Купериада

На борту всё было в норме. Корабль был заправлен под завязку, о чём Арон и доложил звонким девичьим сопрано с капризными обертонами. Когда, приняв рапорт, Кон лишь благодушно кивнул, компьютер, воскликнув: «И это всё, что ты можешь мне сказать? А порядок и красота, которую я здесь навела, выходит, не стоят даже слова благодарности?!», замолчал на несколько часов. Видимо, погрузился в просмотр гламурных сайтов Экстранета. Забегая вперёд, замечу, что лишь перед самым взлётом (и сном) Аронесса изволила прервать паузу, язвительно вопросив пространство, не желает ли хоть кто-нибудь из присутствующих пожелать ей спокойной ночи (хотя чем для него-неё ночь отличается от дня?); дождавшись искомого только от смущённого Лёвушки и по-королевски проигнорировав сей несущественный факт, она-он истерически взвизгнула, издала трагический стон и отключила трансляцию до утра…

– Явились-запылились! – пробурчал Пафнутий, соорудивший себе временное лежбище под столиком, и удалился в один из коридоров (кажется, ведущий к моторному отсеку), ловко обогнув Куперовских и вновь избегнув телесного контакта.

– Дядя Кон, – вспомнил один из достававших его вопросов Лев, – а как получается, что я воспринимал всё, о чём говорили инопланетяне в ресторане, да и после? И официант Вас…

– Тебя!..

– …Тебя понял, хотя Вы… ты говорил по-русски.

– Я бы мог заявить тебе, что Российская Федерация так популярна, что все цивилизации Вселенной, из уважения к мощи её армии и культуры, перешли на русский язык. Однако это было бы и смешно, и неправда. В нефти и газе мы, к счастью, не настолько нуждаемся. Я бы даже сказал, нисколько не нуждаемся. Просто мы здесь, в космосе, решили организовать дела так, чтобы при беседе улавливать – на клеточном уровне – не саму речь, а её суть. А то иначе получалось бы не общение, а диалог чукотского шамана с британским лордом. Как это физически устроено, не спрашивай – сам не знаю.

– Здорово придумали. А почему тогда я у некоторых замечал акцент?

– Ну, это просто так, чтобы интереснее было.

В кают-кампании воцарилось недолгое безмолвие. Нарушил его, естественно, опять-таки наш главный герой.

– Кон, – конспиративным полушёпотом сказал Лёва, – я бы хотел поговорить с Вами… с тобой… по одному деликатному поводу. Про Пафнутия.

– Я бы не назвал Пафнутия деликатным – даже деликатным поводом.

– Нет, в самом деле: ты ему доверяешь?

– А в чём дело?

– Ну, странный он. Необщительный какой-то, даже для хобгоблина.

– А ты, дорогой родственничек, столь хорошо знаком с фэйри, что даже знаешь их коммуникативные стандарты?

– Не то, чтобы знаком, но читал кое-что, а с некоторыми довольно фольклорными персонажами и лично общался. Другой он. Практически ничего не говорит, не даёт себя потрогать. Да – и не пахнет от него! От домового должно вонять! Зипуном там, онучами, лаптями… Бородой, в конце концов! А он стерилен, как… как дистиллированная вода… Говорю тебе: что-то с ним не то… Может быть, он робот? Или даже робот-шпион?! Я же тебе рассказывал про слежку.

– Да, – вздохнул Кон, – с запахом – это я промахнулся. И Арончик мог бы, кстати, поправить, – повысил он голос. – Ему же любое амбрэ – даже аромат онуч – синтезировать – что мне раз плюнуть. Прокололись, короче. Ладно, слушай: нет никакого Пафнутия и никогда не было. Это всё так: морок, иллюзия, голограмма… Ароново творение. И его же идея, к слову. Истинная цель нашего полёта совершенно иная. Видишь ли, половиной – если не более – обитаемого Универсума правит Тёмный Властелин…

– …Значит, под его пятой стонут 3118 рас? – спустя час, в очередной раз перебил монолог Великолепного Дяди Лёвушка.

– Это не считая пяти видов разумных роботов и одной мыслящей Галактики. Я же тебе уже трижды повторял.

– И свободолюбивые демократические силы Вселенной хотят видеть именно меня во главе Светлых сил? Но почему?!

– Ну, во-первых, не одного тебя. Во-вторых, не совсем во главе. Наш выдающийся вождь – король Арагорн сын Араторна, да пребудет с ним Сила, массаракш! А ты пока даже на любимого руководителя не тянешь, уж извини. И, в-третьих, что здесь удивительного? Универсум наслышан о твоих подвигах и приключениях. Мы хотим, чтобы ты был среди нас. А не в числе наших противников, которые при любых обстоятельствах не оставят тебя в покое. Особенно теперь, когда им стало известно, что Светлые проявили к тебе интерес. Так что выбора у тебя фактически нет. Если ты, конечно, не жаждешь оказаться жертвой… обстоятельств. Или, может быть, ты желаешь повторить творческий путь Дарта Вейдера?

– Я вовсе не хочу стать Тёмным Властелином! – обиженно воскликнул Лёвушка. – Я только не понимаю: зачем было обманывать?! Мог бы прямо сказать. Ещё на Земле.

– По моему, ты что-то путаешь. Дарт Вейдер – конечно, Император и вообще заметная личность, но, по агентурным данным, Тёмный Властелин – не он. Мы вообще не знаем, кто такой этот Властелин. Никто из нас его никогда не видел. А вдруг именно наш с тобой вояж заставит его появиться на авансцене? Правда, делами в ходе путешествия пока что буду заниматься в основном я. Но твоя роль не менее важна. Осматривайся, знакомься, собирай информацию.

– Какую?

– Да любую. Кто знает, что может пригодиться в твоей грядущей и, не сомневаюсь, героической работе в Светлом Совете. Однако Тёмные наверняка постараются нам помешать. А отвечая на твой предыдущий вопрос, хочу сказать, что сразу тебе открыться помешали славные конспирологические традиции демократического подполья. Всем вот так прямо выйти из Сумрака, знаешь ли, трудновато. Привычки, обычаи, в деле тебя надо было проверить, в конце концов.

– В ресторане?!

– Ну, и в ресторане. Есть-то где-нибудь надо. И ты, между прочим, слежку всё-таки заметил, что говорит в твою пользу. Кстати, происшествие с фальшивым официантом доказывает, что кое-кто нами интересуется. И вообще: кто ты такой, чтобы обсуждать действия благородной оппозиции?! Так было нужно – и весь сказ.

– Ладно, – сдался на милость неопровержимого аргумента Лёва.

– Кстати, учти: в ходе полёта нам придётся посетить самые странные места. Надо активизировать и объединять Светлые силы Вселенной. Так что не удивляйся.

– А будет, чему удивляться?

– Будет-будет. Уж ты мне поверь.

* * *

И первая же планета не подвела. Поверхность её густо покрывала растительность. Лишь водоёмы редкими тёмными проплешинами разрывали изощрённое буйство флоры, но и их дно обросло шизоидными лесами водорослей. А на суше преобладали цветы – самых фантастических форм и оттенков. Цветы были разумны. Их прихотливо изрезанные листья шелестели на ветру, разгоняя вокруг аромат томно изогнутых нежных лепестков. И лишь бесстыдно торчащие тычинки и пестики намекали на то, что и плотские интересы растениям-интеллектуалам не чужды. Однако данные органы уже давно можно было рассматривать как атавизм, ибо много десятилетий назад аборигены уничтожили местных насекомых, дабы их гнусное жужжание и низменные намерения не отвлекали от размышлений о высоком. С тех пор лишь незначительный процент отщепенцев, способных к вегетативному размножению, тратили время и силы на деторождение, да и то исключительно редко. К счастью, местные растения обладали поистине чудовищным долголетием, в отсутствии внешних опасностей их существование могло длиться века, а внешние угрозы и в самом деле отсутствовали. Планета носила название Цвет Истины, и, разумеется, не просто так. Когда кто-либо вдыхал аромат какого-нибудь цветка, он узнавал некую истину. У каждого из цветов она была иной, порой различные истины оспаривали друг друга, порой вообще не были связаны между собой, касались самых различных и взаимоудалённых объектов ноосферы, нередко оказывались невразумительны или недоступны, чаще всего не сулили практического или хотя бы интеллектуального приложения. И однако – всё это были истины… Потому что истин много, и это не обязательно те, которые ищете лично Вы. Однако каждой из них необходим обоняющий, ибо вне пытающегося воспринять её свет любая истина мертва.

– Нет Бога кроме Бога, – взревел в мозгу Лёвы острый пряный дух мощного тёмно-красного соцветия. – Посвяти ему смерть максимального числа неверных, и сто двадцать широкобёдрых гурий исполнят все твои прихоти.

– Сто двадцать ифритов удовлетворят с тобой все свои желания, если ты посмеешь покуситься на жизни невинных людей, даже исповедующих иную веру, – возразил более тонкий и сложный аромат соседнего колокольчика. – Лишь благие поступки угодны Небу.

– Всевышний не пожалел единственного Сына Своего ради наставления неразумных разумных тварей и искупления их грехов. Множество раз на различных планетах и под разными именами рождался Мессия, дабы быть преданным теми, кому нёс Свет, умереть в муках и возродиться на третий день, – вещал строгий запах растения, напоминающего фиолетовую розу.

– Совершай благие поступки, отвергни суетные желания, – призывало тонкое, почти неуловимое благоухание чайного куста, – стряхни всё обыденное, и ты сумеешь вырваться из кругов Сансары и погрузиться в великое Ничто.

Запахи сплетались, смешивались, перебивая и заглушая друг друга.

– Вселенная четырёхмерна…

– Шестимерна…

– Бесконечномерна!

– Вселенной вообще не существует. Мир – лишь сон взбудораженного разума.

– Вселенным нет числа. Они то взаимопроникают, то тянутся параллельно одна другой.