Лагерь у моря
Шрифт:
«Шиза, как думаешь, кто из нас двоих безумнее?» — спросил я.
«Ха, вот это мне нравится. Давай, чувак, покажи мне, — заинтриговано прокричал внутренний голос, — покажи, что может человек!»
— Шифт!
О Жене уже можно не беспокоиться: Славя вернется и позаботится о ней. Была, конечно, идея пойти и попрощаться с рыжими, но — боюсь не сдержать эмоций. К тому же, будет лишний повод вернуться живым.
Я бежал, словно призрак, по застывшему миру, быстрее пули, быстрее звука, слыша гул за спиной. Промчался, лавируя между людьми, мимо стоявшего у выхода отряда, мимо нескольких куривших в тенечке вожатых, мимо пляжа, где загорали и купались множество отдыхающих. По чистой, искрящейся на солнце морской воде, как по небу, я
Комментарий к Лагерь у моря 33-35
Вычитано бетой.
========== Лагерь у моря 36-37 ==========
— То есть как это — ПРОПАЛ?! — отчитывала женщина в халате своих подчиненных.
В небольшой лаборатории, оборудованной по последнему слову техники, находилось несколько людей. За столом сидела довольно высокая брюнетка, лет двадцати семи на вид, с правильным овалом лица, на котором выделялась особенность — глаза разного цвета: один был темно-синим, второй отсвечивал красным оттенком. Шикарными формами она могла поспорить с любой моделью или даже — завистницы поговаривали — с любой порнозвездой. Но внешность порой бывает так обманчива: за красивым личиком, с выразительными бровями, приятно изогнутыми уголками блестящих губ и томным голосом, скрывался один из самых продвинутых умов на планете. И сейчас эта умница высказывала всё, что думает, кучке нерасторопных подручных, а точнее, одному тощему ученому и три агентам в гражданской форме.
— Так трудно проследить за одним гражданским?! — Виолетта, обычно контролирующая свои эмоции, была вне себя. — Вы понимаете, что потеряли величайшее открытие, прорыв в области исследований! Человека, сумевшего не только выжить, но и подавить стопроцентную аномалию! — лицо доктора Виолы пылало, а дыхание было прерывистым, она еле сдерживалась, чтобы не запустить в них чем-нибудь.
— Мы и наблюдали, как нам сказали, на расстоянии, — оправдывался один из присутствующих, — после того, как он вправил вывих, кстати, классно вправил — приехавшие скоряки даже в больницу пострадавшую не забрали, на рентген отвезли и всё — Док просто вышел из корпуса и — как в землю канул!
В кабинете, где происходил разнос, было много сложного оборудования, начиная с простых компьютеров и заканчивая специфическими анализаторами, увидев которые, иностранные инженеры удавились бы от зависти. На одном из таких, наплевав, что металлическая тумбочка стоит миллиарды, сидел ещё кое-кто. Крепко сложенный, с гармонично развитой мускулатурой, мужчина средних лет, с внимательным тяжелым взглядом серых глаз, в неизменной камуфлированной форме, сидел капитан отряда, пытавшегося захватить аномалию, теперь, после грандиозного фиаско, уже экс-капитан.
— Не стоит их винить, Ви, — по осунувшемуся за пару дней лицу пробежал спазм и, скривившись, военный продолжил, — этот гад может телепортироваться. Я сам видел.
Капитан достал из кармана сигарету, и один из агентов, тут же подскочив, зажег её, используя свою зажигалку. Он пользовался определенным авторитетом у всех в организации, кто хоть немного его знал.
— Выгораживаешь их, значит. И сколько раз я говорила — не курить в моем кабинете! — Виола щелкнула по приборной панели, и вытяжка заработала сильнее, вентилируя табачный дым. — Получается, он может использовать возможности аномалии осознанно? Интересно. Ты хоть спал сам? — уже более мягко спросила она.
— Последние два дня — ни минуты, — тяжело вздохнул кэп: лампы дневного света, которые освещали кабинет, выразительно подчеркивали большие мешки под его глазами, — стоит только закрыть глаза, как этот… этот… кошмар — возвращается.
Несколько минут в кабинете царила тишина, прерываемая лишь звуками компьютерного кулера
и вентиляции. Каждый думал о своем. Запахло кофе — это Виола, не выдержав, заварила себе чашечку покрепче.— Вам никому не предлагаю — не заслужили, — уже спокойно сказала она, и все, кто присутствовал, облегченно вздохнули: их не простили, но помиловали, — так уж и быть, если даже вы не уследили, то вряд ли кому-то ещё это по силам.
— Мы допросим всех, с кем он контактировал, — начал было один из агентов, — в лагере остались его друг и деву…
— А вот этого я не советую, — сказал капитан. Облизнув пальцы и затушив сигарету, он метким броском отправил ее в мусорную корзину. — Док, этот человек, — задумался кэп, подбирая слова, — у него обостренное чувство справедливости: за тех, кто ему дорог, он не задумываясь вцепится в глотку. Я много раз видел такие глаза: там, на башне, он был готов меня убить. Не потому, что хотел, а просто — устраняя угрозу. И ещё, — капитан почесал волевой подбородок, на котором, после двух дней запущения, была небольшая щетина, — он мстительный, чертовски мстительный, и его аномалия — тоже…
Командиру было трудно вспоминать тот день: каждая фибра его души отзывалась страхом и болью, стоило только поворошить эти воспоминания. Непроглядный черный туман, из которого нет спасения, в котором вся надежда гаснет, и отчаяние, проникает глубоко в разум, заставляя руки опускаться и смириться с настигающей судьбой. Но поделиться своими догадками он был обязан.
— Вы все читали наш со снайпером отчет, — сказал он, скорее утверждая, нежели спрашивая. — И должны были заметить: первым, на кого напала тварь, был солдат, лапавший ту девочку. — Во взгляде и голосе капитана была печаль: если бы, если бы он только мог переиграть всё! — Я не так силен в теории, как наши умники, — честно признался кэп, — но одно знаю точно: даже под транквилизатором, без сознания, с вырвавшейся на волю аномалией…
Капитан ненадолго замолк, все слушали его очень внимательно. За эти долгие два дня это было впервые, когда он сам заговорил о случившемся. После пережитого снайперша отправилась на реабилитацию, и обсудить с ней происшедшее не представлялось возможным, а информация из первых рук — это самое достоверное, намного лучше отчетов и бездушных строк.
— Его основные действия были направлены на защиту девушек, — капитан достал очередную сигарету, но, передумав, убрал её в карман, — и пока аномалия рвала моих ребят на куски, сам он на нас даже внимания не обращал, не отходил, защищая тех двоих. Так что — не трогаем их, — он посмотрел в глаза Виоле, — это не мне решать, но не трогайте никого, кто, так или иначе, с ним связан.
— Я и не собиралась, — доктор допила кофе и откинулась в кресле: в отсутствии лишних глаз она с удовольствием сняла бы туфли и закинула ноги на стол, — а теперь идите, работайте, и чуть что — сразу докладывайте мне.
Когда все ушли, доктор расстегнула верхнюю пуговицу халата и расслабилась, наконец перестав ощущать сдавливающую груди ткань. Взяв со стола папку, она начала обмахиваться: всё-таки тут жарко. Несмотря на кучу кулеров и систем охлаждения вся эта прорва оборудования ощутимо нагревала воздух. Виола уже начала подумывать взять перерыв и пойти смыть с себя пот и усталость: да, горячий душ — это сейчас то, что доктор прописал.
— Надо будет на размер больше взять, — вслух сказала она, вставая и направляясь в сторону душевых, — и куда ты делся, коллега?
***
Тем временем в лагере, в столовой, Алиса несла поднос с едой на двоих человек. Народу было много: несмотря на, мягко говоря, не блещущих талантами поваров, голод не тетка. Любимый столик рыжих был свободен, пользуясь репутацией сорвиголов, Алиса с подругой всегда могли рассчитывать на свободное место. Скоро пришла и Ульяна и, забрав свою порцию, стала без привычного энтузиазма есть манную кашу.