Ларь

Солнце всходило надо мной, ягоды наливались цветом, на широких листьях папоротника появлялась роса. Каждый день, из года в год, из века в век. Пока вдруг светило не застыло в зените, сорвавшаяся капля не повисла в воздухе, хищник не замер в испуге, почувствовав мое присутствие.

И время потекло вспять. Сначала медленно, будто я жил задом наперед. Затем быстрее, как фильм на затертом видаке, когда включаешь перемотку. Следом появлялись лишь отдельные кадры.

Я видел, как ходит по лесу древний глуховатый леший. Не тот добряк, похожий на человека, а трехметровый старик-увалень, покрытый мхом и грибами, при появлении которого разбегались даже волки.

Я видел как далеко, на самом краю владений Живня, появилась однорубцовая нежить. Лешачиха, которой судьбой было предначертано погибнуть от руки рубежника, решившего поменять правила. Он просто воспротивился тому, что у каждого есть «свое право». В том числе похищать детей, а вместо них подсовывать полена.

Я рассмотрел совсем молодого батюшку, которого назначили верховодить дальними землями. Видел его деревянную неуверенную походку, наглую нечисть — ежовика, превосходящего рубцами нового лешего, их перебранки.

Исчезали знакомые лица, на их место приходили непонятные образы.В какой-то момент я почувствовал, что даже не успеваю понимать, что именно происходит. А потом… потом все остановилось возле большой поляны, стоящего в отдалении зеленого дерева и трех фигур…

Интерлюдия

В Лес ходило много человеков. Кто-то забредал сюда нарочно: по грибы, травы, ягоды, набить мяса и пушнины. Другие оказывались внезапно — по воле случая и собственному неразумению, блуждая и плача среди высоких деревьев.

Как и зачем во владениях Леса очутились эти трое — было непонятно. С одной стороны чудилось, что они не намеревались здесь оказаться. С другой — уж слишком был спокоен и уверен в своей силе главарь человеков.

Лес осмотрел его глазами зверей и птиц: необъятных размеров двуногий, от каждого движения которого веяло опасностью. Казалось, сама земля подрагивала, когда он наступал на нее. Изуродованное шрамами лицо напоминало грубоватую маску, а нос, кончик которого оказался скошен острой железной палкой, постоянно принюхивался.

Его помощник, невысокий человек с огромной торбой за спиной, будто бы не уступал ему по мощи, но та сила была другой. От гиганта веяло яростью, злостью, в движениях сквозила порывистость и резкость. Шаги же коротышки напоминали робкую поступь опытного оленя. Тот знал, что его рога остры, ноги крепки, но все равно опасался возможного присутствия хищников.

Третий человек оказался и вовсе малышом даже по сравнению с коротышкой. Он брел позади гиганта, бряцая цепями и уронив массивную голову на впалую грудь.

Лес смотрел недолго. Зрение — слишком слабый метод изучения мира. Для птиц троица казалась яркой разноцветной композицией с изогнутыми очертаниями, волки видели двуногих, отдающих пронзительной синевой, белки… Вот разве что на белок и можно было положиться, да только есть ли им дело до того, что творится внизу? Они мечутся по ветвям, роняя припасенные орехи и ругая нерадивых детей.

Другое дело запах. Как только троица ступила на мягкий ковер травы, Лес сразу услышал аромат человеков. И мог рассказать целую историю о каждом.

От гиганта несло свежей кровью, железом, немытым телом и смертью. Это был невероятно опасный, но вместе с тем понятный человек.

От коротышки, точнее его короба, смердело цветами, мочой, травяными маслами, цитрусами, тухлыми яйцами — да много чем. Почему именно смердело? Потому что все запахи были скрыты в этой крохотной коробочке и максимально сконцентрированы. Коротышка не понравился Лесу больше остальных. Лес не любил непредсказуемость.

Лобастый малыш оказался самым интересным среди всех. От него веяло дальними незнакомыми землями, песком, которого нет в этом мире, невероятной чистоты водой и ветром, какой можно найти только на вершине самых высоких гор. И лес узнал это существо. Потому что оно было не человеком.

— Все, дальше не пойдем, — рванул на себя цепь гигант, отчего малыш пробежал несколько шагов и растянулся на траве.

— Я думал, что мы доберемся хотя бы Новгорода. Там у меня все подготовлено.

— А льберт, все, что надо, находится у тебя в коробе. Если мы пойдем дальше, то нас догонят. Мы слишком медленны из-за него. К тому же, мы не успеем оказаться в окрестностях Новгорода до слепой луны.

Рубежник, а теперь Лес окончательно пришел к выводу, что это именно он, кивнул на лобастого малыша.

— Не так я все представлял, Террик.

— Мне плевать, как ты все это представлял. Начнешь перечить, я посажу тебя на эту цепь.

Лес встрепенулся. Он ярко чувствовал, когда вокруг выплескивается сила. Наверное, намного острее, чем сами человеки. Гигант и не понял, что в этот самый моментАльберт был готов бросить ему вызов.

— Хорошо. Но мне нужно будет помочь. Наруби веток вот такой длины, я сооружу постамент для моей армиллярной сферы.

— Для чего?

— Не бери в голову. Просто сделай.

Самое удивительное, что гигант послушался. К боли Леса, он нарубил несколько одинаковых веток и принес их Альберту. А уже затем сложил крепкий шалаш.

Коротышка тем временем все порхал вокруг своего короба. Стоило разложить его, как оказалось, что внутри почти целый город, с множеством дерева, железа, стекла, но самое главное — запахов. Если бы эту троицу и правда кто преследовал, то в первую очередь мог бы найти, понадеявшись на свой нос.

Альберт не унимался до самого заката, копошась вокруг короба. Тот обрастал новыми деталями, распухал железными ветвями, мелодично звенел стеклянными плодами. Это было самое диковинное дерево, которое только доводилось видеть и чувствовать Лесу.

Коротышка, коего гигант изредка и с невероятным презрением называл Алхимик, закончил лишь к концу второго дня. Он, до хруста, выпрямил спину, и Лес ощутил искреннюю радость, которая исходила от рубежника.

— Все?! — спросил Террик. Все это время он нервно ходил неподалеку, нетерпеливо поглядывая на работу алхимика.

— Да. Теперь все.

Больше до самого заката они не проронили ни слова. Лес же тем временем размышлял о странностях человеческой природы. Рысь никогда не будет дружить с сусликом, лисица знаться с зайцем, ястреб мирно соседствовать с жаворонком. Подобные искали себе подобных. Как эти два рубежника оказались вместе? Что ими двигало? Во имя какой цели они заключили данный союз?