Кстати о любви
Шрифт:
— Не знаю, но разговариваешь же… Что она делала, что говорила, когда ушла? Любая мелочь. Черт, если бы я знал, что она здесь…
Лукин с силой шарахнул кулаком по стене, та отозвалась гулким эхом.
— Ладно, ладно, ладно! — Гуржий подошел ближе. — Остынь и не ломай мне заведение, культовым ему не стать, но успешным оно еще может получиться… Выпьешь?
— Нет.
— Как знаешь… — мрачно ответил Колька. На мгновение задумался, словно не знал, говорить дальше или нет. Но, решившись, кивнул: — Ок… давай по порядку. Вчера вечером она мне позвонила и попросила забрать. Была на трассе в Бровары. Машину долбанула — бампер
— Чудом, — хмуро повторил Егор, помолчал, обдумывая услышанное. — Она твоим компом пользовалась?
— Моим.
— Историю посмотришь?
— Это нечестно по отношению к ней, — проворчал Колька. — Пошли.
Не отвечая — что тут ответишь — Лукин двинулся следом за ним. Они снова поднялись на следующий этаж, Гуржий дернул дверь двадцать пятой квартиры и пропустил нежданного гостя в свою обитель. Теперь в ней пахло свежесваренным борщом и чесноком. Колька повел носом. И улыбнулся.
— Ленок, — хмыкнул он. И потащил Егора в комнату. А еще через две минуты взревел: — Росохай варвар! Какого хера мне свою долбаную Мозиллу установила!
— Снесешь, — буркнул Лукин, подходя к столу, за которым устроился Гуржий. — Что в журнале?
— Фейсбук, будь он неладен. Ха! Да она даже разлогиниться не удосужилась, звезда!
— И? — нетерпеливо спросил Егор.
— Да не знаю я! По диалогам ее шариться, что ли? Кстати, вот непрочитанное… от Тохи Озерецкого.
— От Озерецкого… — задумчиво повторил Лукин и пристально смотрел на аватарку. К удивлению, не росомаха. Реальная фотка: Руслана, в шортах и футболке, в руках панама, загорелая и без зеленых прядей в светлых, сильно выгоревших и от этого почти белых волосах. — Это из Африки?
— Либерия. Мы там два месяца проторчали.
Егор кивнул, и, по-прежнему глядя на фотографию, спросил:
— Еще что делала? Кроме Фейса.
— Ща… — Гуржий зашуршал дальше. — Билеты онлайн. На самолет… В Будапешт. Купила.
— В Будапешт? — удивленно переспросил Егор. — Почему Будапешт?
— Может, там «Дракулу» снимают? — почесал репу Колька. — Сам подумай. Она телефон не включала, даже такси с моего вызвала. Общалась в это время только с Тохой своим…
— Озерецкий снимается в «Дракуле»?
— Ага. Руська рассказывала, в Румынии даже были.
Точно! Ольга что-то говорила и про «Дракулу», и про Румынию, когда убеждала его в необходимости интервью с Озерецким для журнала.
— В котором часу у нее рейс?
Колька быстро переместился на нужную страницу, потом так же быстро бросил взгляд на часы. И как будто приговор огласил:
— Через восемь минут. Ну вот как вы не пересеклись?!
— Она выключила телефон, — проговорил Егор себе под нос. — Она всегда его выключает.
— Дура.
— Она так решила.
— Росохай может… Борщ будешь?
— Какой еще борщ, — усмехнулся Егор. — Поеду я. Спасибо.
— Ну… разборки разборками, а обед по расписанию… Правда, она тоже не ела нифига…
— Ни разборок, ни обеда. Как-то так, — Лукин
протянул руку.Гуржий на этот раз ответил рукопожатием, но, продолжая хмуриться, добавил:
— Учти, я тебе не помогал и даже не общался. Захлопнул дверь перед твоим носом. Если еще и я врагом стану, кто ее будет на трассе подбирать?
— Хотел бы я быть уверенным, что больше не придется, — хмуро сказал Егор.
— Сам говорил, что хуже ее упертый…
Лукин промолчал, вышел в коридор, уже от самой двери снова поблагодарил.
Медленно спускался по ступенькам и знал, что в этом раунде победила упертость Русланы. Он чувствовал злость на нее, понимал, что не вправе, и ничего не мог с этим поделать. Шаги его стали быстрее. Отключила телефон, ночевала у Гуржия, улетела в Будапешт. Всё лишь для того, чтобы не быть с ним.
Лукин почти выбежал из подъезда, зло хлопнул дверцей машины, усевшись за руль, и громко выругался. Повернул ключ, заводя двигатель. Она хочет так — пусть будет так!
Через полчаса заселялся в гостиницу. Дурацкий торшер с вызывающе ярким изумрудного цвета абажуром в тон гардинам — выбесил. Только зеленой гармонии ему сейчас и не хватало. Девушка-администратор, умильно хлопающая ресницами, заметно вздрогнула, когда он сердито спросил другой номер, и показала ему комнату, в которой он и остался. Здесь вообще не было ни торшера, ни гардин. В качестве оформления выступали бамбуковые римские шторы и японская люстра. К счастью, не африканская.
Душ не снял напряжения, сон не принес покоя, и вечером Лукин предпринял еще одну попытку, крайне новаторскую — позвонил Валере.
— Да? — отозвался его гениальный друг.
— Есть предложение, подкупающее своей новизной. Идем нажремся.
— О-го, — только и смог ответить Щербицкий.
— А-га! Так как?
— Та я же… всегда… В «Мандарин»?
Лукин мысленно зарычал, а Валере выдал насмешливое:
— Тебе в «Мандарине» медом намазано?
— Нормальный клуб!
— Поэтому поедем в ненормальный. Через час в «Пещере».
Через час. В «Пещере». Было малолюдно, но уже жарко.
Как ярый комсомолец-нигилист Щербицкий приехал раньше. Партия сказала: «Надо». Комсомол ответил: «Есть». Совершенное воплощение. Нигилизм же проявлялся в недоуменном и в каком-то смысле недовольном разглядывании ярчайшего примера уникального интерьера заведения — элемента «наскальной живописи» на корявой стене. Под коньяк — что заявленному нигилизму не противоречило.
Лукин вынырнул из ржавого полумрака светильников, видимо, имитирующих факелы. Водрузил на стол бутылку черного рома и два стакана. Сам расположился напротив Валеры и разлил спиртное. Один стакан толкнул по столешнице к Щербицкому. Тот на мгновение зацепился взглядом за его руку — кожа на костяшках пальцев была основательно счесана и темнела характерными пятнами.
— А ты уже кому морду бил? — поинтересовался Валера, кивнув на ладонь.
Егор вслед за ним глянул на свою руку, будто только заметил.
— На стену напоролся, — хохотнул в ответ.
— Чего-то тебя… совсем скрутило… ты хоть живой?
— Как видишь!
Валера усмехнулся, отодвинул свой коньяк и взял ром. Понюхал. Пригубил.
— За что-то конкретное пьем или за кого-то?
— Просто так, — Егор тоже отпил глоток и принялся вертеть стакан в руках. — Вспомнил про твой способ примирения с действительностью. Решил проверить опытным путем.