Куликовская битва в истории и культуре нашей Родины
Шрифт:
Широко известно стихотворение К. Ф. Рылеева «Дмитрий Донской» из цикла «Думы», опубликованное в 1825 г., где национально-освободительные мотивы звучат как призыв к освобождению и от социального гнета («Летим — и возвратим народу… Святую праотцев свободу И древние права граждан», «За вольность, правду и закон!») [38] .
Куликовская битва привлекла внимание и представителей «крепостной интеллигенции». М. Д. Курмачева привела в своей недавней статье интересные сведения об опубликованном в 1823 г. произведении А. В. Лоцманова «Задонская битва». Автор — крепостной юноша, воспевает подвиг народа, опираясь на существовавшие к тому времени литературу и издания летописей [39] .
38
О взглядах декабристов на Куликовскую битву см. еще, например: Троицкий В. Ю. Куликовская битва в творчестве русских романтиков 10-30-х годов XIX века. — В кн.: Куликовская битва в литературе и искусстве, с. 217–220, 223–226.
39
См.: Курмачева М. Д. Крепостной интеллигент о Куликовской битве. — Вопросы истории, 1981, № 1, с. 178–180.
Но основную массу исторической литературы о Куликовской битве составляли в 20–40-е годы XIX в. популярные сочинения официозного характера, основанные (в общеисторической, фактологической части) главным образом на данных Стриттера и Карамзина, пропагандировавшие монархические взгляды и прославлявшие (как, впрочем, и более ранние работы такого типа — Г. Геракова и др.) «к случаю» самодержавную власть и монархов (например, Александра I как победителя Наполеона) [40] . Правда, некоторые из работ этого (и последующего) времени интересны известиями историко-географического и археологического характера о Куликовом поле и его окрестностях, о находках на нем древних крестов, складней, обломков оружия [41] .
40
Таковы,
41
Таковы работы И. Афремова, И. Витовта, М. Н. Макарова, А. Маркова, П. Мартынова, Д. Тихомирова, Н. И. Троицкого, С. И. Турбина. Кроме их работ, упомянутых «Указателем литературы» в сборнике «Куликовская битва» (М., 1980, с. 294, 296, 208), см.: Макаров М. Н. Село Рождественно-Монастырщина и поле Куликво. М., 1826; Троицкий Н. И. Берега Непрядвы в историко-археологическом отношении. — В кн.: Труды VII археологического съезда в Ярославле, т. I. M., 1890; Он же. Село Городище. Тула, 1897 (и 1901).
В это время появляются новые публикации источников и исследования (главным образом историко-филологического характера) этих источников (К. Ф. Калайдовича, В. М. Ундольского, И. М. Снегирева, Н. Головина и др.).
В 1827 г. была опубликована работа Н. С. Арцыбашева «Дмитрий Донской» [42] . Автор использовал широкий круг источников: опубликованные к этому времени летописи (Архангелогородскую, Львовскую, Никоновскую, Новгородские) и одну рукописную (Псковскую), акты, историко-географические материалы, известия иностранцев, родословец (рукописный), предшествующую литературу (в частности, «Историю государства Российского» Карамзина). Как представитель «скептического» направления в русской историографии Арцыбашев стремился критически подойти к показаниям источников, отмечая имеющиеся разночтения в летописях, отдельные ошибки (например, у того же Карамзина); в его «примечаниях» к основному тексту имеются полезные наблюдения и замечания генеалогического, терминологического, топографического и тому подобного характера. Источниковедческие выводы Арцыбашева не утешительны. «Обстоятельства сей войны, — пишет он, — так искажены витийством и разноречием летописцев, что во множестве переиначек и прибавок весьма трудно усмотреть настоящее» [43] . Это, однако, не мешает ему вести прагматический, охватывающий события с 1361 по 1389 г. рассказ, не очень, впрочем, оригинальный в своей основе по сравнению с работами Стриттера и Карамзина [44] .
42
Арцыбашев Н. С. Дмитрий Донской. — Вестник Европы, 1827, ч. 153, № 9, с. 3–26; № 10, с. 81–110; № 11, с. 161–191; № 12, с. 241–270; № 14, с. 154–160.
43
Там же, № 11, с. 180 (примечание 164).
44
Мало оригинален текст о Куликовской битве и в «Повествовании о России» Н. С. Арцыбашева (т. II. М., 1838, с. 130–131).
В 1833 г. вышел в свет V том «Истории русского народа» Н. А. Полевого. Описывая события 1380 г. [45] , автор подчеркивает, что Дмитрий Иванович Московский проявил решительность в борьбе с Ордой, что серьезную помощь ему оказали Владимир Андреевич Серпуховской и Сергий Радонежский; Н. А. Полевой осуждает тех князей, которые уклонились от этого похода. Изложение событий ведется в романтическом духе. Но Н. А. Полевому не чужд и критический подход к источникам. Их анализ он, как и многие его предшественники, ведет в примечаниях, где помещены и комментарии конкретного характера (рассуждения о численности войск у Дмитрия и Мамая и т. п.). Критерий достоверности у Полевого — наличие данного известия «во всех» источниках. Н. А. Полевой, кажется, первым привлек при освещении истории Куликовской битвы свидетельство синодика XV в. (по публикации в т. VI «Древней российской вивлиофики»). Он обратил внимание и на публикацию И. М. Снегиревым в 1829 г. «Сказания о Мамаевом побоище». («Это уже совершенная поэма, в прозе, подобная… «Слову о полку Игореве», — пишет Н. А. Полевой). В остальном он так же, как и Н. С. Арцыбашев, почти не выходит за круг источников, использованных Карамзиным.
45
См.: Полевой Н. А. История русского народа, т. 5. М., 1833, с. 111–131. Об освещении Н. А. Полевым Куликовской битвы см. также: Курилов А. С. Памятники Куликовского цикла и русское литературоведение первой половины XIX века. — В кн.: Куликовская битва в литературе и искусстве, с. 201, 204; Троицкий В. Ю. Указ. соч. — Там же, с, 200–221; Елизаветина Г. Г. Куликовская битва и проблема национального характера в произведениях русских революционеров-демократов. — Там же, с. 234–236.
Этот круг источников, как и описание событий перед Куликовской битвой, самой битвы и ее результатов, становится довольно традиционным в русской дворянской и буржуазной историографии. В большинстве трудов изложение обрастает лишь некоторыми дополнительными соображениями, сводясь в общем к прославлению Дмитрия Донского (иногда вкупе с Владимиром Храбрым или Дмитрием Боброком-Волынским и т. д.), без серьезного анализа причин победы на Куликовом поле с декларацией приверженности авторов интересам довольно абстрактного «народа». Причем подобное освещение Куликовской битвы и особенно личности Дмитрия Донского всячески поощрялось официальной властью. Примером может служить большая статья Н. В, Савельева-Ростиславича «Историческое значение и личный характер Дмитрия Донского». Написанная в консервативно-романтическом духе, она была опубликована в 1837 г. при поддержке Министерства народного просвещения [46] , отмечена наградой и перепечатана в «Журнале для чтения воспитанников военно-учебных заведений» [47] . В 1837 г, увидела свет брошюра Савельева-Ростиславича на ту же тему [48] . Савельев-Ростиславич был избран «соревнователем» Общества истории и древностей Российских. Сочинения эти вызвали полемику, в которой приняли участие также В. Г. Белинский и Н. А. Полевой [49] . Эта полемика — пример того, каким образом интерпретация и оценка в историографии дел «давно минувших дней» могли приобрести остроту звучания в общественной борьбе в России XIX в. [50] .
46
Журнал Министерства народного просвещения, 1837, № 6, июнь.
47
Журнал для чтения воспитанников военно-учебных заведений, 1837, т. 9, № 3, с. 44–76.
48
Савельев-Ростиславич Н. В. Дмитрий Иоаннович Донской, первоначальник русской славы. М., 1837.
49
Библиотека для чтения, 1838, т. 26, № 1, отд. VI, с. 12; Северная пчела, 1838, № 6, с. 22; Сын отечества, 1838, т. 1, февраль, с. 24–31; Современник, 1839, т. 14, с. 37; Литературные прибавления к Русскому инвалиду, 1839, № 15; Маяк, 1840, кн. 9, с. 48–55; Отечественные записки, 1843, т. 26, № 2, с. 66–67. Приношу глубокую благодарность Б. Н. Билунову, сообщившему мне данные о Н. В. Савельеве-Ростиславиче и упомянутой полемике.
50
Эти споры, несомненно, заслуживают специального изучения и оценки. Примечательно, что сочинения о Куликовской битве и Дмитрии Донском, отвечавшие официальной идеологии, широко пропагандировались и многократно переиздавались. Это и соответствующие тексты из «Истории государства Российского» Н. М. Карамзина, и очерки Ап. Майкова («О святых митрополитах Петре и Алексии и о славном Мамаевом побоище») (5 изданий), К. Н. Бестужева-Рюмина («О злых временах татарщины и о страшном Мамаевом побоище») (7 изданий) и т. п. (см.: Пушкарев Л. Н., Сидорова Л. П. Указ. соч., с. 130–131).
Было бы, конечно, упрощением говорить, что произведения, подобные статье и брошюре Савельева-Ростиславича, содержали лишь славословия Дмитрию Донскому как монарху, «самодержавцу», единоличному победителю Мамая. В этих сочинениях есть и слова о том, что «уважение и слава предков есть уважение самих себя, залог будущего величия, источник самостоятельности, единства и возвышенности народного духа», а также, что «борьба с монголами и свержение ига их были не действиями одного человека, но целого народа» [51] . Однако в целом сочинения Савельева-Ростиславича и подобные им — прежде всего апологетика монархического строя, окрашенная славянофильскими реверансами в адрес «народа».
51
Савельев-Ростиславич Н. В. Дмитрий Иоаннович Донской, первоначальник русской славы, с. 3, 31.
Прославлению монархического строя уже тогда противостояло ясно выраженное революционно-демократическое понимание роли народных масс в истории и, в частности, в Куликовской битве. «Дух народный, — писал в 1841 г. В. Г. Белинский, — всегда был велик и могущ: это и показывает и быстрая централизация Московского царства, и Мамаевское побоище, и свержение татарского ига… Это же доказывает и обилие в таких характерах и умах государственных и ратных, каковы были — Александр Невский, Иоанн
Калита, Симеон Гордый, Дмитрий Донской…» [52] .52
Белинский В. Г. Деяния Петра Великого, мудрого преобразователя России. Сочинение И. И. Голикова. История Петра Великого. Сочинение Вениамина Бергмана. Статья II. — В кн.: Белинский В. Г. Избранные философские сочинения, т. I. М., 1948, с. 352–353 (написано в 1841 г.).
В другой своей статье «Взгляд на русскую литературу 1846 года» (опубликовано в 1847 г.) В. Г. Белинский, полемизируя со славянофилами и М. П. Погодиным, утверждавшими, что «выражением русской национальности» было смирение, а народный характер русских — «кроткий, мирный до крайности», писал, что «Димитрий Донской мечом, а не смирением предсказал татарам конец их владычества над Русью» [53] . Н. Г. Чернышевский в своих «Очерках гоголевского периода русской литературы» (в статье «девятой и последней», опубликованной в 1856 г.) приводит обширную цитату из «Взгляда на русскую литературу», включающую только что приведенное высказывание В. Г. Белинского, фактически солидаризируясь с ним в высокой оценке деятельности Дмитрия Донского [54] . Относя «Сказание о Мамаевом побоище» к «драгоценным материалам древней русской литературы», Белинский, как справедливо пишет Г. Г. Елизаветина, «очевидно… не мог принять слишком, по его мнению, яркую религиозную окраску «Сказания о Мамаевом побоище», тот дух смирения, которым оно проникнуто» [55] .
53
Белинский В. Г. Взгляд на русскую литературу 1846 года. — Там же, т. П. М., 1948, с. 298, 299. См. также: Елизаветина Г. Г. Указ. соч., с. 236.
54
См.: Чернышевский Н. Г. Очерки гоголевского периода русской литературы. — В кн.: Чернышевский Н. Г. Избранные философские произведения, т. 1, М., 1950, с. 769.
55
Елизаветина Г. Г. Указ. соч., с. 238.
А. И. Герцен отмечал выдающуюся роль Москвы в деле освобождения от «варварского ига», связывая знаменитое событие национально-освободительной борьбы с необходимостью борьбы за освобождение от социального гнета [56] .
Н. Г. Чернышевский и Н. А. Добролюбов, подобно Белинскому и Герцену, также интересовались битвой на Дону в плане извлечения уроков из истории национально-освободительного движения. Отсюда публицистическая заостренность ряда их высказываний о событиях 1380 г. и критика церковно-религиозной окраски «Сказания о Мамаевом побоище» [57] . Вместе с тем революционные демократы высоко оценивали Куликовскую битву как выдающееся событие русской истории, решающая роль в котором принадлежала народным массам Руси [58] .
56
Там же, с. 241–242.
57
См., например: Добролюбов Н. А. О степени участия народности в развитии русской литературы. — В кн.: Добролюбов Н. А. Избранные философские сочинения, ч. I. М., 1945, с. 96; Елизаветина Г. Г. Указ. соч., с. 238, 244.
58
См. подробнее: Елизаветина Г. Г. Указ. соч., с. 234–246.
С. М. Соловьев в третьем томе своей «Истории России», повествуя о событиях, связанных с Куликовской битвой, и о самом ее ходе, ведет изложение сдержанно, строго, без эмоционального нажима, стремясь точно следовать показаниям источников. Соловьев рассматривает Куликовскую битву как величайшее сражение, сравнивая ее по значению с Каталаунским и Турским побоищами, которые спасли Западную Европу от гуннов и «аравитян». Куликовская битва, по Соловьеву, «носит одинакий с ними характер… отчаянного столкновения Европы с Азией». Но эта победа, отмечает Соловьев, граничила с тяжким поражением из-за больших людских потерь, понесенных русским воинством. Останавливается Соловьев (в томе 4) и на памятниках Куликовского цикла: первоначальном сказании (т. е. «Летописной повести» о Куликовской битве), сказании «второго рода» с «большими подробностями, вероятными, подозрительными, явно неверными» («Сказание о Мамаевом побоище») и сказании «третьего рода», написанном «явно по подражанию… Слову о полку Игореве» и выражающем, по мнению Соловьева, «взгляд современников на Куликовскую битву» [59] («Задонщина»).
59
Соловьев С. М. История России с древнейших времен, кн. 2, т. 3–4. М., 1960, с. 284–288, 633–637. Тома 3 и 4 вышли в свет в 1853 и 1854 г.
Дважды обращался к теме Куликовской битвы Н. И. Костомаров. В специальной работе он в беллетристической форме излагает события, явно стремясь принизить значение московского великого князя Дмитрия Ивановича в борьбе с Мамаем, очевидно, в полемике с предшествующей литературой (и летописцами), прославлявшей Донского. Наоборот, позиция Олега Рязанского, вступившего в союз с Мамаем, оправдывается Костомаровым. Еще более отчетливо эти тенденции обнаруживаются в «Русской истории в жизнеописаниях ее главнейших деятелей», где политика Дмитрия Московского и его личные качества оцениваются крайне низко. Критикуя «Сказание о Мамаевом побоище» за недостоверность, Костомаров, однако, признает правдоподобными существенные известия этого Сказания (к примеру, удар засадного полка, хотя и неверно указывает место засады). Признает он и большое влияние Куликовской победы на дальнейшее развитие борьбы за освобождение от ига [60] . Брошюра Н. И. Костомарова 1864 г. (а также его же более ранняя, 1862 г., статья) о Куликовской битве вызвала полемику, в которой приняли участие консервативные, охранительного толка литераторы Д. В. Аверкиев и В. М. Аскоченский, а также М. П. Погодин, противопоставившие скептицизму Н. И. Костомарова (считавшего, что Дмитрий Донской «на самом деле всего менее был героем и что освободил Россию не он, а исключительно благоприятно сложившиеся обстоятельства») апологетическое прославление Дмитрия Донского [61] . С Костомаровым полемизировал и Д. И. Иловайский в своей брошюре «Куликовская победа Дмитрия Ивановича Донского», изданной к 500-летию Куликовской битвы [62] . Полемично уже само название ее, подчеркивающее особую роль Дмитрия Донского в событиях 1380 г., которую стремился принизить Костомаров. Брошюра написана в «старомодном» ключе. Сначала идет несколько беллетризованный рассказ о событиях до Куликовской битвы, о самой битве, ее последствиях и значении, затем в виде приложений следуют «примечания и объяснения» с перечнем и характеристикой использованных источников (в том числе свидетельств из «Истории» В. Н. Татищева), с элементами полемики с предшественниками. Д. И. Иловайским привлечен значительный круг источников, подвергнутых умелой обработке. И в самой брошюре, и в приложении содержатся полезные наблюдения. Так, при выяснении хода сражения автор обращает внимание на особенности местности, отмечает удачное расположение русских войск с учетом этих особенностей, уточняет в связи с этим первоначальное местонахождение засадного полка, указывает на двойственность поведения Олега Рязанского во время похода Мамая 1380 г., пытаясь выяснить ее причины [63] , анализирует действия Дмитрия Донского после первых известий об угрозе нашествия до победного окончания битвы, приходя, вопреки Костомарову, к выводу о разумности действий московского великого князя и его личной отваге. В заключение Д. И. Иловайский отмечает важное значение Куликовской победы для активизации борьбы против Орды, для укрепления авторитета Москвы среди русских земель. К брошюре приложена карта-схема Куликовской битвы. В целом работа Д. И. Иловайского выдержана в обычном для него монархическом духе [64] .
60
См.: Костомаров Н. И. Куликовская битва. — Месяцеслов на 1864 г. Спб., 1864 (то же отд. оттиск — Спб., 1864); Он же. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей, т. I (X–XVI столетия). Спб., 1915, с. 181–206.
61
См. библиографию этой полемики: Куликовская битва. Сб. статей. М., 1980, с. 295–296. О Д. В. Аверкиеве, а также о его пьесе «Дмитрий Донской», вызвавшей критику Д. И. Писаревым как ее содержания (Писарев, в частности, упрекал автора за недостаточное внимание к роли народа в борьбе с полчищами Мамая), так и литературных качеств, см.: Писарев Д. И. Прогулка по садам российской словесности. — В кн.: Сочинения Д. И. Писарева, полное собрание в шести томах. Т. 4. Спб., 1894, с. 331–337.
62
Иловайский Д. И. Куликовская победа Дмитрия Ивановича Донского. М., 1880.
63
Подробно анализирует поведение Олега Рязанского в 1380 г. Д. И. Иловайский в своей более ранней работе «История Рязанского княжества» (М., 1858, с. 163–180). Ссылаясь на тенденциозность большинства «северных» летописей, на искаженность известий об обстоятельствах «войны» 1380 г. (здесь Иловайский цитирует Арцыбашева — см. выше), на сложность положения Олега и т. д., Иловайский в конечном счете оправдывает Олега, считая, что в 1380 г. «в сущности, вероятно, он принес» своим союзникам — Мамаю и Ягайло «гораздо более вреда, нежели помощи» (там же, с. 175) и вместе с тем спас от разгрома Мамаем свое Рязанское княжество. В самое последнее время к версии Д. И. Иловайского о поведении Олега Рязанского в 1380 г. вернулся писатель Ф. Ф. Шахмагонов, повторив в основном его (Иловайского) аргументы и ссылки на Арцыбашева (и Щербатова) (см.: Шахмагонов Ф. Секретная миссия рязанского князя (К истории Куликовской битвы 1380 г.). — Техника — молодежи, 1977, № 12, с. 50–53; Он же. Кого же предал рязанский князь Олег. — В кн.: Тайны веков. М., 1978, с. 384–403; Он же. На Куликовом поле. М., 1980).
64
Аналогичное, также беллетризированное, хотя, разумеется, более сокращенное изложение причин, хода, значения Куликовской битвы и оценка позиций участников событий 1380 г. повторены Д. И. Иловайским в его «Истории России» (т. 2, М., 1884, с. 114–143).