Курсанты. Путь к звёздам

В училище голосование проводилось в клубе, где каждому выдавался бюллетень с одним кандидатом в депутаты. Листок сразу опускали в урну, и на этом процедура «голосования», больше напоминающая фарс, заканчивалась. Так уже не раз выбирали в местные и городские Советы, а потом курсанты спокойно шли в зрительный зал по соседству смотреть кино.

В этот раз нездоровый ажиотаж начальства коснулся всех – уровень выборов высокий! Командиры и политработники всех уровней организовывали соревнование за то, чье подразделение проголосует первым.

Десятая батарея, где служил Таранов с друзьями, территориально располагалась ближе всего к аллее, что вела в сторону клуба. Но комбат приказал открыть с утра двери эвакуации при пожаре, чтобы сократить это расстояние до минимума. Начало голосования до 6⁰⁰ утра невозможно, но официальный подъем по распорядку дня у курсантов в это же время. Встав, как обычно и заправив кровати, они потеряли бы минут 10—15, плюс передвижение к клубу. Что делать? Как ускорить процесс?!

Офицерам батареи приходит в голову великолепная идея: если до «подъёма» в приказном порядке будить курсантов не разрешалось, то кто запретит в праздничный день слушать патриотические песни советских композиторов? Под грохот музыки из орущих репродукторов курсанты «добровольно» встанут пораньше, и дружно пойдут в первых рядах строителей коммунизма исполнять свой гражданский долг. А тонкости этого подъема оговаривались отдельно. Вечером комбат грозно предупредил подчиненных, что лично разберётся с желающими спать дольше.

Несмотря ни на какую «демократию», в это радостное утро на полчаса раньше голосования в казарме в полную мощь заиграли бодрые марши и «патриотические» песни. Громкая мелодия песни «Вставай страна огромная», испугала Марка так, что он засомневался куда бежать: в оружейную комнату за карабином или в клуб – голосовать. Спасла следующая музыкальная композиция «Нас утро встречает прохладой».

Дежурная служба под руководством комбата, который прибыл еще раньше, не только включила громкоговорители на полную мощь, но и запустила одну за другой вдоль казарменного коридора три тяжеленые гири весом по двадцать четыре килограмма каждая. Перемещаясь по полу, сталкивая друг с другом, они издавали душераздирающий грохот, способный поднять с постели мертвого.

Вспоминая всех родственников суточного наряда, курсанты просыпались, вставали, одевались, умывались и заправляли койки. Таранов накануне сменился с наряда, и спать хотел так, что авианалет HATO его бы не разбудил, а грохот музыки и гирь только заставил повернуться на другой бок, во сне проклиная ранний подъём и соревнование «Кто первым проголосует!»

Комбат лично обходил свои владения с утра, и криком «Совсем обнаглел!!! А ещё коммунист!!!» поднял не только Таранова, но еще пару человек в дальнем конце казармы. Короткая и пламенная его речь с громкими и доходчивыми призывами, удобренными непарламентскими выражениями, описывала перспективы службы каждого курсанта в том случае, если у клуба «проспавшие выборы» появятся в последних рядах.

Так же, если не более активно, шла подготовка в соседних батареях и дивизионах. К назначенному сроку на старте перед выходом в сторону клуба выстроились лучшие спринтеры взводов, которые должны были оказаться в первых рядах избирателей советской демократии. Жаль, что этот трехсотметровый рывок до клуба не фиксировала секундомерами кафедра физической подготовки, которая наверняка бы установила мировые рекорды курсантов на средние дистанции.

Во втором дивизионе стал актуальным бег с препятствиями. Эти ребята решили срезать дистанцию к клубу, чтобы обогнать потенциальных передовиков – десятую батарею. Десятая регулярно оказывалась победителем на марш-броске в 12 км и 6 км, при зачете по последнему курсанту занимала лидерство в беге на 3 и 1 километр. Поэтому срезать сотню метров, чтобы обогнать лидеров училища – реальная задача, одобренная своими командирами.

Секунда в секунду курсанты вылетели из дверей своих казарм и устремились к необычному финишу. Рывок прошел столь стремительно, что начальник клуба не успел открыть двери в зал голосования. У входа столпилась огромная толпа курсантов-передовиков всех курсов, и солдат дивизиона обеспечения учебного процесса.

Военнослужащие стремились исполнить свой долг так, словно участвовали в олимпийских играх. Во время гонки по аллеям закипел азарт, желание догнать и перегнать, которое подбрасывало адреналин в кровь бегущим. А на балконе клуба офицеры батарей наблюдали эту картину, высматривая своих опоздавших курсантов. Они свирепо смотрели на аутсайдеров и поощряли передовиков, любуясь толпой энтузиастов.

Взгляды комбата и Таранова неожиданно встретились, но ничего кроме молний они не высекли: это было наиболее радостное впечатление от конституционного праздника у курсанта.

Прежде, чем открылись стеклянные двери клуба, и избиратели достигли заветных столов с урнами, среди курсантов прошелестела информация о начале через пятнадцать минут новой французской супер комедии. Надо было успеть проголосовать до начала фильма! Энтузиазм голосующих достиг пика, и у дверей избирательного участка началась нешуточная давка, где крепкие прижимали худых, а шустрые просачивались поближе к заветному залу.

Как только московское время отсчитало шесть ударов курантов через включенную на полную громкость радиотрансляцию, толпа ломанулась вперед с отчаянными воплями и многоголосым матом. Начальник клуба подошёл к двери, чтобы открыть её изнутри, но только успел провернуть ключом, как обезумевшая толпа сбила майора с ног, и едва не затоптала.

Под напором сотен тел раздался громкий звон разбитого стекла, толщиной не меньше двух сантиметров. Оно глухо лопнуло на множество осколков и разлетелось на ближайших к двери курсантов. Вплотную к ней прижат был толпой Генка, и именно им, как тараном, выбило обе створки. Просто чудо, что Рыжий не порезался осколками стекла, а отделался несколькими царапинами и изрезанным парадным кителем.

Еще неделю младший сержант Бобрин носил повязку на голове, показывая, как пострадал, а комбат на следующее утро при подведении итогов выборов объявил ему благодарность, и поставил всем в пример это геройства.

– Пока некоторые наглецы, – он грозно уставился на Таранова, – спали, сержант Бобрин в первых рядах прибыл к клубу выполнить свой воинский и конституционный долг!

Генка говорил, что «на выборах породнились мы с Тараном. Он – Таран, и я – таран. Не пойму только мы близнецы-братья или однофамильцы?» Марк и Семен смеялись: «Рыжий пострадал от народного энтузиазма и пролил свою кровь за депутатов нерушимого блока коммунистов и беспартийных».

Глава ХХIII. Стаж

На стажировку, или «стаж», как называли курсанты в своем кругу поездку в войска, где им предстояло выполнять месяц офицерские обязанности, разъезжались группами по несколько человек. Таранов попал в удаленный зенитно-ракетный полк недалеко от поселка Лопухинка вместе с Генкой и еще десятком курсантов из батареи. Всех распределили по дивизионам, а сержанта Бобрина назначили старшим группы. Рыжий с непривычным для него рвением кинулся искать начальника политотдела, который должен в конце стажировки подписать итоговое заключение о выполненных мероприятиях курсантами.