Латинская Америка. От конкистадоров до независимости

Мануэль Бельграно, как мы уже говорили, был наиболее типичным представителем того поколения прогрессивной интеллигенции Ла-Платы, поколения сложного, подчас противоречивого и непоследовательного, которому по праву принадлежат столь значительные заслуги в идеологической подготовке Майской революции 1810 г., в завоевании независимости и становлении нового латиноамериканского государства — Аргентины.

Но было бы несправедливо умолчать и о других наиболее выдающихся представителях этого замечательного поколения аргентинцев. Разработанная ими революционная идеология, по словам аргентинского историка-марксиста К. Ломбарди, «находится в русле идейных течений, порожденных буржуазией в XVIII в. и выразившихся в «Энциклопедии» и в трудах английских и французских мыслителей… Эти идеи находились в авангарде мышления эпохи, и именно этими идеями вдохновлялись люди, начавшие в 1810 г. революционную борьбу»^{201}. Наиболее прогрессивная часть молодежи из кругов креольской интеллигенции и торговой буржуазии Буэнос-Айреса, «якобинцы» (Хуан Хосе Кастельи, Хуан Хосе Пасо, Бернардо де Монтеагудо и др.), объединялась вокруг пламенного революционера Мариано Морено. Для самого Морено характерны были революционная страстность, твердые демократические убеждения, последовательные, без всяких колебаний. Социально-философские взгляды Руссо он использовал для разрушения феодальной иерархии и построения демократического общества на основе равенства всех граждан. Вслед за французским мыслителем Мариано Морено утверждал, что суверенны не правительства, а народы, коль скоро «подлинный суверенитет народа заключается всегда и только в его всеобщей воле».

По наблюдению К. Ломбарди, «первые шаги Майской революции напоминали славные времена Великой французской революции. Кастельи вместе с молодыми офицерами войск патриотов выступал против тирании королей, против террора инквизиции, против засилья реакционного духовенства. По мере того как эти войска шли вперед, они распространяли идеологию якобинской группы из Буэнос-Айреса»^{202}.

Молодые руководители Майской революции остались в памяти народа Аргентины как поколение, открывшее новую эпоху исторического развития своей страны, прогресса ее национальной культуры. Этим благородным идеям суждено было жить и развиваться.

Глава 7

КОЛОНИАЛЬНАЯ БРАЗИЛИЯ

22 апреля 1500 г. с кораблей португальской экспедиции Педру Алвариша Кабрала, отклонившихся к западу от своего пути в Индию вокруг мыса Доброй Надежды, увидели неизвестную землю. Кабрал решил, что эта земля — остров, и назвал ее островом Святого Креста, водрузил на берегу деревянный крест в знак присоединения к владениям Португалии и отправился далее. Вскоре обнаружилось, однако, что открытая Кабралом земля лишь часть огромной страны, которую сегодня мы называем Бразилией.

До сих пор ломаются копья по вопросу о том, случайным ли было открытие Кабрала, или он имел особые инструкции искать землю на западе Атлантики. Так или иначе, но ничего похожего на то воодушевление, которое восемью годами ранее возбудили в Испании открытия Колумба, в Португалии в связи с сообщением Кабрала не отмечено. Флорентиец Америго Веспуччи, вместе с португальским мореплавателем Гашпаром Лемушем обследовавший береговую линию открытой земли и оставивший в своих письмах одно из первых ее описаний, говорит: «Можно сказать, что там нет ничего полезного»^{203}. В самом деле, когда Веспуччи писал эти слова, Португалия основала свои первые колонии в Индии, откуда в королевство лился сказочный поток богатств, основывались и расширялись колонии в Африке. Разве могла идти с ними в сравнение Земля Святого Креста (Санта-Крус) с ее либо пустынными, либо населенными первобытными племенами берегами, где не обнаружили тогда ни золота, ни серебра, ни драгоценных камней? Кроме того, у Португалии просто не было сил для колонизации новых земель — наиболее активная часть населения небольшого королевства была вовлечена в прибыльное дело эксплуатации колоний на Востоке и в Африке; дело дошло до того, что большая часть земель в самой метрополии была заброшена, не обрабатывалась. Отсюда относительная пассивность колонизации Бразилии в первые десятилетия после ее открытия португальцами. И в этом — разительный контраст с колонизаторской деятельностью в Америке испанцев, извлекавших из своих американских владений колоссальные богатства уже на самых первых этапах колонизации.

Тем не менее предприимчивые португальские купцы обнаружили на побережье новых земель нечто заслуживающее внимания — распространенный здесь вид дерева, так называемый «пау-бразил», из которого извлекался очень ценный краситель. Первые поселения португальцев на побережье возникли именно для переработки пау-бразила. От этого же произошло и название страны, закрепившееся за ней уже в XVI в.: первая хроника, повествующая о происходивших здесь событиях и написанная в 1570 г. Педру ди Магальяэшем Гандаву, озаглавлена «История Провинции Святого Креста, которую мы обычно называем Бразилия»^{204}.

Последующие шаги колонизации Бразилии были связаны с тем, что ее земли оказались чрезвычайно благоприятными для возделывания сахарного тростника, а сахар в тогдашней Европе ценился очень высоко; порой он фигурировал в списках приданого принцесс. На протяжении более чем полутора веков (середина XVI — начало XVIII в.) основным районом производства сахара стало побережье северо-восточного выступа Бразилии, у южной границы которого располагалась тогдашняя столица колонии и крупнейший город Сан-Салвадор-ди-Баия.

Производство сахара в Бразилии достигло значительных масштабов, и она долгое время оставалась главным поставщиком этого товара на складывавшийся мировой рынок. Из сахарного тростника вырабатывались и спиртные напитки — ром и тростниковая водка (кашаса), также находившие большой спрос в Европе. Повышение спроса на продукты из сахарного тростника стимулировало расширение его посадок. Если вначале плантации сахарного тростника существовали лишь в двух северо-восточных из всех 13 капитаний (основная административная единица в колониальной Бразилии) — в Баии и Пернамбуку, то к концу XVII в. разведение этой прибыльной культуры продвинулось далеко на юг. С началом возделывания и переработки сахарного тростника в Бразилии связано возникновение первых латифундий, которые здесь назывались фазендами, по сути дела рабовладельческих хозяйств с обширными плантациями сахарного тростника, а несколько позднее и табака. Владельцы латифундий — фазендейру устраивали в своих хозяйствах примитивные, но иногда весьма крупные предприятия по переработке сахарного тростника (энженью).

Возделывание обширных плантаций сахарного тростника и табака и их переработка на основе примитивной технологии требовали большого количества рабочих рук, потребность в которых по мере расширения колонизации Бразилии и умножения фазенд постоянно росла. А между тем численность индейского населения на колонизовавшихся португальцами землях была невелика; индейцы во множестве гибли от изнурительной работы, бежали от колонизаторов. В связи с этим в Бразилии возник специфический промысел — охота за индейцами, которых потом за высокую цену продавали хозяевам латифундий-фазенд. Вооруженный отряд таких охотников за рабами назывался бандейра, а члены его — бандейрантами. Бан-дейранты вписали немало мрачных страниц в историю страны, стали символом неумолимой жестокости и алчности. С другой стороны, их захватнические походы способствовали узнаванию неведомых земель, освоению внутренних территорий Бразилии. Но бандейранты были людьми своей жестокой эпохи, само имя их внушало ужас; во время таких походов иногда уничтожались целые племена. А те индейцы, которые попадали в руки бандейрантов, а потом фазендейру, были обречены на непосильный труд и преждевременную смерть. То, что происходило в рабовладельческих латифундиях Бразилии, как нельзя лучше иллюстрируют слова К. Маркса о том, что «обращение с туземцами было, конечно, всего ужаснее на плантациях, предназначенных, так, например, в Вест-Индии, исключительно для экспортной торговли»^{205}.

Проблема рабочих рук была решена в Бразилии путем ввоза черных рабов из португальских колоний Африки. Впервые африканские негры были привезены еще в 1530 г. на кораблях первой официально организованной для колонизации Земли Святого Креста экспедиции Мартина Афонсы ди Сузы. Черные рабы принадлежали в основном к большим этнографическим группам африканского населения. Прежде всего это выходцы из Западной Африки, среди которых португальские работорговцы предпочитали людей из племен мандинге, сонгаи, мосси, хауса — сильных, высокого роста. Впоследствии, впрочем, оказалось, что их свободолюбивый характер неоднократно побуждал происходивших из этих племен рабов к выступлениям против жестокого обращения с ними на бразильских фазендах. Другой большой этнографической группой африканских негров, из числа которой в Бразилию были вывезены сотни тысяч людей, была банту. Уже к концу XVI в. труд черных рабов в значительной мере заменил труд индейцев. В 1585 г. в Бразилии насчитывалось 14 тыс. черных рабов, что составляло около четверти населения освоенных районов страны. Общая же численность рабов, ввезенных из Африки в Бразилию, по подсчетам французского историка Ф. Моро, составила в XVI в. 30 тыс. человек, в XVII в. — 500 тыс., а в XVIII в. — 1,7 млн. человек^{206}.

Уже в XVII в. в Бразилии влияние африканского этнического элемента становится особенно сильно; за период с 1601 по 1700 г. сюда попало 41,8 % из всего числа африканских рабов, ввезенных в Америку. За этот же период в Испанскую Америку было ввезено 21,8 %, в английские колонии –19,7, во французские колонии — 11,6 %^{207}. Негры становились основной рабочей силой во всех отраслях колониального хозяйства Бразилии, а привезенные ими из Африки быт, язык, кухня, музыкальные ритмы, особенности излюбленной цветовой гаммы в одежде, тканях, рукодельных изделиях и т. д. в значительной степени повлияли на складывание национального бразильского быта, на формирование народных говоров Бразилии, характер ремесел, музыки, танца, фольклора. Религиозные же верования африканских племен, бережно сохранявшиеся среди привезенных в Бразилию их представителей, смешиваясь с упорно насаждавшимся среди них христианством, породили множество смешанных, синкретических культов, бытующих подчас и в сегодняшней Бразилии.

И порабощение местного индейского населения португальскими колонизаторами, и жестокая эксплуатация африканских рабов порождали активный протест. Упорно защищали свою свободу и свои земли индейцы. Крупное восстание индейцев на северо-востоке Бразилии вспыхнуло в 1686 г. Племена жандуины и карири объединились в борьбе против колонизаторов, во главе их встал индейский вождь Канинде, нанесший несколько поражений вооруженным отрядам португальцев. В 1750–1756 гг. вели упорную борьбу против колониальных властей индейские племена гуарани.