Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Кукла в чужих руках
Шрифт:

— Я полагаю, придется?

— Не придется. Она в отъезде.

Горело только бра на стене, и уютный полумрак скрывал убогие нюансы обстановки. Миша подошел ко мне. Я закрыла глаза, втянула горький аромат лимона, и мое сердце громко забилось. Но хлопок входной двери оказался гораздо громче. Я вздрогнула — Кирюха долбанул ею так, что с потолка посыпалась штукатурка.

Моим первым порывом было кинуться следом, запретить уходить из дома в ночь, в мороз, но я подавила это желание, напомнив себе его же слова, что каждый вправе сам решать свою судьбу. И она у нас с ним разная!

Миша внимательно наблюдал за мной, и в неярком свете ночника взгляд его казался таким притягательным!

Отбросив все сомнения, я первая подалась ему навстречу. Он обнял меня.

Его поцелуи были настойчивы, и я отвечала на них с той же охотой. Но когда он задел губами холодный металл сережки, я оцепенела. Но не так, как на снегу, когда мне показалось, что я мертва. Сейчас я чувствовала себя пластилиновой куклой в его руках.

И вдруг я увидела нас обоих со стороны. Будто я стою в комнате и наблюдаю за страстно целующейся на диване парочкой. Молодой человек, не прерывая поцелуя, стянул через голову толстовку, девушка нежно обвила руками его спину.

Я не сопротивлялась его желаниям, наоборот — готова была делать все, что он захочет. Его рука нашла пуговицу на моих джинсах, и вот мы уже оба избавились от одежды.

Я видела, как девушка подавила вскрик и закусила губу.

Это не было так приятно, как описано в книжках и показано в кино. Но это дарило чувство слияния, полного обладания тем, кого я полюбила. Мне хотелось, чтобы так было вечно.

Но странное, жуткое ощущение раздвоенности оттого, что я чувствовала его горячие губы, тяжесть его тела и одновременно видела происходящее извне, не проходило и заставляло желать, чтобы все это поскорее прекратилось.

Когда все закончилось, Миша быстро оделся. Я накинула халат и, сидя на диване, смотрела, как он застегивает ремень и озирается в поисках куртки.

— Ты что, уходишь?

Он оглянулся на меня:

— Я не обещал остаться!

Жестокие слова сопровождал прямой взгляд — будто не он, Миша, только что был со мной так близок, стал моим первым мужчиной, а теперь бросает среди ночи!

— Останься! — пролепетала я. — Мама только завтра вернется. Или послезавтра.

— Не могу. — Он озабоченно поддернул рукав и бросил взгляд на часы. — Час ночи. Сама понимаешь.

— Но там же Рафик!

— Сомневаюсь, — Миша покачал головой, — он уже где-нибудь в своем подвале морду плющит.

— Не уходи, — обреченно попросила я.

Миша раздраженно бросил куртку на пол и присел на диван рядом со мной.

— Не заставляй меня чувствовать себя козлом, Соник! Ты же не такая, да?

Он обнял меня за плечи. Его глаза цвета асфальта с застывшими ледяными лужицами гипнотизировали меня. И я поняла, что давно уже поскользнулась на этом льду, упала и разбилась в кровь. Я отвернулась, пытаясь скрыть выступившие слезы, но он настойчиво поддел указательным пальцем мой подбородок и повернул к себе.

— Все хорошо, Соник?

Давясь слезами, я кивнула. Он коротко чмокнул меня в губы и ушел. А я скользнула к подоконнику, отдернула занавеску и прижалась пылающим лбом к холодному стеклу. Оно было покрыто изморозью, но от тепла оттаял небольшой просвет. Я привстала на цыпочки и, сморгнув слезы, заглянула вниз.

Фигура в синем пуховике пересекла двор и исчезла. Меня охватила тоска, и, глядя на заметенный снегом двор, мне вдруг захотелось забраться на подоконник и открыть раму. В своем воображении я видела, как она распахивается, как кусочки засохшей краски сыплются из-под пальцев. Вдруг нестерпимо захотелось вдохнуть острого морозного воздуха, почувствовать пронзительный ветер и ощутить стремительное чувство полета.

Не осознавая, чем это грозит, я залезла на подоконник и начала дергать

оконную ручку. Спас меня кусочек засохшей краски, который вонзился под ноготь. Боль отрезвила, и, недоумевая, какая сила заставила меня сюда вскарабкаться, я спустилась на пол.

Ветер, по своему обыкновению, завывал в печной трубе и хлопал железными листами крыши. Все эти звуки складывались в знакомую мелодию одиночества. Вдруг громкий стук за спиной заставил меня оглянуться. Я настороженно замерла. Стук раздался снова. И доносился он из-за печной дверцы! Глухой, размеренный, словно кто-то требовал открыть. Портрет! Это она! Черная девушка!

Я бросилась вон из комнаты. Проскочила коридор, шлепнула по выключателю, и кухня озарилась светом. Я забилась в угол дивана. Он безмолвно принял меня в свои плюшевые объятия, и только завывание ветра на чердаке нарушало ночную тишину.

Так бы я и просидела всю ночь, обхватив колени руками и напряженно таращась в темноту за дверью, если бы в кармане халата не завибрировал телефон. Я выхватила его, надеясь, что это Миша, но это оказалась очередная безликая рассылка. Тогда я сама написала ему, добавив несколько смайликов-сердец. Он ответил, что дома и ложится спать.

И мысли о наших отношениях вытеснили потусторонние страхи. Теперь вполне реальные вещи занимали меня. Что будет дальше между мной и Савельевым? Что он думает обо мне? Захочет ли снова меня видеть?

Однако в комнату я не вернулась, а осталась ночевать на кухне, на диване, завернувшись в красно-синий плед.

Оказалось, что волновалась я напрасно: наутро (была суббота) Миша прислал мне десяток сердечек в ВК и написал, что скоро зайдет. Но дальше моей комнаты мы так и не ушли — не смогли оторваться друг от друга. Целый день провалялись на диване, в перерывах между объятиями заказывали пиццу и поедали ее там же, не одеваясь и водрузив горячую коробку прямо на одеяло. Ловили наперегонки тяжи теплого сыра и целовались взахлеб. Рядом с ним, при свете дня я совсем не боялась своих ночных страхов. Они казались игрой воображения, расшалившейся фантазией и выдумками. Но все же мне не хотелось оставаться с ними наедине.

— Останься, — вечером заканючила я. — Мама надолго уехала, не бойся!

— Я не боюсь твою маму, — засмеялся он.

— Тогда почему?

— Свою боюсь!

— Не уходи! — Я состроила кукольное лицо, но на него это не подействовало.

А потом выходные закончились.

Глава 19. Маргинал = отморозок

В понедельник первым уроком была география. Макеев топтался у доски, пытаясь дать общую характеристику Африке. И было понятно, что он не готов, но держится до победного. Поэтому я, как всегда, рисовала, спрятавшись за широкой спиной Алиева. И вдруг в класс вошел Савельев. От удивления у меня выпал из рук карандаш. Что он тут делает? Мои щеки вспыхнули, а в груди сладко заныло. Но Миша спокойно и уверенно подошел к учительскому столу и даже не попытался отыскать меня глазами. Что-то тихо сказал географичке, а потом, так же, ни на кого не взглянув, вышел.

— Макеев, расскажи хотя бы о населении Африки, — безнадежным голосом попросила географичка. — Качество, особенности воспроизводства…

— Ирина Дмитриевна, — зарделся Макеев, — какие могут быть особенности воспроизводства? Как у всех нормальных людей — половым путем.

Послышались смешки.

— Ты издеваешься?

— Нет. А население Африки — эти… афроамериканцы!

— Иди на место!

Географичка устало прикрыла глаза ладонью, а потом вдруг встрепенулась:

— Иванова! Соня! Спустись в актовый зал. Александра Яковлевна велела.

Поделиться с друзьями: