Курсант: Назад в СССР 14

Теперь у нас появилась новая точка интереса: тихая, незаметная женщина по имени Анна Васильевна. Которая почему-то держала в кулаке самых отмороженных подростков города. И делала это не криком, не ремнём, а чем-то другим. И я хотел знать — чем. Странная семейка эти Лазовские.

* * *

Ближе к вечеру Горохов собрал летучку. Обсудить наработки, что сделано, дальнейшие планы — и высказаться по версиям и догадкам.

— Так, товарищи, — Никита Егорович, ослабив галстук, мерил шагами кабинет, привычно. — Ситуация у нас непростая. Я бы даже сказал — патовая.

Мы сидели у стены на жёстких стульях и наблюдали, как шеф хмурился и тёр лоб, будто пытался прямо сейчас силой мысли вскрыть тайны Чёрного озера.

Я рассказал своим всё (доверял им, как себе): о законсервированной лаборатории, о пропавших запасах вещества. Но, по большому счёту, это не приблизило нас к разгадке исчезновений. Все уже понимали — пропавшие, скорее всего, мертвы. И подтверждение тому у нас было. Это — сердце, найденное под кроватью Григория Лазовского, которое лежало сейчас в морге. Экспертиза установила группу крови — она совпадала с группой крови Валентина Ефимовича Мельникова, геохимика, которого мы с Орловым искали после его исчезновения. Мы видели его лагерь, нашли дневник, нашли диктофон. Даже нашли его труп, вот только он потом исчез… и до сих пор нигде не появился. И всё, что у нас есть, — это фрагменты одной большой, грязной и кровавой головоломки.

— Я вот, что думаю… — Горохов остановился и обвел нас вопросительным взглядом. — Если люди пропадали, а тела не находили, значит, их прятали? Но где и зачем?

И тут меня словно осенило.

— Я знаю где, — и даже хлопнул себя по лбу.

Получилось звонко, и все обернулись.

— Ну? — с надеждой уставился на меня шеф, знал, что попусту брехать не буду, знал, что, как правило, мои версии почти всегда подтверждались. — Говори, Андрей Григорьевич.

— А что, если все эти пропавшие… — я встал и тоже стал прохаживаться, — те, кого не нашли. Что, если они на дне?

Федя моргнул, Горохов поскреб лысинку, Света поджала губы, а Катков стал что-то усердно черкать в блокноте.

— Э-э… В каком смысле? — шеф мял кончик галстука в пальцах.

— В самом прямом, — сказал я. — В воде. В Чёрном озере.

Он нахмурился, но не перебивал. А я уже думал вслух, вышагивая взад-вперед:

— Подумайте сами… Все даты совпадают: исчезновения людей и периоды, когда озеро «чернело». Сначала мы списывали это на случайность. Потом — некий ритуал, но — зуб даю, это не совпадение, это система. Расчёт.

— Не понял… — подал голос Катков.

— В момент, когда вода становится чёрной — а мы знаем, что это связано с химическими процессами в озере — там ничего не видно. Пропадает вся, так сказать, визуальная проницаемость. Отсутствие рассеянного света, зеркальной поверхности, даже слабых бликов — это идеальная среда, чтобы замаскировать следы. В такой воде можно утопить хоть чемодан, хоть тело — и ничего не заметят.

— Ну да, ну да… — пробормотал криминалист и тоже стал накидывать свои мысли. — Состав воды сам по себе может ведь влиять и на процессы разложения. Если там высокая концентрация химических соединений, возможно, сероводород, то дело такое — может идти своего рода анаэробное консервирование тканей. В таких условиях трупы не всплывают, как обычно. Нет газообразования, нет брожения. То есть тело не пучит, и оно остаётся на дне. Действительно, очень удобно прятать тела.

Никита Егорович одарил его хмурым взглядом. Конкретные версии он любил — но когда всё вот так нехорошо сходилось…

— Получается, убийства происходили по графику почернения — как по расписанию, — кивал я. — Потому что именно в такие дни вода становится маскировкой. Спрятать труп — проще всего именно тогда. И если мы правы, то на дне Чёрного озера сейчас может быть… всё, что угодно. И ответ — тоже там.

— Ты хочешь сказать, что их сбрасывали в воду именно в те дни, когда озеро становилось мутным? То есть, когда вода темнела? — медленно переспросил Федя. — Чтобы скрыть следы?

— Именно, — подтвердил я. — В обычной воде, даже если камней в карманы накидать, со временем начинается газообразование, разложение, и через два-три дня тело может всплыть. Это обычная физика. А у нас — особые условия. Тело просто остаётся на дне, как в консерванте.

Горохов провёл рукой по голове, задумался.

— Если это действительно так… значит, на дне Чёрного озера — не просто ил и ветки.

— Там может быть целый могильник, — произнёс я. — Никита Егорович, нам срочно нужны водолазы. Я уже выходил на область с этим вопросом, обещали в течение недели, но это не ждёт. Тут каждая минута может стоить утраты следов.

Горохов сел за стол и, не глядя, протянул руку, снял трубку телефона. А второй рукой уже листал справочник. Нашел нужную страницу, щурясь, нацепил все-таки очки, которые так не любил. Эта секундная задержка выводила его из себя.

Крякнул и стал крутить диск телефона. Прижал трубку к уху и слушал гудки. На том конце провода ответили, и шеф зычно проговорил:

— Алло! Областное управление Министерства речного флота? Дежурный? Соедините с аварийно-спасательной частью или водолазной службой. Говорит руководитель специальной следственной группы МВД СССР Горохов. Работаем в Нижнем Лесовске. Да, у вас в области…

Пауза. Щелчки. В нашем кабинете повисла тишина. Потом кто-то ответил, а Никита Егорович, снова представившись, уже другому абоненту, продолжил:

— У нас на объекте — подозрение на наличие тел в акватории Чёрного озера. Дно нужно обследовать. Так вот, нужна водолазная группа, полное снаряжение, автономка. Завтра край… с утра, конечно. Контакт через местное ГОВД Нижнего Лесовска. Руководство — в курсе, и мой телефон запишите, — Горохов продиктовал номер, красовавшийся на аппарате — на крохотной табличке, густо начёрканной кем-то ручкой, а на том конце что-то попытались возразить.

Горохов резко перехватил нить разговора:

— Подосинов, так? Запоминайте. Ваш отказ — это не разгильдяйство. Это саботаж следственных действий по линии МВД СССР. Вы мне начнёте сейчас рассказывать, через какие инстанции вам согласовывать? Мы выполняем особое поручение, приказ утверждён в Москве. Хотите копию — будет на столе у вашего начальника через час. Но завтра водолазы должны быть на берегу, — тут он буквально вколачивал каждое слово. — В противном случае — будете объясняться с прокуратурой, и не местной. Думаю, вы поняли.

Пауза.

— Кто старший группы? Романов? Отлично. Трое человек, полный комплект. Вся координация — через меня лично или через майора Петрова. Всё. Работайте.

Он повесил трубку, посмотрел на меня.

— Фу-ух. Будут. Завтра с утра.

— С боем пробили, — сказал я, усмехнувшись.

— Тут по-другому нельзя, — ответил Горохов. — У нас на дне, возможно, целый уголовный том. А может, и больше. А у них согласования, ети их в душу!

Глава 18