Кукарача
Шрифт:
Кукарача расхохотался.
Али исподлобья посмотрел на меня.
– О-о, малшик, ты тоже балшой хитри сукинсин!
– И обменял один арбуз на дыню.
– Кукарача, а что я маме скажу? Откуда все это? Бери-ка ты!
Кукарача взял у меня арбуз и дыню, и мы пошли домой.
Мама ужаснулась:
– Кукарача, не говори, что это украл мой сын, а то я покончу с собой!
– Что вы, Анна Ивановна, это Али преподнес мне, а я - вам, - успокоил ее Кукарача.
– Чем я заслужила такое внимание?
Кукарача неловко улыбнулся и развел руками.
– Ты не обижайся,
Кукарача задумался. Видно, он не ожидал такого вопроса.
– Нет, Анна Ивановна... Я, как вы изволили выразиться, бегаю не только за вашим сыном и хожу не только в ваш дом... Я - участковый инспектор, и мне приходится бывать всюду... Но, признаюсь, у вас я чувствую себя как-то необычно... Волнуюсь, как на экзамене... В других домах меня иначе как "уважаемый" не величают. "Пожалуйте, уважаемый Георгий!", "Присядьте, уважаемый Георгий", "Пропали бы мы без вас, уважаемый Георгий!.." А вы... Вы спорите, даже ссоритесь со мной, Кукарачей меня зовете...
– Но ведь ты сам просил называть тебя так, - смутилась мама.
– В том-то и дело... Я и других просил... Хотя нет, вру! Не просил я никого называть меня Кукарачей... В общем, я не знаю, как это объяснить... Мне кажется, что когда-то я уже жил в вашем доме... Как ваш Тамаз... Потом я в чем-то провинился, и меня изгнали отсюда... И вот теперь я вновь вернулся, искупив свои грехи...
– Кукарача умолк.
Мама достала папиросы и закурила, - она была взволнована, иначе в присутствии Кукарачи не стала бы курить.
– Какие же у тебя обязанности в милиции, Кукарача?
– спросила мама. О функциях инспектора милиции она была осведомлена не хуже самого лейтенанта. Вопрос был задан, чтобы нарушить затянувшееся молчание.
– Обязанности? Ну, во-первых, преследование бандитов и воров...
– Что-то я не слышала про пойманного тобой бандита, - рассмеялась мама.
– Пока я здесь, ни один уголовник Ваке не посмеет даже шелохнуться! отшутился Кукарача.
– Допустим. Что еще?
– допытывалась мама.
– Еще - идейное воспитание детей, - ответил Кукарача не без гордости, - правильное направление духовной жизни подростков.
– Да? А что тебе известно о духовном воспитании, духовной жизни и вообще о душе?
Кукарача замялся, но тут же нашелся:
– Как же, Анна Ивановна, душа есть душа, а духовная жизнь - это кино, театр, живопись, музыка... И еще - любовь всего этого и вообще любовь!
– И ты думаешь, что бандиты не ходят в кино, жулики, растратчики, спекулянты не имеют жен и детей, не любят никого?
– Мама затушила папиросу и вопросительно взглянула на Кукарачу.
Лейтенант задумался.
– Да, странно получается... А вы, Анна Ивановна? Что вы знаете о душе?
Теперь задумалась мама.
– В этом, дорогой мой, не так-то просто разобраться... По-моему, душа - это мысли, мечты человека, заключенные в бутылку, вроде сказочного джинна, которые со дня своего возникновения ждут, стремятся к свободе. Мы иногда освобождаем их - вольно или невольно, чаще же всего они сами вырываются на свободу.
А освобожденная человеческая мысль способна творить чудеса в науке, искусстве, литературе. Для меня каждый гений - это вырвавшийся из бутылки джинн. Правда, есть и среди гениев относительно крупные и малые, сильные и слабые, но это не так уж важно. Счастье обретенной свободы они воспринимают в равной мере.– Мама говорила тихо, спокойно, как бы про себя, и лишь в конце взглянула на Кукарачу.
– Хорошо, Кукарача, если всеми этими делами в милиции поручено заниматься тебе...
– Анна Ивановна, а где написано обо всем этом?
– спросил удивленный Кукарача.
– Не знаю... Не помню... Наверное, нигде... Просто это я так думаю.
– А любовь? Любовь тоже относится к душе?
– поинтересовался Кукарача.
– Наверное... Во всяком случае, из всех сокровищ, дарованных богом человеку, самое драгоценное - это талант любви. Мне жаль человека, ушедшего из жизни без любви...
– Я очень люблю детей.
– Значит, ты счастливый человек.
– А вы?
– Я - мать, и любить - моя первейшая обязанность.
– Да, трудное это дело - дети... Вот вы сказали - бегаешь, мол, за Тамазом... А он ведь не один. И мне часто приходится следить, как шпиону, за ними - как бы не подрались, не попали в беду, не стянули чего-нибудь. Кукарача бросил на меня мимолетный взгляд.
– Быть может, они и ненавидят меня, но что делать? Стараюсь из-за любви к ним, и только! А ведь мог я стать отличным хлеборобом или кузнецом!
– Кукарача показал свои здоровенные кулаки.
– Конечно, - согласилась мама, - трудно воспитывать детей - не то что чужих, даже собственных...
– Да... Вот, скажем, за воровство Уголовный кодекс предусматривает от трех до пятнадцати лет...
– Очень строгий закон!
– Строгий, но необходимый!
– Скажи-ка, а как вы ловите воров?
– Обыкновенно. Украл - поймаем, не украл - пусть гуляет... Случается и так: знаем, что человек вор, а трогать его не имеем права. Улики нужны, свидетели! Есть даже такая поговорка: "Не пойман - не вор!"
– Я-то думала - сложная у вас работа.
На Кукарачу словно вылили ушат холодной воды.
– Ну, знаете...
– произнес он обиженно.
– Хорошо... а до того, как вор украдет? Вы предпринимаете какие-либо меры?
– Конечно. У нашей работы ведь есть своя специфика. Существует такой термин - профилактика преступности...
– Я не об этом, - прервала Кукарачу мама.
– Меня интересует, проводите ли вы с ворами беседы?
– Какие беседы?!
– искренне удивился Кукарача.
Мама встала, подошла к книжному шкафу, сняла с полки книгу в черном переплете, раскрыла ее и обратилась к лейтенанту:
– Ну-ка, послушай! Я постараюсь несколько облегчить текст: "Если же правый глаз твой соблазняет тебя, вырви его и брось от себя, ибо лучше для тебя, чтоб погиб один из членов твоих, а не все тело твое было ввергнуто в геенну. И если правая твоя рука соблазняет тебя, отсеки ее и брось от себя, ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело твое было ввергнуто в геенну". Понял?