Кукольное тело

«Из-за этой болезни у баша развязаны руки. Иначе я бы его уже посадил за убийство человека», — подумал Лит, отворачиваясь.

Опустив руку, он спустился вниз тем же путём, каким пришёл, и побрёл в сторону Павильона. Одна улочка сменялась другой. Крики становились всё тише. Вокруг не было ни души: пока ещё живые да здоровые прятались в домах, закрыв врата, захлопнув двери и окна. Каждый боялся, что забор, окружающий Восточный округ, не выдержит, и болтуны прорвутся. Но забор, хоть и построенный на скорую руку, держался уже год.

Остановившись у главных врат Павильона, глава, ведомый внутренним порывом, посмотрел на небо: полную Луну окружали тяжёлые тучи, гонимые диким ветром.

«Найдёшь меня за шестнадцать дней?».

Лит опустил голову, поднялся по ступеням и исчез за дверью. Пройдя несколько комнат, глава спустился в подвалы. Здесь стояли пока никому не нужные гробы, освещённые тусклыми фонарями, в которых догорали свечи. Отодвинув самую дальнюю дверь, глава пошатнулся и едва не упал: ему под ноги бросилась гиена. Кое-как протиснувшись в комнату, мужчина потрепал животное по голове, задвинул дверь и пошёл вглубь помещения, выставив руки вперёд.

Под потолком было крошечное окошко, через которое серебрился лунный свет, но его не хватало. Нащупав что-то наподобие стола, Лит нашёл среди свитков и книг кремень с кресалом и трут. Глава взял огниво в руки и точным, выверенным движением треснул кресалом о кремень. В темноте вспыхнули искры: трут загорелся. Лит отложил огниво, поднёс трут к фонарику и воспламенил восковую свечу. Алый фонарик осветил перевёрнутый гроб, на котором лежали свитки и книги. Взгляд главы скользнул по одному свитку, на котором было написано несколько имён: Фил Го, Тан Во, Ник Ло, Турс… Это были имена тех, кто умудрился сбежать из тюрьмы два месяца назад. Под именами глава сделал пометку: разбой, насилие, дебоширство, пьянство… Дойдя до «убийства», Лит потёр переносицу, открыл одну книгу и углубился в чтение. Гиена, зевнув, улеглась возле ног хозяина. В крошечное окошко всё так же серебрился лунный свет…

* * *

Улица Танцующих Грешников.

* * *

…На тихой улочке блеснуло лезвие тесака. Человек в тёмном плаще ухмыльнулся и пнул очень тощего мужчину. Он упал, выпучив глаза от ужаса. Вскрикнув, мужчина перевернулся на бок, отхаркнул кровь и пополз вперёд.

— Ты… Помнишь, что… Ты сделал два… Месяца назад? — прошипел незнакомец.

Часто дыша, он занёс тесак дрожащей рукой. Схватив другой рукой мужчину за волосы, человек в плаще приложил его головой о камни. Из виска фонтаном забила кровь. Швырнув его на спину, убийца нанёс несколько быстрых ударов в грудь. Тощий мужчина перевернулся на правый бок, скрючился, задёргался, а потом затих.

— За мать!.. — прошептал убийца, выронив оружие.

Его руки тряслись. Сердце бешено колотилось. Шепча что-то бессвязное, он смотрел то на свои ладони, обагрённые тёплой липкой кровью, то на бездыханное тело, валявшееся в ногах.

Тяжёлые тучи поглотили полную Луну. Ветер сорвал много красных листьев с деревьев. По крышам домов забарабанил дождь.

Примечание автора:

1. Баша* — наёмник. Тождественен стражу/воину, поскольку солдат (и войска) в романе нет.

2. Павильон Неприкаянных** — морг. И, по совместительству — детективное агентство. Ввиду особого пристрастия Лита Чаритона)) Ещё это — местный орган власти.

3. Лотосы*** в романе цветут круглый год)

Глава 2 Восходит солнце

Двадцать лет назад.

* * *

Пахло дождём. Было тихо. Лишь только курицы кудахтали во дворе. Маленький мальчик отложил кисть в сторону. На деревянный стол капнула тушь. Ребёнок улыбался, перечитывая написанное. Вдруг позади послышались шаги. Мальчик нахмурился, скомкал бумагу, исписанную красивым почерком, и вскочил с подушки, лежащей на полу. На половицы упал мёртвый соловей со свёрнутой шеей. Двери раздвинулись, и в комнату вошёл мужчина. Мальчик побледнел и спрятал руку за спину. Мужчина мельком взглянул на птицу, сдвинул брови, подошёл ближе, схватил ребёнка за плечо, развернул и выдрал бумагу из цепких детских пальцев.

— Отец, не надо! — крикнул мальчонка.

Подпрыгнув, он попытался выхватить её, но его отец только лишь поднял руку повыше. По рукаву его рубахи пробежал маленький муравей. Прочитав написанное, мужчина разорвал листок на мелкие кусочки и швырнул их сыну в лицо.

— Отец… — прошептал мальчик.

— Опять ты тратишь время на пустую писанину… — тихо произнёс мужчина. — Опять ты сказки пишешь? Да кто будет их читать! Сын мой, ты должен писать интересные истории, в основе которых лежат настоящие события. Ты должен продолжить моё дело!

— Почему я должен?! — закричал мальчик.

— Разве страдания и боль других не доставляют тебе истинное удовольствие? — приподняв изломанную бровь, спросил отец сына. — А как же череп на память?

Но мальчик, покраснев от злости, выскочил во двор прямо через окно. Мокрая трава ласково коснулась его босых ног. Рядом закудахтала курица.

— Я просто хочу быть писателем… Я просто хочу быть писателем… — бормотал мальчик, смотря на голубое небо, которое казалось таким холодным и таким отстранённым…

Курица кудахтала всё громче и громче. Она раздражала. Она мешала. Она сбивала с мысли. Мальчик осёкся на полуслове. Мгновение… Он наклонился и поймал птицу. Ещё мгновение… Раздался хруст. Голова курицы свесилась набок. Оглянувшись, сын увидел отца. Он стоял возле окна и улыбался. Мальчик проглотил солёную слезу. Внутри него клокотала ярость, кипела боль. Но ребёнок улыбнулся.

На мокрую траву скользнула длинная тень.

* * *

Основное действие, день тринадцатый.

Ранее утро.

* * *

Улица Мокрых Лепестков.

Дом Лилий.

* * *

Солнце робко заглядывало в окна, в одно за другим. Кукарекали петухи. Люди постепенно просыпались, осторожно открывали двери, выходили во дворы, ёжились от прохлады и с удовольствием потягивались: чаганцы пережили ещё одну ночь… Солнце скользило дальше, озаряя улицы Чагана.

Окно Дома Лилий* резко распахнулось, впустив в комнату свежий утренний воздух: он пах сыростью и немного — терпкими пурпурными крокусами. Эти цветы как раз начинали цвести в это время года, украшая подножия гор, разрывающих острыми пиками небеса вдоль Долины Лотосов.

Сэнда с наслаждением вдохнул, выдохнул и зажмурился. В дверь громко постучали, и звонкий девичий голос произнёс:

— Господин, у меня донесение!

— Солнце только взошло, а уже что-то случилось… — проворчал Сэнда.