Култи

Я одарила его взглядом «ты что, издеваешься?», который заставил его усмехнуться в ответ.

— Я хочу их увидеть.

— Увидеть что?

— Твои крылышки трусливой курицы, — невозмутимо произнес он.

Я простонала.

В ответ он начал кудахтать.

— Я всегда знала, что ты сумасшедший.

Папа фыркнул.

— Я думал, ты тигрица, hija mia (исп. дочь моя).

Вот так он заговорил об этом. Мой отец заговорил именно о том, о чем я беспокоилась. Неужели я действительно потеряла мужество?

— Я не знаю, как ему сказать. Я даже не знаю, почему он думает, что у него есть чувства ко мне, папа. И что мне теперь делать? Он делает все эти вещи и говорит всякую ерунду, хотя никогда раньше даже не давал мне понять, что думает обо мне как не просто о друге. И что мне теперь делать?

Отец бросил на меня взгляд, говоривший, что он явно не впечатлен тем, что я спрашиваю его мнение.

— Ты действительно хочешь, чтобы я тебе сказал?

Я кивнула.

— Когда встретил твою маму, я точно знал, кто она. Все знали, кто она. Я уже говорил тебе, что не я заговорил с ней первым, она сама подошла ко мне. Мне нечего было ей предложить. Я даже не закончил среднюю школу, а твоя мама была дочерью Ла Кулебры. Не имело значения, сколько раз я говорил ей, что она может найти кого-то получше, она никогда не уходила. Если для нее не имеет значения, что мы никогда не разбогатеем, то почему я должен ее отталкивать? Я любил ее, и она любила меня, а когда у тебя есть любовь, ты находишь способ заставить все работать. — Он снова прижал бутылку к моему колену. — Ты можешь получить все, что захочешь. Все, что ты когда-либо хотела. Ты много работала для этого, и я знаю, что ты это знаешь. «Я могу и сделаю», помнишь?

— Вот что я тебе скажу. Я знал, что что-то происходит, когда ты появилась с ним в моем доме. Ни один мужчина не поедет навещать твою семью, потому что ему скучно. Никто не стал бы проводить с тобой столько времени, если бы не хотел большего, а мой день рождения был несколько месяцев назад, Саломея. — Он указал на свою грудь, где билось сердце. — Думай сердцем, а не головой. Я никогда не видел, чтобы ты отказывалась от любой возможности, которая тебе представлялась. Не начинай и сейчас.

Глава 26

— А где тренер Култи?

— Он в отпуске до конца сезона, — ответил Гарднер, прежде чем уйти.

Я вытянула руки над головой, чтобы хорошенько размять мышцы плеч, которые у меня всегда ныли. Все это время я делала вид, что не слышу, о чем разговаривает группа девушек в нескольких метрах от меня.

— Он провел здесь весь сезон, а теперь решил взять отпуск?

— Я не удивлена.

— Я не могу в это поверить.

— Держу пари, Сал знает, что происходит.

— Да, она точно знает. Уверена, они провели прошлую ночь вместе.

Пара девушек из команды захихикали. Шлюхи.

— Знаешь, я слышала, что она заходила к Кордеро, и он поставил ей ультиматум: прекрати встречаться с ним, или он ее продаст.

— Не может быть! Что она сказала?

— О, я понятия не имею, но, думаю, именно поэтому они планировали оставить ее в запасных на игре в полуфинале. Если бы это мне сказали, что я не вхожу в основной состав, я даже не знаю, что сделала бы. Но не Сал, она просто стояла. Я не видела, чтобы она и глазом моргнула.

— Точно, она никогда не расстраивается. Я думаю, она ничего не чувствует. И я никогда не видела ее плачущей.

Да, я все еще не смотрела на них.

— Я тоже. Вся ее жизнь вращается только вокруг игры. Она типа робота или что-то в этом роде.

И это стало той самой точкой, когда я поняла, что мне нужно абстрагироваться от них. Не обращать внимания ни на одну из девушек, которым я в тот или иной момент помогала, включая Женевьеву.

Робот. Они думали, что я робот.

Я перевела дыхание.

Все прекрасно.

Мне оставалось сыграть только один матч. Вот и все. До конца сезона осталось только пять тренировок.

Как там говорится? «Когда жизнь дает тебе лимоны, иди в палатку с тако».

* * *

Когда я въехала на подъездную дорожку, там стоял горный велосипед, а рядом с ним — Немец. «Ауди» нигде не было видно.

— Я не знала, что ты здесь, — сказала я, выходя из машины. — Я уже сходила на занятия йогой в спортзал, иначе пришла бы домой и заставила тебя заниматься со мной. — И я не шутила. Его задница в позе нисходящей собаки… Да поможет мне Бог. Казалось, это была одна из немногих вещей, которые могли поднять мне настроение в последнее время.

Култи отряхнул свою упругую задницу и поднялся на ноги.

— Я здесь всего час.

От кого-то другого этот комментарий прозвучал бы так, будто он устал ждать, но он вовсе не выглядел расстроенным.

— Ты всю дорогу ехал на велосипеде? — спросила я, разглядывая черный горный велосипед, которого никогда раньше не видела.

— Да, — сказал он, забирая у меня сумку. — Я купил его сегодня утром.

Я последовала за ним вверх по лестнице и протянула ему ключи, чтобы открыть дверь. Он оставил мою сумку на том же самом месте, где она обычно лежала, и повесил папину кепку на соответствующий крючок. Папа сказал, что мне нельзя стирать эту чертову кепку «Корона».

— Я собираюсь прыгнуть в душ. И скоро вернусь.

В мгновение ока я приняла душ. И когда вернулась, он уже сидел на диване и смотрел телевизор. Я схватила протеиновый батончик и села на другом конце дивана.

Култи наклонил голову и перевел взгляд с моего лица вниз, вниз, вниз, на белую майку, которую я надела поверх чистого спортивного лифчика, а затем продолжил ниже, будто прожигая визуальный путь к моим бедрам. Он сделал быстрый вдох, который я едва не пропустила.

Взгляд янтарных глаз снова скользнул по моему лицу.

— В чем дело? — Я поморщилась, ожидая худшего.

— Эти веснушки повсюду?

Он говорил о веснушках на моей груди, а мои глупые, глупые соски реагировали так, будто он обратил внимание именно на них.

— М-м-м…

Сухожилие на его шее напряглось, и Култи состроил на лице то, что можно было бы назвать гримасой.

— Я буду вести себя хорошо, — дрожащий вздох вырвался из его груди и направился прямо ко мне. — Я должен рассказать тебе, что сказал мой адвокат.

— Это плохие новости? — С моей удачей в последнее время я не должна ожидать ничего другого.

— Нет. Она просмотрела твой контракт, составила наш и завтра отправит его Кордеро вместе с чеком, чтобы выкупить тебя.

В одном предложении было так много ключевых слов. Уход из «Пайперс» — это действительно происходило. Иисус Христос.

— И это все?

— Да.

Скоро все закончится. Напоминание о том, что Култи выкупает меня из «Пайперс», заставило меня почувствовать себя немного странно. Это происходило.

Господи.

— Я…

— Ничего не говори о своем контракте. — Он бросил на меня спокойный взгляд. — Я понятия не имел, сколько он стоит, и, честно говоря, был оскорблен, когда она назвала мне сумму.