Кто все расскажет

Закадровый голос:

— «Вероятно, для Кэтрин вся жизнь представляла собой нечто вроде тюрьмы, откуда её так и тянуло сбежать. Должно быть, кинозвезде всегда любопытно взглянуть на диких животных, выставленных напоказ в любом зоосаде мира…»

Камера следует за любовниками, бредущими по извилистым тропам парка. Вот позади остаётся пруд с морскими львами. Возле колонии императорских пингвинов слащавый Уэбстер идёт вразвалку, пятками внутрь, передразнивая неуклюжих птиц. Слащавая мисс Кэти смеётся, сияя зубами и выгнув лебединую шею. Потом вдруг порывисто бросается вперёд, вон из кадра.

— «Среди последних ласковых слов, которые расточала мне Кэтрин, было её заверение о том, что я обладаю самым искусным и опытным мужским орудием, которое только было известно в истории человечества…»

Закадровый голос несколько запинается и продолжает:

— «Это какие же презренные грубияны должны были прежде меня выжечь своё позорное клеймо на её театральной кассе…»

Мисс Кэти замедленно мчится по дороге, разметав по ветру золотисто-каштановые волосы, а мы слышим, как Терренс Терри читает:

— «Задыхаясь от невысказанной нежности, я бросился догонять свою прославленную возлюбленную. Тогда мои руки сами собой раскинулись, дабы изловить и обнять в лице Кэтрин всех женщин, какими она была: Синдереллу, Гарриет Табмен, Мэри Кассат…»

В замедленной съёмке слегка размытый Уэбб несётся к ней с распростёртыми для объятий руками. В самый последний момент мисс Кэти опрокидывается назад, выпадая из кадра.

Дальше, уже в реальном времени, мы видим, как сверкают острые зубы. Слышен утробный рык и хруст ломаемых костей. Раздаётся ужасный визг.

— «В то мгновение, — продолжает закадровый голос, — моё всё, мой смысл жизни, кумир миллионов, Кэтрин Кентон утратила равновесие и рухнула за ограду к медведям гризли…»

Дочитывая главу из книги «Слуга любви», Терренс Терри произносит:

— «Конец».

АКТ II, СЦЕНА ПЯТАЯ

Хотя по профессии я не частный сыщик и не телохранитель, в настоящее время в мои прямые обязанности включён ежедневный обыск одного из чемоданов Уэбба в поисках новейшего варианта «Слуги любви». Потом я должна вновь спрятать рукопись в тайник, среди постиранных трусов и рубашек, чтобы самец по кличке Уэбстер ни в коем случае не заподозрил, что мы в курсе его непрерывно меняющихся и развивающихся козней.

Фантастическая сцена убийства уходит в затемнение, и действие переносится в настоящее время. Перед нами танцзал гостиницы, переполненный всё теми же элегантно одетыми гостями, которых мы уже видели во время церемонии награждения и торжественной речи сенатора. Разве что повод переменился: сегодня моя мисс Кэти удостаивается почётной степени от профессоров Вассер-колледжа. На возвышении у микрофона стоит безупречно красивый мужчина в смокинге. Поначалу камера, как в девятой сцене первого акта, проносится над столиками, где расселись гости праздника; мало-помалу движение замедляется.

Этот повтор эффекта вызывает у зрителя ощущение штампа и таким образом намекает на скуку, которой находится место даже во внешне блистательной жизни мисс Кэти. Оказывается, и неумолчные похвалы могут со временем опостылеть. И опять на стене-экране в глубине сцены сменяют друг друга чёрно-белые отрывки из фильмов, где моя мисс Кэти играет миссис Цезарь Август, миссис Наполеон Бонапарт, миссис Александр Македонский. Величайшие роли в её блестящей карьере. Даже монтаж до подробностей совпадает с тем, что мы видели. И те же кадры, взятые крупным планом, превращают прославленные черты лица уже не в черты лица, принадлежащего живому человеку, а в отвлечённый знак, логотип, торговую марку. Символическую, мифическую, как полная луна в небесах.

Ведущий говорит в микрофон:

— Покинув школу после шестого класса, Кэтрин Кентон сумела стать магистром по жизни… — Тут он поворачивает голову, смотрит куда-то вправо. — Да, она профессор на полную ставку, потому что учила весь мир любви, целеустремлённости, вере…

Проследив за его взглядом, камера показывает меня и мисс Кэти. Мы стоим в тени за кулисами, по правую руку от сцены. Мисс Кэти застыла, как статуя, в мерцающем платье с бисером. Я покрываю пудрой её лицо, зону декольте и подбородок. Вокруг моих ног на полулежат сумки, пакеты, термосы — в них всё, что нужно для подготовки к приближающейся минуте. Шиньоны, косметика, прописанные врачами лекарства.

В своё время журнал «Фотоплей» опубликовал на шести страницах снимки особняка мисс Кэти. Так вот, это моими руками по-больничному строго уложены покрывала на каждой кровати. Правда, на одном из фото хозяйка в переднике стоит на коленях и драит кухонный пол, но она прикоснулась к нему не раньше, чем я отмыла и до блеска натёрла воском каждую плитку. Моим талантом созданы её скулы, глаза. Я выщипываю и дорисовываю карандашом знаменитые брови. То, что вы видите — плод сотрудничества. Только вдвоём, только вместе, я и мисс Кэти являем собой исключительную, незаурядную личность. Её внешние данные плюс мой разум.

— Истинный учитель, — бубнит ведущий, — Кэтрин Кентон преподала бесчисленным ученикам уроки терпения и трудолюбия…

Во время этой занудной речи наплывом начинается очередной флешбэк. Недавний солнечный день в парке. Как и в последней полуразмытой фантазии убийцы, мисс Кэти с Уэбстером Карлтоном Уэствордом Третьим шагают рука в руке по направлению к зоосаду. Снятые средним планом, они приближаются к перилам, ограждающим яму, на дне которой расхаживают гризли. Мисс Кэти впивается в металлическую ограду побелевшими от напряжения пальцами. В угрожающей близости от медведей её лицо застывает, как маска, и только на шее предательски бьётся-подёргивается от ужаса жилка. Где-то поют детишки. Рычат львы и тигры. Хохочут гиены. Тропическая птица, а может быть, обезьяна-ревун то и дело напоминает о себе, издавая визгливую тарабарщину. Весь наш мир вечно борется против молчания и темноты, присущих смерти.

Чирик, ооо, иа… Джордж Гобел.

Мууу, мяу, хрюк… Гарольд Ллойд.

В отличие от прошлых полуразмытых флеш-бэков, сейчас изображение подаётся с «зерном», а звук — с лёгким эхом, в стиле cinema verite [23] . Единственный источник света — послеполуденное солнце — полыхает прямо в объектив, окатывая сцену короткими резкими вспышками. Внизу, среди острых камней, бродят и громко рычат гризли. Где-то за кадром визжит павлин; у него голос истерички, которую режут ножами до смерти.

23

«Правдивое кино» (фр.).

Сквозь крики животных по-прежнему пробивается еле слышная речь ведущего:

— Эту почётную степень доктора гуманитарных наук мы присваиваем ей не за усвоенные за книгами знания, а в благодарность (и поверьте, самую искреннюю благодарность) за то, чему Кэтрин Кентон успела нас научить…

Саундтрек зоосада набирает громкость, и мы начинаем смутно различать звуки сердцебиения. Размеренное тук-тук, тук-тук совпадает по ритму с набуханием жилки на шее мисс Кэти, чуть пониже подбородка. Вопли зверей вперемешку с человеческой болтовней становятся тише и тише, а сердце стучит всё громче. И громче. И торопливее. О внутреннем ужасе, овладевшем мисс Кэти, можно судить по раздувшимся сухожилиям на её шее. И на тыльных сторонах ладоней, вцепившихся в ограду медвежьей ямы.