Крымские истории
Шрифт:
– Зачем? – она недоумённо, даже со страхом, смотрела на него.
– Потом узнаешь. Только… только скажи, где твой паспорт?
Ничего не понимая, она открыла свою изящную дамскую сумочку и достала из внутреннего отделения свой паспорт.
– Тогда – за работу! Вот твой ключ, от твоего номера, а я побежал. Встречаемся ровно через час. Внизу!
***
Ровно через час он ждал её у самого входа в корпус гостиницы.
Красивая, чёрная машина, на дверцу которой он опирался рукой, с дымящей в пальцах сигаретой, ослепительно сияла.
На заднем сиденье лежал букет белых роз. Он был в строгом, так
Его седые, но ещё такие богатые и густые волосы, были красиво причёсаны.
Он с восторгом смотрел на неё – в алом, дорогом и так ей идущем костюме, красных же замшевых туфельках, она была ослепительно, не по годам даже, красивой.
Нарядная причёска – когда только и успела, – удивительно ей шла, подчёркивая свежесть её лица и природную красоту.
В ушах отливали скромные, но очень красивые серёжки, на шее, в отблесках солнечного дня, сияло золотое ожерелье.
Вся она светилась от счастья.
– Господи, какая же ты красивая!
Смутившись, она ответила:
– Спасибо. Но чем вызван весь этот переполох? Куда мы едем?
– А я разве не предлагал тебе выйти за меня замуж? Тогда я это делаю сейчас же и прошу Вашей руки и сердца. И едем мы, немедленно, в русское консульство. Я обо всём договорился и через час – регистрация нашего брака.
Она, если бы он не поддержал её, упала бы:
– Боже мой, ты что? Ты же совсем не знаешь меня! И разве это всё так делается?
– Да, хорошая моя! Именно так всё настоящее и делается. Поэтому ответь мне – ты согласна стать моей женой?
– Да, да, я почту за высокую честь быть твоей женой, но разве здесь, в другом государстве, это возможно?
– Ещё и не такое возможно, если любишь, – и он бережно усадил её в машину, сам же, на этот раз, сел впереди, рядом с водителем.
Через несколько минут они были у красивого старинного особняка, в котором располагалось российское консульство.
И когда она вышла из машины, с нею случился действительный обморок, на секунды, но его твёрдая рука – тут же вернула её к жизни, нежно, но крепко обняв за плечи.
У входной двери консульства, с букетами цветов, стояли её дети – дочь с сыном и ещё двое молодых людей – высокого роста, молодой черноволосый мужчина, и миниатюрная, броская и очень красивая молодая женщина, которая была так похожа на Него.
Он, тут же сияя от счастья, представил её этим молодым людям:
– Знакомьтесь, милые дети, это Галина Ивановна. Она оказала мне честь и согласилась составить моё счастье.
От растерянности и переполнявших её чувств, она почти лишилась дара речи.
И когда оцепенение прошло, она заключила в свои объятия Его детей и сказала:
– Я так счастлива. Он у Вас самый лучший.
– Мы это знаем, – тихо, но твёрдо, даже с вызовом, произнесла Его дочь.
– И нам бы очень хотелось, чтобы и Вы стали для нас родной и близкой. Папа заслужил право на счастье.
И, уже с доброй улыбкой:
– Мы верим, что так и будет. Жизнь не может быть немилостивой к Вам, Вы оба заслужили право на счастье.
Затем она обняла своих детей и пребывая в ступоре, даже не спросила их, а как они здесь оказались.
Всё прояснил её сын:
– А нам Владислав Святославович позвонил позавчера и
велел сегодня, без любых оправданий, быть здесь. Вот мы и прилетели.Она с восхищением и даже каким-то страхом посмотрела на него:
– Ты – что, сам Господь?
– Нет, родная моя, но я очень бы хотел быть им в этот день, – с доброй улыбкой проговорил он.
Регистрация их союза проходила в присутствии консула. Была очень душевной и красивой.
Статная, очень видная женщина, с лентой в цвета Флага России через плечо, сказала им добрые, видно было – не просто дежурные слова, а от сердца, от всей души и поздравила с таким важным событием в их жизни:
– Я не наставляю и не вразумляю Вас, как молодёжь. Вы заслужили право быть счастливыми. Вся ваша жизнь была трудной дорогой к этому счастью.
Красиво и молодо улыбнулась и заключила:
– Любви Вам и счастья, здоровья и благополучия! Кланяюсь Вам сердечно и желаю, чтобы этот день всегда обогревал Ваши сердца любовью и верой.
Он бережно надел на её безымянный палец правой руки обручальное кольцо.
Она в растерянности посмотрела ему в глаза и через запредельное волнение еле произнесла:
– А я? Я же не знала, что так…
И тут молоденькая девочка подошла к ней и на яркой бархатной подушечке поднесла обручальное кольцо для него.
И, уж совсем против правил, надев ему кольцо на палец, она прижалась губами к его красивой руке и прошептала:
– Спасибо, родной мой. Спасибо за счастье. Пусть наше счастье хранит Господь!
Он, в ответ, только прошептал ей, склонив свою гордую и непокорную в иных обстоятельствах голову:
– Да святится имя твоё!
***
Назавтра утром, под солнечными лучами которого буйствовала крымская природа, словно освящая и благословляя их союз, они шли от набережной к Собору Александра Невского.
Он был в форме и многочисленные отдыхающие, и спешащие куда-то местные жители останавливались, долго смотрели на эту необычную пару: у генерал-лейтенанта, на мундире, отсвечивала Звезда Героя Советского Союза, множество орденских планок свидетельствовало о том, что его ратный путь был сложным и опасным; она – ослепительно красивая, в строгом белом костюме, который так выгодно подчёркивал её безукоризненную фигуру, вызывала у встречных мужчин чувство восхищения и восторга – столько было в ней чувственности, светлой любви к Нему, которая не могла удержаться в её бездонных очах и словно согревала всех окружающих, доносила до них: «Люди, будьте счастливы! Любите друг друга! Только любовью – спасёмся сами и спасём мир!»
И этот восторг, эта мысль, не будучи изречённой, была той высокой правдой, которая угадывалась всеми.
И даже старый и опустившийся бродяга, который всегда у Храма сшибал копейки на очередной опохмел, стянул с головы свою, видавшую виды, вязаную, не по погоде шапку, да так и застыл молча, провожая взглядом такую необычную, ни разу не виданную им пару.
А строгая старушка, которая была за старшую среди попрошаек и всегда следила за порядком у Храма, и за тем, чтобы подаяния распределялись честно между всеми, с достоинством приняла от него солидную купюру и, молча поклонившись, стала осенять эту осле6пительную пару крестным знаменем до той поры, пока они не поднялись по ступенькам и не вошли в распахнутые двери величественного Собора.