Квадробер в законе

— А мне понравилось. Особенно момент, когда ты объяснял тому амбалу разницу между его черепом и бейсбольной битой. Очень... познавательно.

Бар внутри напоминал декорации к фильму о загробной жизни русской братвы. Низкий потолок с почерневшими от времени и дыма балками, массивные деревянные столы, испещренные следами когтей и ножей. В углу древнее пианино, на котором упырь в потертом пиджаке наигрывал «Мурку» длинными бледными пальцами. Его клыки поблескивали в свете закопченных ламп всякий раз, когда он промахивался мимо нужной клавиши.

За столиками расположилась весьма колоритная публика. Три ведьмы в косухах и с татуировками рун на шеях потягивали абсент из хрустальных черепов. Парочка оборотней в спортивных костюмах «Адидас» резалась в карты, периодически рыча друг на друга. В самом темном углу два зомби-гопника лениво делили чью-то печень, запивая «Ягуаром».

Хромой Митя за стойкой протирал стаканы тряпкой, которая, судя по цвету, помнила еще царя Гороха. Сам Митя, сухощавый мужчина лет пятидесяти с неестественно подвижным лицом, словно состоящим из нескольких не совсем подходящих друг другу частей, просиял при нашем появлении:

— О, Леопард! Как же без тебя тоскливо было! Всего три трупа за вечер, и те от естественных причин. Ну, насколько естественной может быть серебряная пуля в голове.

— Митя, дружище, — я подмигнул, усаживаясь у стойки. — Как обычно: двойной виски. И для дамы...

Алина грациозно опустилась на соседний табурет, закинув ногу на ногу:

— Огненный мартини. И я имею в виду буквально огненный. Такой, чтобы пламя адское.

Митя расплылся в кривой улыбке и достал из-под стойки бутылку, внутри которой плясали настоящие языки пламени:

— Специальный рецепт. Настоящий адский огонь, настоянный на слезах грешников и разбавленный чистым спиртом.

Устроившись за дальним столиком, где потертая кожа диванов хранила следы когтей нескольких поколений оборотней, мы с Алиной наблюдали за пестрой публикой бара. Ее коктейль источал настоящее пламя, а в моем стакане виски подозрительно шевелились красные сгустки.

— Ну и как тебе быть крутым бандитом? — промурлыкала Алина, облизывая горящую соломинку. — Месяц назад ты был обычным студентом, а теперь сидишь в малине криминального Петербурга, весь в крови и с дочкой главного мафиози на коленях.

Я сделал глоток виски, чувствуя, как жидкость обжигает горло:

— Знаешь, иногда я просыпаюсь и думаю, что это все сон. Что сейчас открою глаза — и снова пора на пары, зубрить конспекты и есть доширак. А потом смотрю в зеркало, вижу эти кошачьи глаза и понимаю — нет, детка, это твоя новая реальность. И знаешь что? Она мне чертовски нравится.

К нашему столику подковылял Митя. Его хромота сегодня казалась особенно выразительной — левая нога двигалась словно отдельно от тела, будто у марионетки с одной порванной ниткой.

— А вот и наши голубки, — прохрипел он, плюхаясь на стул и доставая из кармана потрепанную колоду карт Таро. — Слышал про ваше представление на Петроградской. Четыре трупа, один полусожженный должник и фонарный столб, украшенный чьими-то кишками. Прямо как в старые добрые времена!

Я развел руками:

— Что поделать, люблю, когда в отношениях есть искра. Хотя в случае с Алиной это скорее целый пожар.

Митя разложил карты веером на столе. В тусклом свете бара их рисунки, казалось, двигались сами по себе.

— Кстати об искрах и пожарах, — он понизил голос до шепота, от которого мурашки побежали по спине. — Есть информация, которая может вас заинтересовать. Слыхали про Лунный Коготь?

— Лунный Коготь? — я почесал затылок. — Это что-то из серии «Властелина Колец» для кошек?

Алина закатила глаза, отчего огоньки в них заплясали еще ярче:

— Древний артефакт, созданный самим Фенриром. Усиливает способности оборотней до невероятного уровня. Папа годами его искал.

— О, так ты у нас еще и эрудитка? — я подмигнул. — Прости, что не хожу на лекции по истории магического криминала. Был занят, учился правильно метить территорию и сбрасывать вазы с подоконников.

Митя постучал по столу сухими костяшками пальцев, и звук получился такой, словно кто-то перебирает старые кости:

— Не до шуток сейчас, котик. Артефакт нашелся. И знаете где? — он многозначительно посмотрел на Алину. — У твоего папаши в коллекции.

Я присвистнул, наблюдая, как в стакане Алины пламя стало ярко-алым:

— Дай угадаю: Папа-огнемет не горит желанием поделиться игрушкой?

Митя достал из внутреннего кармана пиджака пожелтевший свиток и развернул его на столе. На древнем пергаменте был изображен изогнутый коготь, покрытый рунами, светящимися серебристым светом даже на рисунке.

— Хуже, — прошептал он. — Феликс собирается использовать его для ритуала подчинения всех оборотней города. Представляете? Целая армия клыкастых и когтистых рабов, подчиняющихся воле одного психопата-пиромана.

— Папа всегда любил масштабные проекты, — вздохнула Алина, машинально поджигая салфетку. — На мой шестнадцатый день рождения он устроил извержение маленького вулкана в Таврическом саду. Три квартала эвакуировали, а в пруду до сих пор иногда всплывает что-то подозрительно светящееся.

Я задумчиво поболтал в стакане остатки виски с кровью:

— И что конкретно может этот коготок? Кроме массового промывания мозгов, разумеется.

— Полный контроль над трансформацией, — Митя начал загибать пальцы, и я заметил, что они гнутся в обе стороны. — Возможность принимать любую звериную форму. Утроение силы и скорости. Телепатическая связь с другими оборотнями. Ну и, как бонус, шерсть перестает лезть в период линьки.

— Последнее особенно заманчиво, — хмыкнул я. — А то замучился чистить одежду. Знаете, как сложно отстирать кровь и шерсть одновременно?

Алина вдруг подалась вперед, ее глаза загорелись ярче обычного:

— А давай его украдем?

Я поперхнулся виски:

— Что, прости? Ты предлагаешь обчистить твоего папу? Того самого папу, который коллекционирует черепа неудачливых воров и использует их как пепельницы?

— Именно! — она возбужденно хлопнула в ладоши, и по столу пробежали огненные искры. — Подумай: ты получаешь крутой артефакт, я наконец насолю папочке, а заодно спасём всех оборотней от промывки мозгов. И потом, — она наклонилась ближе, обдавая меня запахом жасмина и пороха, — это будет очень, очень весело.