Курск-43. Как готовилась битва «титанов». Книга 1

Идеологическим и цензурным органам была дана установка: усилия средств массовой информации, издательств и редколлегий сосредоточить на освещении выдающейся роли КПСС в организации отпора гитлеровским захватчикам, массового героизма советских людей в годы войны и описании победоносных операций Красной армии. Коллективам учёных, занимающимся общественными науками, было «рекомендовано», опираясь на метод исторического материализма и принцип партийности в исторической науке, сделать упор на раскрытие передового характера советской военной науки, выдающейся организаторской роли Коммунистической партии в борьбе за победу и т. д. «Откуда же сейчас, в шестидесятые годы, опять возник миф, что победили только благодаря Сталину, под знаменем Сталина? – задавал вопрос в своей книге фронтовик, автор пронзительных воспоминаний о Великой Отечественной профессор Н. Н. Никулин. – У меня на этот счёт нет сомнений. Те, кто победил, либо полегли на поле боя, либо спились, подавленные послевоенными тяготами. Ведь не только война, но и восстановление страны прошло за их счёт. Те же из них, кто ещё жив, молчат, сломленные. Остались у власти, сохранили силы другие – те, кто загонял людей в лагеря, те, кто гнал в бессмысленные кровавые атаки на войне. Они действовали именем Сталина, они и сейчас кричат об этом. Не было на передовой: «За Сталина!». Комиссары пытались вбить это в наши головы, но в атаках комиссаров не было. Всё это накипь…» [162] .

162

Никулин Н. Н.

Воспоминания о войне. СПб.: Издательство Государственного Эрмитажа, 2008. С. 46.

Ситуацию с изучением событий 1941–1945 гг. усугубили и решениями, принятыми ещё в период нахождения у власти Н. С. Хрущёва. В начале 1960-х гг. в руководстве СССР возобладала точка зрения о том, что будущая война, если она разразится, будет носить характер ракетно-ядерной дуэли. Поэтому традиционная структура военной организации страны с опорой на обычные виды вооружения изжила себя. Следовательно, опыт прежних войн (в первую очередь Великой Отечественной), который изучался военными историками и воплощался в новые уставы, наставления и другие регламентирующие документы, должен был остаться в прошлом. После оглашения в 1963 г. новой военной доктрины тенденция на сворачивание Генштабом научных военно-исторических исследований и передаче этой функции гражданским учёным начала усиливаться. Её кульминацией стало создание в августе 1966 г. Института военной истории, который должен был стать головным научно-исследовательским учреждением в области военной истории в стране. По форме он был военным (относился к Министерству обороны СССР), но по содержанию работы стал придатком Главного Политуправления Советской Армии – читай, ЦК КПСС. Если раньше для военных историков при изучении битв и сражений основным критерием оценки были новые знания, т. е. из побед и из поражений должен был быть извлечён в первую очередь полезный опыт, который помогал бы командирам выработать методы рационального мышления, находить в трудных условиях боя правильные решения и т. д., то теперь во главу угла ставилась политическая целесообразность. В научную жизнь активно внедрялся тезис: «История в первую очередь мощное средство политической борьбы, и в прошлое десятилетие её недооценили». Поэтому ИВИ, по сути, стал главным идеологическим инструментом по наведению «должного порядка в этой запущенной за время правления Хрущева отрасли пропагандистской работы».

На многие издания и публикации по проблемам истории Великой Отечественной войны, вышедшие в период пребывания у власти Н. С. Хрущева, было наложено клеймо субъективизма. Поэтому в 1966 г. принимается решение ЦК КПСС о подготовке двенадцатитомной «Истории Второй мировой войны». Параллельно с этим при Главпуре СА создаётся специальная группа для редактирования рукописей и контроля за издаваемой военно-исторической литературой, в первую очередь воспоминаниями полководцев и военачальников Великой Отечественной войне. Из мемуаров, готовившихся к печати, вымарывались целые абзацы и разделы как не соответствующие новым подходам и дописывались новые, далёкие от исторической правды, но «нужные» для пропагандистской работы. Именно в это время в книгу Г. К. Жукова был вставлен абзац, ставший притчей во языцех, о том, как он, маршал и заместитель Верховного Главнокомандующего, прибыл в 18A, чтобы посоветоваться с её начальником политотдела полковником Л. И. Брежневым по оперативным вопросам [163] .

163

Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. М.: Новости, 1969. С. 464.

Однако деятельность нового руководства страны по переписыванию истории войны вызвала резкое неприятие ещё находившихся «в строю» фронтовиков, в первую очередь генералов и маршалов. Значительная часть их справедливо оценила эти шаги власти не как возвращение к исторической правде, а как попытку создать «новую историю под нового Генсека». Маршал артиллерии Н. Д. Яковлев в письме, направленном в 1967 г. начальнику ИВИ генерал-майору П. А. Жилину [164] , отмечал: «Лично мне кажется, что пытливые читатели ожидают от ученых-историков не только описания хода боевых действий с нашей стороны. Их уже немало опубликовано и публикуется. К сожалению, большинство их, т. е. статей, бесед, воспоминаний, мемуаров, как-то схожи между собой. Они во многих случаях носят налёт некоторой приедающейся хвалебности в адрес ряда военачальников, описания подвигов отдельных бойцов, политработников, командиров, партизан… Нужны ведь не только хвалебные реляции, но и кропотливое исследование малого, на чём покоится большое и где присутствует наука (выделено мной. – В.З.)» [165] .

164

Жилин Павел Андреевич (1913–1987), генерал-лейтенант (1968), доктор исторических наук (1956), профессор (1961), член-корреспондент АН СССР (1968), лауреат Государственной премии СССР (1952), военный историк. Участник Великой Отечественной войны. С 1946 по 1958 г. – на военно-научной работе в Генштабе МО СССР. 1958–1964 гг. – заместитель главного редактора «Военно-исторического журнала». 1964–1966 гг. – проректор Академии общественных наук при ЦК КПСС. С 1966 г. – основатель и первый начальник Института военной истории МО СССР. Заместитель председателя главной редакционной комиссии «Истории Второй мировой войны 1939–1945 гг.». Автор ряда монографий по военной истории России начала XIX века и первого периода Великой Отечественной войны.

165

Яковлев Н. Д. Советские вооруженные силы значительно превосходили вермахт по боевому обеспечению. Военно-исторический журнал. 2012. № 5. С. 19, 21.

Своё нежелание мириться с расширявшимся процессом мифологизации ряда полководцев выражали в попытках написать честные мемуары. Естественно, в тех условиях их публикация была просто невозможна.

Однако значительная часть фронтовиков, кому было что сказать о той войне, уже не верили в возможность донести правду до советского человека через печатное слово. «Я лично крайне сомневаюсь в том, что возможно восстановить истинный ход событий (Курской битвы. – З.В.)… – писал в 1969 г. директору музея Курской битвы при Доме офицеров г. Курска М. П. Бельдиеву уже упоминавшийся выше подполковник Е. И. Шапиро. – Процесс фальсификации истории принял такие страшные размеры, что восстановить истинный ход событий не только не по силам одному человеку, но и любому Обществу (имеется в виду военно-историческое общество, которое в то время существовало в Курске. – З.В.), какими бы добрыми намерениями оно ни было преисполнено. В извращении исторических событий заинтересовано большое количество людей, поэтому я не верю, что Ваши благие намерения увенчаются сколь-нибудь серьёзным успехом» [166] .

166

Личный архив автора.

К сожалению, эта точка зрения человека, прошедшего горнило Великой Отечественной, не была преувеличением, она точно отразила ситуацию, сложившуюся к тому времени в Советском Союзе. Это подтверждает и бывший член редколлегии «Военно-исторического журнала» В. М. Кулиш, которому по долгу службы приходилось получать указания от людей, проводивших политику партии в Советской армии. «В беседе с генералом Н. Г. Павленко (главный редактор журнала. – З.В.) и мной, – пишет бывший журналист, – начальник Главпура генерал А. А. Епишев сам принцип партийности перевёл на более доступный язык. Он сказал: «Там, в «Новом мире», говорят: подавай им чёрный хлеб правды. На кой чёрт она нужна, если она нам невыгодна». Идея деления исторической правды на выгодную и невыгодную нашла широкое распространение в партийно-пропагандистской и исторической литературе. Истолкование партийности в науке, таким образом, было сведено к тому, что принцип научности исследования стал противопоставляться принципу политической целесообразности» [167] . А. А. Епишеву принадлежит и ещё один «бессмертный» тезис, определявший цель тогдашней власти и практически закрывший путь к поступательному развитию военно-исторической науки. Вот как он прозвучал из уст начальника Главпура СА в ходе беседы с генералами и маршалами 17 января 1966 г.: «Мы не можем допустить, чтобы в открытой печати критиковали военачальников» [168] .

167

Кулиш В. М. Военно-исторический журнал в 1959–1967 гг. Военно-исторический журнал. 2009. № 8. С. 69.

168

«Мы напрасно сейчас дерёмся». Родина. 2005. № 5. С. 97.

Тем не менее некоторые военные историки в это время ещё пытались достучаться до мыслящей части партии и общества. Осознавая, что поколение победителей уходит, а важные проблемы войны не только не находят отражения в трудах отечественных учёных, но и начался активный процесс свёртывания подлинно научных исследований, составители сборника материалов военно-практической конференции, посвящённой 25-й годовщине победы на Огненной дуге, высказали смелое и вместе с тем актуальное для того времени пожелание: «При изучении Курской битвы необходимо обращать внимание не только на положительный, но и отрицательный опыт, поскольку последний бывает не менее ценным для изучения практических вопросов… При исследовании… крайне желательно подвергнуть специальному рассмотрению вопрос о потерях, показав при этом соответствие затрат достигнутым результатам. Всестороннее раскрытие этого важного вопроса позволило бы внести сравнительный вклад фронтов и армий в общее дело разгрома врага под Курском, дало бы возможность более объективно оценить роль отдельных объединений и военачальников в достижении победы в Курской битве» [169] .

169

Курская битва / Под ред. И. В. Паротькина. М.: Наука, 1970. С. 456.

К сожалению, сегодня приходится признать, что этот призыв историков-фронтовиков так и остался нереализованным вплоть до конца минувшего столетия.

К конференции 1968 г. был проявлен большой интерес общества. И хотя в ходе её не был рассмотрен ряд важнейших аспектов сражений лета 1943 г., она стала последней, на которой помимо славословий в адрес «организующей и направляющей роли КПСС» была сделана попытка провести реальный анализ отдельных крупных вопросов Курской битвы. А в докладах выступавших, многие из которых непосредственно участвовали в её планировании, подготовке войск и управлении крупными соединениями и объединениями, для будущих историков и общества, осталось много глубоких, основанных на большом знании дела и опыте войны мыслей, выводов и наблюдений.

Например, довольно подробно на конференции рассматривался вопрос использования опыта возведения полевой обороны под Курском. В исторической литературе эту систему не только по праву называли «образцом полевых укреплений того времени», но отдельные авторы начали призывать глубже изучать опыт её создания и активнее использовать в современном военном строительстве. Причем эти идеи стали находить своих сторонников на самом высоком уровне и даже воплощаться в жизнь. Например, в военных академиях офицеров учили строить оборону на примере системы армейских полос 13A Центрального фронта, у которой артиллерийских средств в среднем на 1 км её фронта приходилось более 90 стволов, т. е. наблюдался существенный переизбыток. Кстати, на этом примере продолжают постигать военное ремесло сегодня и российские офицеры [170] . Трудно понять, чему можно учить командира, если у него в распоряжении столь мощный огневой щит?

170

Гареев М. А. Сражения на военно-исторических фронтах / Сборник статей. М.: ИНСАН, 2010. С. 22.

На этот перекос обратили внимание и некоторые участники упомянутой юбилейной конференции 1968 года. Например, бывший начальник штаба Воронежского фронта генерал армии С. П. Иванов, т. е. один из тех, кто участвовал в создании этой системы, в своем выступлении (а затем и в статье) впервые подробно проанализировав опыт её возведения и использования Красной армией в дальнейших операциях, справедливо отмечал, что хотя этот опыт был и важен, но в дальнейшем использовать его в полной мере оказалось практически невозможно. «С такой обстановкой и таким соотношением сил, как в битве под Курском, – отмечал он, – в дальнейшем мы встречались весьма редко» [171] .

171

Курская битва / Под ред. И. В. Паротькина. М.: Наука, 1970. С. 162.

Более определенно по этой проблеме высказался ещё один участник конференции, бывший начальник штаба Степного фронта Маршал Советского Союза М. В. Захаров, который подчеркнул: «Мне хочется отметить, что в литературе о Курской битве, вышедшей в последний период, эта оборона несколько идеализирована. Некоторые авторы приложили немало усилий к тому, чтобы показать её как самую поучительную, классическую и во всем достойную подражания. Слов нет, что ряд поучительных сторон оборонительной операции под Курском, таких, как высокая активность, устойчивость в противотанковом отношении, применение бронетанковых войск, был широко использован в последующих кампаниях войны, особенно в оборонительных операциях под Киевом и в районе озера Балатон. Но такой сильной группировки, глубоко эшелонированной обороны, а следовательно, и таких высоких плотностей на 1 км фронта для решения оборонительных задач не создавалось ни до Курской битвы, ни после неё. Эту особенность не следует забывать при изучении, анализе и оценке битвы под Курском» [172] .

172

Курская битва / Под ред. И. В. Паротькина. М.: Наука, 1970. С. 136, 137.