Курск-43. Как готовилась битва «титанов». Книга 1
Шрифт:
Проблема освещения событий минувшей войны в мемуарах породила в 1960-е гг. большое количество конфликтов в среде военачальников и полководцев. Уже в первых книгах воспоминаний генералов и маршалов нередко начали встречаться диаметрально противоположные описания одних и тех же событий, оценки вклада фронтов, армий и корпусов (и, естественно, их командиров), да и конкретных исторических персонажей как в общую победу над Германией, так и в успех отдельных сражений и битв [126] . Участник боёв под Курском Маршал Советского Союза К. С. Москаленко справедливо возмущался: «Вся беда в том, что у нас исторические документы и мемуары пишут под углом зрения сегодняшнего дня. А надо писать так, как было на самом дела, причём не принижая других, не выпячивая себя» [127] . Несколько опережая события, отмечу, что в своих книгах маршал далеко не всегда следовал этому благому пожеланию.
126
Примером могут служить ставшие известными значительно позже факты недовольства маршала бронетанковых войск А. Х. Бабаджаняна некоторыми оценками в книге Н. К. Попеля, а также затянувшийся конфликт маршала бронетанковых войск М. Е. Катукова с генерал-лейтенантом А. Л. Гетманом (см.: Бабаджанян
127
«Мы напрасно сейчас дерёмся!». Родина. 2004. № 4. С. 93.
К моменту выхода мемуаров командующего 5 гв. ТА сложилась группа высокопоставленных военных участников войны, которым не нравилась активность П. А. Ротмистрова по собственному прославлению, да к тому же таким сомнительным способом, как навязывание обществу дутых исторических оценок и цифр. Это были уважаемые в армии и народе люди, мнения которых игнорировать оказалось трудно. Например, Г. К. Жуков открыто заявлял, что тяжелые, но не ключевые по значению для Курской битвы боевые действия у станции Прохоровка получили широкую известность лишь стараниями П. А. Ротмистрова, и призывал его быть скромнее [128] .
128
Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. Т. 3. М.: Новости, 1990. С. 57.
Для тогдашних властных структур это было опасно, т. к. в какой-то момент эти споры начали выходить за довольно узкий круг высшего генералитета. Руководство страны и армии стремилось не допустить широкого обсуждения «неоднозначных» событий военной истории и устоявшегося представления о них. Упоминания даже о незначительных разногласиях вымарывались из всех печатных изданий. Но, как говорится, «шила в мешке не утаишь». С начала 1960-х гг. критика в адрес командарма начала доходить и до широкой общественности. Например, отзвуки споров о Прохоровке мы находим в формулировке вопросов в интервью П. А. Ротмистрова, напечатанном в июльском номере «Военно-исторического журнала» за 1963 г. [129] .
129
Военно-исторический журнал. 1963. № 7. С. 75, 76.
Почувствовав серьёзное недовольство среди соратников и понимая, что их упрёки справедливы, маршал попытался сгладить остроту ситуации и скорректировал общую цифру бронетехники, введенной в сражении 12 июля 1943 г. В своём интервью «Военно-историческому журналу», данном в канун 20-й годовщины тех событий, он снижает численность танков 5 гв. ТА, участвовавших в бою юго-западнее Прохоровки, с 800 до 500. В отношении противника его мнение не изменилось. Как и раньше, командарм утверждал, что здесь враг ввел в бой до 700 боевых машин, а вот «войска первого эшелона 5-й гв. ТА, сражавшиеся непосредственно с этой группировкой, имели в своём составе немногим более 500» [130] . Следовательно, на знаменитом «танковом поле» должно было быть уже не 1500, а 1200 боевых машин. Но в «Отчёте о боевых действиях 5-й гв. ТА за период с 7 по 24 июля 1943 г.» («Отчёт…») [131] , подготовленном его штабом, написано, что обе стороны всего имели под Прохоровкой более 1600 бронеединиц, из них 100 утром 12 июля были направлены южнее Прохоровки (левый фланг армии), а где же ещё 300?
130
Рассказывают командармы. Военно-исторический журнал. 1963. № 7. С. 77.
131
ЦАМО РФ. Ф. 332. Оп. 4948. Д. 19. Л. 7.
Чтобы не опровергать уже растиражированную за 20 лет цифру, П. А. Ротмистров выдвинул новую версию о том, «что второй эшелон и резерв армии (5-й гв. ТА. – З.В.) был задействован для ликвидации угрозы обхода противником обоих флангов». Действительно, в течение 12 июля 1943 г. на оба фланга его армии были направлены 234 танка. Но о выдвижении этих сил было известно из того же отчёта 5-й гв. ТА и ранее, в то же время в отчете ясно указано, что юго-западнее станции непосредственно в бою участвовали 1500 танков. Учитывая, что этот документ в ту пору находился на секретном хранении, а бывшему командарму было необходимо выйти из щекотливой ситуации, сохранив лицо, он не гнушался никакими уловками и не опасался, что кто-то сможет его дутые цифры опровергнуть фактами.
А о том, что маршал [132] к этому времени был прекрасно осведомлен о действительном положении дел 12 июля 1943 г. и после него, свидетельствовали многие старшие офицеры и генералы, которым доводилось близко общаться с ним после войны. В конце 1990 – начале 2000-х гг. в п. Прохоровка, где я работал не раз, приезжали коллеги маршала по бронетанковой академии, её выпускники и в беседах со мной вспоминали, что в кругу профессионалов бывший командарм был более откровенным и точным в оценках происшедшего в те июльские дни. Так, например, в 2008 г. в беседе со мной генерал-лейтенант Н. Г. Орлов привёл разговор, который завязался в ходе научного семинара по проблеме применения танковых войск в обороне, проводившегося в 1963 г. под руководством П. А. Ротмистрова. Тогда офицеры задали маршалу несколько неудобных вопросов, например: «Какие причины повлияли на то, что 5-я гв. ТА, имея превосходство в бронетехнике, не смогла разбить противника 12 июля 1943 г.» и «Вы в своих мемуарах пишете, что противник под Прохоровкой в один день потерял 400 танков и самоходок. Эту цифру можно считать точной, или она выверялась на глазок, ведь поле сражения осталось за немцами?».
132
В 1962 г. П. А. Ротмистрову присвоили персональное воинское звание Главного маршала бронетанковых войск, которое приравнивалось к званию Маршала Советского Союза.
На что маршал ответил примерно следующее: «Планировали одно, а в действительности произошло иначе. Во-первых, артиллерия фронта нас фактически не поддержала, немцы не дали. Тяжелый самоходно-артиллерийский полк и истребительно-противотанковая бригада, выделенные для нашего усиления, не подошли. Во-вторых, два раза подряд меняли район развертывания ударных корпусов, в результате мы были вынуждены развертываться в теснине, а противник 11 июля занял удобную для обороны местность. В-третьих, наши танки уступали немецким, в армии было много лёгких машин. Поэтому мы остановили противника, понеся большие потери. В высоких потерях есть и моя вина как командующего. Я не настоял, времени не хватило на то, чтобы перед переходом армии в контрудар была проведена нормальная артобработка переднего края, а при планировании использовались только разведданные фронта, нам не дали возможности провести разведку в полном объёме. Ведь нам говорили, что главные силы немцев действуют против армии Катукова, а оказалось иначе. В итоге мы не продвинулись вперед, не разбили корпус СС, но наметившуюся брешь надёжно прикрыли.
Что касается потерь немцев, то, откровенно говоря, эта цифра сложилась в штабе нашей армии из донесений частей. А ведь на переднем крае по одному танку часто стреляют орудия нескольких частей, и, подбив его, каждый доносит как свой успех. В результате на поле стоит один уничтоженный танк, а докладывали о 3–4, а то и о десятке» [133] .
Следовательно, сразу после Курской битвы штаб Ротмистрова сочинил небылицы о Прохоровке («Отчет…»), чтобы сгладить горечь от крупной неудачи при вводе в бой армии, и стремился отвести от себя ответственность, а после войны всё пошло по накатанному пути. Командарм лишь изредка подправлял: для публики – краски посочнее и фантазии помасштабнее, а для тех, кто в военном деле понимает, – беседы пооткровеннее. Хотя и в некоторых беседах с сослуживцами маршал иногда давал просто фантастические оценки действиям своих войск. Вот лишь один пример. В 1964 г., во время обсуждения событий под Прохоровкой с преподавателем Военной академии им. Фрунзе полковником Ф. Д. Свердловым [134] , он утверждал: «Тогда 5-я гв. танковая армия, которой я командовал, с приданными двумя корпусами разгромила крупную танковую группировку фашистов, нацеленную на Курск. Гитлеровцы потеряли около 350 танков и штурмовых орудий, в том числе около 100 тяжёлых «тигров» и «пантер», созданных специально для этой операции. После этого сражения они вынуждены были отказаться от дальнейшего наступления и перешли к обороне. Весь их стратегический план на лето 1943 г. был сорван. Вот так танковое оперативное объединение выполнило стратегическую задачу» [135] . Вероятно, за столь грандиозный успех И. В. Сталин чуть не отдал победителя под суд. Подчеркну, это была лишь частная беседа. В 1960-е гг. публиковать такую нелепицу было бы неосмотрительно, поэтому данный тезис бывший командарм попытается развить позже в своей первой крупной работе «Время и танки», которая выйдет в 1972 г., когда общественно-политическая атмосфера в стране кардинально изменится.
133
Личный архив автора.
134
Свердлов Фёдор Давыдович, полковник, доктор исторических наук, профессор. Родился в 1921 г. в г. Харькове, в семье рабочего. В Красной армии с 1938 г. С отличием окончил артучилище. С первого дня Великой Отечественной войны – на фронте, сначала командир противотанковой батареи, стрелкового и моторизованного разведбатальонов, затем на штабной работе. С 08.1942 г. и до конца войны служил в штабе 16A (с 04.1943 г. – 11 гв. А) помощник, старший помощник (с 01. 1943 г.) начальника оперативного отделения оперотдела, старший помощник начальника оперативного отдела штаба армии (с 1944 г.). За период войны трижды ранен, награждён шестью боевыми орденами, в том числе за отличие в Курской битве – орденом Отечественной войны 2-й ст. После окончания в 1949 г. с золотой медалью Военной академии им. Фрунзе и в 1952 г. – адъюнктуры более 30 лет проработал в этой академии. Автор 14 книг по военному искусству и героике войны. Именно из его работы «Неизвестное о советских полководцах» стало впервые известно о том, что П. А. Ротмистров лишь благодаря активной позиции Маршала Советского Союза А. М. Василевского сохранил пост командарма после контрудара под Прохоровкой 12.07.1943 г.
135
Свердлов Ф. Д. Неизвестное о советских полководцах. М., 1995. С. 56.
Но вернёмся к брошюре маршала «Танковое сражение под Прохоровкой». Красной линией через всё повествование проходит мысль исключительных заслуг 5-й гв. ТА в разгроме врага не только у станции, но и в ходе всей Курской битве. Причём он не просто допустил откровенные искажения при оценке масштаба боёв 12 июля 1943 г. и их значения, но и начал создавать новые мифы, например, о соседях его армии по обороне, войсках генералов А. С. Жадова, И. М. Чистякова и М. Е. Катукова, которые вынесли всю тяжесть первой, основной фазы боевых действий при отражении удара ГА «Юг». «Во время подготовки советских войск к контрудару, – пишет он, – противник неожиданно нанёс сильный танковый и авиационный удар по этим армиям и теснил 1-ю гвардейскую танковую и 6-ю гвардейскую общевойсковую армии в направлении Обояни, а часть левофланговых соединений 5-й гвардейской общевойсковой армии отбросил к Прохоровке. В результате эти армии не успели подготовиться к проведению контрудара 12 июля и в нём в этот день не участвовали. Противник не преминул этим воспользоваться» [136] .
136
Ротмистров П. А. Танковое сражение под Прохоровкой. М.: Воениздат, 1960. С. 69.
Эта откровенная выдумка вновь повторяется через несколько страниц, явно свидетельствуя о том, что П. А. Ротмистров не просто заблуждался, а целенаправленно принижал роль этих армий в контрударе. Подобные утверждения, часто встречавшиеся в его публикациях, явились причиной острого конфликта, разгоревшегося в середине 1960 г. в ветеранской среде. Откровенное игнорирование подвига сотен тысяч воинов этих армий в боях под Курском и выпячивание своих заслуг надолго поссорили не только бывшего командарма, но и Совет ветеранов 5 гв. ТА с товарищами по оружию – ветеранской организацией 1 гв. ТА. Хотя впоследствии в работах, опубликованных в начале 1970-х гг., маршал пытался скорректировать свою точку зрения об участии в контрударе 5 гв. А.
Возвращаясь к приведенной цитате, напомню, что именно удар корпусов 1 ТА и 6 гв. А сковал 12 июля 1943 г. весь немецкий 48 тк у обоянского шоссе и не позволил перебросить в полосу наступления 5 гв. ТА уже приступившую к развороту его мд «Великая Германия». Что же касается действий 5 гв. А, то её дивизии 11 июля действительно оставили ранее занимаемые позиции и отошли непосредственно к Прохоровке, что явилось одной из причин захвата рубежа, намеченного для развертывания армии Ротмистрова. Однако войска 5 гв. А, несмотря на тяжелейшее положение, в котором они оказалась, выполнили приказ фронта и, перейдя вместе с танкистами в контрудар, сковали боем одну из трех дивизий корпуса СС в излучине р. Псёл.