Куропатка и беременность

— Будет сделано. Спасибо. — Я закончила разговор и установила свой телефон на острове, уставившись на пустой почтовый ящик.

Обычно отсутствие электронных писем означало бы веселые танцы и праздничный ужин на вынос. Так почему же мне захотелось свернуться калачиком и заплакать?

Это была вина Тобиаса. Прошлой ночью он доставил мне два оргазма, и теперь я была в эмоциональном смятении. Или, может быть, это была вина ребенка, что на самом деле было не его виной, потому что не его сперма вырвалась за пределы презерватива.

— Тупой сперматозоид, — пробормотала я, бросая свирепый взгляд по коридору в сторону его спальни.

Когда я проснулась этим утром, в доме было тихо. Я на цыпочках прокралась к его кабинету, просунув голову в дверь. Обнаружив, что там пусто, я прокралась к его спальне, и поняла, что там тоже пусто. Затем я дважды проверила гараж, моя машина стояла одна в последнем отсеке.

Он даже не оставил записки.

— Разве мать его ребенка и женщина, с которой он только что занимался сексом, не имеет права на записку? Держу пари, он оставлял записки другим своим подружкам.

У меня снова скрутило живот. Не думай о других его подружках. Не думай о других его подружках.

В конце концов, он начнет встречаться, верно? В какой-то момент мне придется с этим смириться. В конце концов, моему ребенку придется встретить следующую женщину. Мачеху.

— О, черт. — Тарелка хлопьев с отрубями, которые я съела на завтрак, начала подниматься. Я едва успела добежать до ванной, чтобы меня стошнило, затем задержалась на прохладном кафельном полу, пока снова не почувствовала себя уверенно. Мой взгляд переместился на душевую кабину.

Ладно, возможно, заниматься сексом с Тобиасом было немного… безрассудно. Но в ту минуту, когда он поцеловал меня, рациональные мысли исчезли, уступив место настоятельному желанию большего.

— Черт бы побрал его и его рельефный пресс. — Я вскочила на ноги и подошла к раковине почистить зубы. Снова. Затем я удалилась на кухню, чтобы выключить ноутбук и завершить рабочий день. Может быть, стоит навестить папу или Елену.

Я наливала стакан воды, когда раздался звонок в дверь. Знакомое лицо заглянуло в комнату через боковое окно.

Ханна Холидэй, казалось, совсем не удивилась, увидев, что я смотрю на нее в ответ.

Я пересекла помещение и отперла дверь, улыбаясь, когда открывала ее.

— Привет, Ханна.

— Ева! — она поставила свою сумочку на пол и притянула меня в свои объятия. — О, я так рада тебя видеть.

— Я тебя тоже.

От нее пахло гарденией и коричневым сахаром, аромат был таким же сильным и успокаивающим, как и ее объятия.

— Я скучала по твоим объятиям, — сказала она, наконец отпуская меня.

— И по твоим.

Ханна была мне как мать во время учебы в колледже. На первом курсе я сильно простудилась, и в тот день, когда Тобиас сказал ей, что я больна, она появилась на пороге моей квартиры и увезла меня к себе домой, где вылечила меня домашним куриным супом с лапшой.

Она была рядом со мной, когда моей собственной матери не было.

А потом я потеряла и ее тоже.

Об этом тебя никто не предупреждает, когда ты начинаешь встречаться. Что ты начнешь любить семью своего парня. И что, когда ты потеряешь его, ты потеряешь и его семью тоже.

— Я тебе кое-что принесла. — Она подняла палец, затем наклонилась, чтобы порыться в сумочке, и достала пакетик имбирных леденцов. — На случай, если тебе станет плохо.

— Спасибо. — У меня защипало в носу, но я шмыгнула носом, прежде чем заплакать. — Тобиас сказал тебе?

— Нет, не совсем. Он сказал Мэддоксу, который проговорился об этом сегодня утром за завтраком. Извини.

— Все в порядке. — Это должно было когда-нибудь выплыть наружу, но это означало, что мне нужно было как можно скорее рассказать своей семье. Последнее, чего я хотела, это чтобы папа или Елена узнали об этом из сплетен.

Бозмен сильно изменился за годы, прошедшие с тех пор, как я уехала, но в глубине души это все еще был маленький городок. А Холидэи были одной из самых успешных семей в долине.

Ханна была брокером по недвижимости, ее лицо было на десятках объявлений о продаже. Ее брокерская контора была хорошо известна и пользовалась уважением, потому что они продавали лучшую недвижимость, в том числе построенную компанией «Дома Холидэев».

Кит основал свою строительную компанию десятилетия назад и превратил ее в одну из ведущих компаний в регионе. Поскольку Тобиас проектировал их здания, я не сомневалась, что наследие Кита будет жить долго.

— Итак, расскажи мне, что нового. — Ханна вошла в дом, сняла пальто и бросила его на спинку дивана, прежде чем отправиться на кухню, найти одноразовые капсулы и сварить себе кофе.

— Ну… я беременна. — Я рассмеялась. — Это странно. Я не говорила этих слов вслух никому, кроме Тобиаса.

— Дай этому время. Скоро тебе не нужно будет ничего говорить. — Она улыбнулась, открывая холодильник, чтобы достать сливки. Со своим почти белым кофе она подошла и села рядом со мной. — Как ты себя чувствуешь?

— Некоторые дни лучше, чем другие. Мое утреннее недомогание кажется спорадическим. — Если это вообще было утреннее недомогание. Дни, когда мое сердце и голова были в наибольшем смятении, казалось, передались моему желудку.

— Это пройдет. У меня не было этих леденцов, когда я была беременна мальчиками, но у одной из моих агентов только что родился третий ребенок, и она за них ручается.

— Спасибо.

— Надеюсь, ты сможешь найти их в Лондоне. Если нет, напиши мне, и я пришлю несколько по почте.

— Хорошо. — От одного упоминания о Лондоне у меня снова скрутило внутренности.

Неужели я это делала? Действительно ли я снова уезжала из дома? Если и был на свете человек, с которым я могла бы поговорить о своих сомнениях, то это была Ханна. Когда я смотрела на нее, я думала, что она была матерью, которой я хотела когда-нибудь стать.

У нее была процветающая карьера. Она была фантастическим родителем. Она нашла это волшебное равновесие. Как?

Я открыла рот, готовая спросить, но остановила себя. Ханна была на стороне Тобиаса. Она была его матерью, не моей. Если я втяну ее в эту историю, это только поставит ее в трудное положение. Я не хотела, чтобы она была посредником, если он придет к ней со своими собственными разочарованиями и страхами. Я не хотела, чтобы она, чувствуя ответственность, играла на обеих сторонах.