Кураж

– Что, борода мешает?
– усмехнулся "дядя Вася".

– Товарищ Порфирин! Здравствуйте. Как вы здесь оказались?

– Это у тебя надо спросить. Твои вороны в дозоре стоят.

Мошкин сокрушенно развел руками.

– Детский сад. Балаган, а не боевой лагерь, - жестко сказал Порфирин.
– Шатаются четверо посторонних и хоть бы кто остановил! Спасибо, доктор, за санчасть. Василиса Сергеевна, правильно?

– А ведь я вас не узнала, товарищ Порфирин, с бородой.

– Сбрею. Придет время, - сказал Порфирин.
– Ну, Мошкин, показывай свой штаб. Будем разбираться.

– Он взглянул на часы.
– Распорядись собрать командиров в шестнадцать ноль-ноль. А вы, Василиса Сергеевна, делайте свое дело, - он засмеялся.
– А то мои парни замерзнут.

На другой день Порфирин собрал коммунистов. Он ничего не скрывал, ничего не приукрашивал.

На фронте тяжелые бои. Война с фашистскими ордами - всенародное дело. И собрались они здесь, в лесу, не отсиживаться, как некоторые думают, а бить фашистов, помочь Красной Армии разгромить врага.

Сейчас главное - сплоченность и дисциплина. Самоотверженность и вера в победу!

В лагере начались работы: углубляли и оборудовали землянки. Учились стрелять. Готовились к зиме. Усилили охрану.

То и дело в разные стороны из лагеря уходили разведчики и маленькие диверсионные группы.

Отряд пополнялся новыми бойцами.

В один из осенних дней из лагеря ушел выполнять специальное задание паренек из сопровождавших Порфирина. Самый молодой из них.

В условленном месте он встретил тетю Шуру. Она передала Петра и Павла этому веселому, безбровому пареньку с наганом в коричневой кобуре на широком кожаном поясе поверх пальто.

Паренек сначала покосился опасливо на Киндера, потом посмотрел на братьев и сказал:

– Никак у меня в глазах двоится?

– Мы - близнецы, - пояснил Павел.

Паренек неожиданно пропел веселым голосом:

– Мы близнецы, и дух наш молод, куем мы счастия ключи… - и засмеялся… - Ну, пошли, братцы-кролики.

Они попрощались с тетей Шурой, которая возвращалась в город, а сами зашагали за пареньком.

Лес казался однообразным, и непонятно было, по каким приметам угадывает паренек дорогу. Никаких тропок не было. Иногда продирались прямо сквозь кусты, обходили темные лесные бочажки на болотах.

– Чего у тебя в торбе?
– спросил паренек Петра.

– Еда.

– Сало есть?

– Есть.

– Очень я сало уважаю.

– Поедим?
– спросил Павел.

– Успеется. Еще шагать!… А ведь я вас в городе видел. В цирке. Вы на лошадях скакали. Верно?

– Верно.

– У меня глаз-ватерпас! Между прочим, меня зовут Семеном.

– Я - Павел.

– А я Петр.

– Я не Петр.

– Я не Павел.

– Это он Павел.

– Это он Петр.

– Цирк, - засмеялся Семен.

– А вы - партизан?
– спросил Павел.

– Вестимо. Народный мститель.

– А наган ваш?

– Вестимо. У меня еще гранаты есть. Три штуки.

– Покажите, - попросил Петр.

– Дома. В землянке. Это когда в бой иду - беру. А сейчас у меня особое задание. Доставить вас к "дяде Васе".

– А кто это "дядя Вася"?

– Тю!… Не слыхали? Командир партизанского отряда "Смерть фашизму!".

Сердца Павла и Петра забились. Вот оно! Начинается настоящая жизнь! Не то что в кирпичном домике деда Пантелея Романовича: за калитку не выходи, от посторонних скрывайся, окна занавешивай. Тут - лес, простор, народные мстители! Эх, поглядели бы на них сейчас Великие Вожди!

– И нам наганы дадут?
– спросил Павел.

– Вы стрелять-то умеете?

– Умеем, - сказал Петр.
– Все Великие Вожди юные Ворошиловские.

Павел сердито взглянул на брата: ведь клятву ж давали! Но было поздно. Семен спросил:

– Что за Великие Вожди?

– Вроде партизанского отряда, - нашелся Павел.
– Только маленький.

– Ясно. По всей Белоруссии поднялся народ.

С вечеру добрались до темной, покосившейся лесной сторожки. Из тоненькой железной трубы вился дымок. Киндер залаял. На пороге появился мужчина с всклокоченными волосами.

– Кого носит?

– Это я, Семен.

– Заходите.

В сторожке было тепло и сухо. Потрескивали в маленькой печурке дрова. Окошко занавешено. На столе горела оплывшая свеча. Пламя ее колебалось, и по стенам ерзали живые тени.

– Долго шли, - сказал с упреком мужчина.

– Так они ж маленькие, - объяснил Семен.

– Раздевайтесь. Ватники вешайте ближе к печке. И сапоги скидайте. Здесь тепло.

Ребята скинули ватники и сапоги. Ноги гудели от усталости, но оказались сухими. Дед Пантелей чинил обувку на совесть.

– Ну, здорово, орлы Лужины, - сказал мужчина.

И они узнали Алексея Павловича. Того, что беседовал с ними в НКВД, когда они пришли выручать маму.

– Здравствуйте, - дружно ответили братья и заулыбались.

– Есть хотите? У меня тут кулеш горячий.

– С салом?
– спросил Семен.

– Со шкварками.

– Пойдет!

После того как ребята поели и отогрелись, Алексей Павлович сказал:

– Что ж про мать не спросите?

Братья молча посмотрели на Семена.

– Вон как!… Начинаете соображать, что к чему. Молодцы, - серьезно сказал Алексей Павлович.
– Семен, а ну-ка, пригляди.

Семен накинул на плечи непросохшее пальто и вышел наружу.

– Правильно, ребята, остерегаться надо. А мама ваша жива-здорова.

И Алексей Павлович рассказал братьям, что Гертруда Копф - владелица гостиницы с рестораном, а в ресторане представления по вечерам. И в тех представлениях участвует Флич.

– Значит, они на фашистов работают… - удивился Петр.

– Нет. Флич - честный человек, это Гертруда Иоганновна его уговорила. Так мы это поняли. А о вашей маме и говорить нечего. Мы вашей маме абсолютно доверяем.

– А фашисты?

– И фашисты доверяют. И это очень хорошо. Теперь слушайте меня внимательно. У Пантелея Романовича вы вели себя правильно. Не высовывались. Значит, выдержками понимание текущего момента у вас есть. Чего можно, а чего нельзя. Хотели мы вас в лес переправить. Но решили, что в городе вы нужнее. Гертруде Иоганновне. Ну, что скажете?

– А как же в партизаны?
– разочарованно спросил Павел.

– Партизаны всюду партизаны, и в лесу и в городе.

Алексей Павлович ждал, что скажут братья.