Кураж
Шрифт:
– А фашисты знают, что наш папа в Красной Армии?
– Вопрос правильный. Знают. Гертруда Иоганновна рассказала им всю правду. И про вас, что вы эвакуировались с цирком.
– А если спросят, почему мы раньше не вернулись?
– Петр испытующе посмотрел на Алексея Павловича.
– Непременно спросят. А ответ такой: вы сбежали, чтобы маму выручить, а до города не смогли добраться. Испугались. Большая стрельба была. Танки шли. И к тому ж, раз в городе немцы, значит, мама в безопасности. Ведь она немка. И вы решили к деду податься, в Березов. Путь туда не близкий. Мыкались,
– А почему мы в Березове у деда не остались?
– спросил Павел.
– А потому, что дом заколочен досками. Бабушка умерла, а дед то ли куда переехал, то ли пропал. Нету его.
– А в Березове фашисты?
– спросил Петр.
– Фашисты.
– А если они проверят?
Алексей Павлович кивнул согласно.
– Умерла ваша бабушка. Прямо на огороде. Разрыв сердца. Сердце у нее было слабое.
– Взаправду?
– прошептал Павел.
Алексей Павлович снова кивнул.
– А дедушка?
– Там, в Березове, считают, что он к каким-то родственникам уехал, чтобы одному не оставаться. Тосковал очень по бабушке.
Братья молчали, подавленные. Бабушку они видели редко, но любили ее. И что бабушка умерла, что они ее никогда больше не увидят, сразу осмыслить не могли. Как это умерла?
А потом Павел спросил с надеждой:
– Алексей Павлович, а про папу вы ничего не знаете?
– Про папу - ничего. Воюет ваш папа.
Они еще долгу разговаривали. Алексей Павлович объяснил, как они должны будут вести себя в городе: говорить правду, держаться естественно. Пришли, мол, искать маму. Где она - не знаем. Ее посадили в тюрьму русские.
Но и лишнего не болтать. И особо опасаться начальника СД Гравеса. Хитер он и коварен. А в общем, не маленькие!
Утром Алексей Павлович и Семен вывели братьев на старую лесную дорогу и распрощались.
Братья пошли в сторону города - два жалких, неумытых пацана в чужих великоватых сапогах и замызганных ватниках. А рядом бежала мохнатая собака, обнюхивая придорожные мокрые кусты.
Такими их еще издали приметил лейтенант Каруселин. Но не узнал.
Мальчишки не представляли опасности, но все же он проворно свернул в лес. Лишняя встреча - лишняя тревога. Чем меньше людей увидят его, тем спокойней. Мало ли кто может заинтересоваться одиноким путником, а документов, немецкого аусвайса, у него нет. И путь до фронта не близкий.
Еще затемно вышел он из города. Ржавый вывел его задворками. Лейтенант прослужил в городе целый год, а даже представления не имел, что по нему можно передвигаться, не выходя на улицы. Василя правильней было бы Золотым прозвать, а не Ржавым.
Некоторое время Каруселин шел дорогой. Ребятишки с собакой насторожили его. Дорога казалась нехоженой, и вдруг - мальчишки. Значит, могут попасться и другие встречные. Лесом спокойнее.
И только он так подумал, как позади раздался оклик:
– Стой!
Каруселин остановился, медленно обернулся, быстро сунув руку в карман.
Позади в кустах стояли двое штатских: один постарше и ростом побольше, другой почти мальчишка с коричневой кобурой на кожаном ремне поверх черного пальто.
– Руку, - сказал тот, что постарше.
Каруселин
нехотя вынул руку из кармана.– Кто такой?
– Прохожий.
– Документы.
– Что ж мне, за дровами - с паспортом?
– Согласно приказу военного коменданта, всем гражданам вменяется в обязанность иметь при себе аусвайс.
– Мало ли чего пишут! Может, я с грамотой не в ладах.
– Оружие есть?
– А если есть?…
– Придется отдать. Семен…
Молодой, тот, у которого кобура на ремне, подошел и ловко извлек из кармана каруселинского пальто пистолет. Осмотрел его.
– В чистоте пушечку содержит.
– А я с детства к чистоте приученный, - сказал Каруселин.
– Дальше что, господа полицаи?
"Врезать сейчас молоденькому, сбить с ног. И - ходу! Нет. Второй стрелять будет. А двух сразу не достать". Старший словно прочитал его мысли.
– С двоими не управишься. И мы - не полицаи.
– А кто ж?
– Пойдешь с нами - узнаешь.
– А если не пойду?
– Ежели бы да кабы, то во рту росли б грибы, - сказал молодой.
– Пистолет отдайте. Он за мной числится.
– Это где же числится?
– спросил старший.
– Где надо.
– И мы где надо отдадим.
– Я без пистолета не пойду, - упрямо сказал Каруселин и огляделся, ища сухого местечка, где бы присесть. Но кругом было мокро.
И опять старший прочел его мысли.
– Что, кресло не приготовили?
– Он отобрал у молодого пистолет, разрядил, сунул обойму в карман, а пистолет протянул Каруселину.
– На, держи. Патроны-то не числятся?
– Ладно, - сердито буркнул Каруселин.
– Куда идти?
– Пока прямо.
Они двинулись лесом. Молодой впереди, старший позади, а в середине Каруселин.
"Да-а… Попал в историю. Если свои - отпустят, а если все же полицаи… Не похоже… Не отдали бы оружия!…"
Шли молча. Долго. Под вечер их остановили вооруженные люди. Пропустили дальше.
"Нет, не полицаи. Партизаны", - - Каруселин повеселел. Наконец его провели в землянку и поставили перед светлобородым, сидевшим за столом. Кого-то он напоминал Каруселину, но кого?…
– Вот, товарищ командир, ходит по лесу с пистолетом. Неизвестно откуда, куда, зачем? Дерзит, - доложил старший светлобородому.
– Откуда?
– спросил светлобородый.
– Из Гронска.
– Давно вышли?
– Утром.
– Куда?
– За линию фронта.
– Документы есть?
– Нет у него документов, - сказал молодой.
Каруселин взглянул на него насмешливо, спросил светлобородого:
– А вы кто, товарищ?
– Я - командир партизанского отряда "дядя Вася".
И тут Каруселин сообразил, кого он напоминает: секретаря горкома Порфирина. Только тот был без бороды.
Каруселин задрал полу пальто, подпорол подкладку, извлек оттуда удостоверение личности и комсомольский билет. Протянул командиру.
– Вы что ж, купались с документами, что ли?
– Так точно.
– Фамилии не разберешь…