Купериада
Шрифт:
– Вот спасибо, – пробормотал более мелкий Куперовский.
Иван молча шевелил носом, полагая, что раздувает ноздри и что это выглядит достаточно устрашающе.
– Лично я считаю сделку взаимовыгодной, – бодро заявил вампир.
Дверь грохнула о стену так, что посыпалась чёрная штукатурка. На пороге стоял один из секьюрити.
– Шеф, беда!
– Какая там беда?! Ты дискредитируешь меня перед гостями. Точнее даже перед деловыми партнёрами. Бед у нас в заведении не бывает. Небольшая неприятность, я думаю.
– Большая неприятность, босс! Там пришла эта… Истребительница!
– Анька, что ли?! Значит, как обычно, всё сексом на троих кончится. Вервольф с ней?
– Нет, шеф, она одна. И злая!..
– Ничего без меня решить
Вампиры выскочили из помещения.
Обнаружив, что на сей раз Габриэль позабыл или не посчитал нужным оставить охрану, Ваня и Лёва бросились наружу.
И оказались в шикарном зале: меблировка – по современной моде – минимальна, стены в зеркалах и цепях с кандалами, столики конструктивистского дизайна блещут хромом и нержавейкой, официантки топлесс разносят пыльные бутыли с шампанским, заплесневелый сыр и свежайший кавьяр, в углах жмутся пирсингованные в стратегически важных местах стриптизёры-вурдалаки в минимальных плавках и без оных. А на краю подиума, с которого их только что согнали, опираясь спиной о шест и широко расставив ноги, стоит миниатюрная – не выше ста шестидесяти – белобрысая сексапильная девица в обтягивающей пятый номер блузке с глубочайшим вырезом и мини-юбке, позволяющей подробно исследовать стройные бёдра.
– А ну, кровососы долбаные, кто на моём любимом игрушечном пингвине опять клыки на остроту проверял?! Я вас пока добром спрашиваю – кто?! Людей уже недостаточно, на цацки бросаемся?! Я, кажется, предупреждала: моя коллекция – это святое.
В правой руке компактная фурия сжимала устрашающего калибра автоматический пистолет, левой поминутно одёргивала мини-юбку, от чего макси-грудь синхронно покачивалась. Атмосфера вибрировала от сексуального напряжения. Впрочем, посетители и большая часть прислуги не обращали на блондинку особого внимания.
– Не стреляй! – закричал Габриэль, от чего интерес публики к происходящему резко повысился.
Вампир, с которого две бальзаковские матроны небезуспешно пытались стянуть леопардовой расцветки стринги, громко взвизгнул…
* * *
…Транспарант «Добро пожаловать во дворец!» был нанесён на ситец столь выспренного оттенка красного, что возникали обоснованные подозрения, будто он прикрывает дыру в штукатурке. Мощные чугунные врата дополняли две запорные балки и цифровой замок. Впечатление слегка портила незначительная, в общем-то, деталь: створки были распахнуты, а на их внутреннюю поверхность некто прилепил бумажку с угрожающей просьбой: «Не закрывать! Ждём столяра».
Иван и Лёва, синхронно пожав плечами, вошли. Если уж Фортуна вздумала таскать их по мирам, то лучше этой капризной даме не противиться. Из трёх коридоров они выбрали тот, где пол был покрыт алым ковром, – центральный. Периодически от него ответвлялись и его пересекали узкие боковые проходы, по всей видимости, служебного назначения. Ближайший перекрёсток был оснащён каменным столпом, ощетинившимся указателями: «В пиршественную залу», «Кладовые и казна (вход по спецпропускам)», «Хранилище артефактов и заморских рукописей (вход по спецпропускам)», «К опочивальне царевны (вход по спецприглашениям)». Огромная стрела протянулась по правой стене: «Стало быть, на приём к царю-батюшке?». Слева в обратном направлении благословляло граффити: «Пошли вон, уроды!». Кое-где пейзаж оживляли фрески с одной и той же девицей различных этапов обнажения. Получалось что-то вроде простенького анимэ.
– Царевна, что ли? – высказал сомнительное предположение Иван.
– Не думаю.
– Да и я, знаешь, сомневаюсь. А жаль. Женихи, по крайней мере, получили бы достоверную информацию. А то, понимаешь, некоторые в платье вроде ничего, а как разденется – ну чистая росомаха!
– Кстати, – оживился Куперовский, – если это сказочный мир, то здесь у меня приятель был, Вася, он, когда после подвигов на покой отправился, издал книгу воспоминаний. Назвал «Непротивление злу Василием». Говорят, имел успех. Наверное, он мог бы нам пригодиться.
Только, боюсь, найти его будет довольно сложно, он неплохо умел маскироваться.– Погоди ты, – одёрнул спутника Ваня. – Кажись, пришли.
Действительно, спутники оказались в зале, размерами напоминающем самолётный ангар. Вдоль стен тянулись скамьи для просителей да столы для челяди царской, коя к бюрократической работе способности явила.
– И здесь очередь, – злобно констатировал Иван.
Впрочем, двигалась она куда как побыстрее прежних. Большинство стояльцев, не выдержав лицезрения любимого венценосного лика и сияния золочёных нарядов дворцовых прихлебателей, сворачивали с полдороги и убирались подобру-поздорову до дому. А вдруг гарант самодержавия осерчает?! Нет, лучше уж держаться от греха да от начальства подальше. Вскоре напарники прошли не менее двух третей пути, и царь был уже хорошо им виден. И в самом деле: ничего так себе оказалось местное величество. Весь он был широк да ядрён; собой положительный, в лице округл, щекаст да румян, в плечах широк, в талии грузен. Руки и ноги имел могутные, внушительные, повышенной упитанности, а волос светлый да волнистый, мягкий да реденький, будто у младенца безгрешного. Не человек, а сплошной отличник боевой и политической подготовки. Прямо с какой стороны не взглянешь – ну чистый олигарх! Простой как правда (да что там правда – как «Правда»!) и подлинный, как она, даже подноготный какой-то. Плоть от крайней плоти народной.
– Ишь, красавец! – восхищённо пробормотал Ванюша. – Орёл! Вылитый старший сержант Фитько!
Царь-батюшка как раз, временно прервав приём, диктовал дьяку:
– …И выдать войску великую прорву одеколону отечественного разливу, дабы воняло ото всех сугубо приятственно, однако же притом патриотично.
Трон его был несколько приподнят над полом, дабы посетители даже и инстинктивно не дерзнули помыслить себя ровней самодержцу. К основанию трона было пришпандорено расписание в кованой рамке под золото: «Приём по личным вопросам – среда с 10.00 до 12.30. Приём по государственным вопросам – четверг с 11.00 до 12.00. Разбор жалоб и принятие презентов – ежедневно с 15.00 до 17.00. Публичное поношение министров – понедельник с 13.00 до 13.45. Приём иноземных послов – пятница с 10.00 до 11.30 по предварительной записи».
Между тем аудиенция возобновилась. У трона на коленях отстаивали каждый своё два здоровенных стриженных ёжиком мужика. Рядом с просителями громоздились туго набитые кули-близнецы – видать, с презентами.
– Ох, не вели смертию казнить, ваше величество, вели слово молвить, – дурным голосом завёл первый.
Царь поморщился:
– Да уж сделай милость. Только не гундось так. У меня от твоего тембра позолота от трона отваливается.
– Осмелюсь доложить, батюшка, звать меня Прокопием Голоштановым. Изволю пребывать купцом самой что ни на есть второй гильдии и держу лавку с разным скобяным, книжным и прочим деликатным товаром у Гнилого моста. Ежели понадобится чего вашему величеству али каким твоим приживалам – у меня для хороших людей завсегда скидка имеется. Шесть процентов, как с куста. И не старайся, отец родной, нигде лучшего товара не сыщешь.
– Со скидкой понятно, ты по сути говори. Проторговался, что ли?
– Никак нет. То есть да. Ну, то есть не совсем… Решил я, величество, затеять новое дело. Так сказать, расширить сферу влияния. И очень мне притом хотелось на благо Руси святой послужить, само собой. Задумался я, значит, чего народу нашему богоносцу особенно не хватает, чтобы туда, конечно, направить инициативу и все силы моего мелкого на тот период бизнесу. И дошло до меня, батюшка, что людям катакстрофически не хватает прессы. И не такой, чтоб на басурманский манер обманывала да сенсации поганые выискивала, а истинно расейской, чтобы, значит, и про погоду, и кроксворд, и гадания разные, и чтоб удобно было сворачивать кулёк для семечек. И вот, значит, под энтот инновационный проект в области СМИ одолжил я вот у энтого змея подколодного три тысячи рубликов ассигнациями.