Лауреаты

Женя осторожно поздоровался и неубедительно представил меня как вполне живого поэта. Певица без интереса кивнула и, узнав о цели нашего визита, поспешила удалиться:

– Мне сейчас некогда, пусть Гриша оценит, он знает, что мне надо…

А Резник, обреченно выслушав Женино исполнение, объяснил, что решать все равно не ему.

– Вроде ничего. Главное, чтоб Эдне понравилось. Оставь клавир, мы с ней потом посмотрим.

Без радости встретились, без горя распрощались.

На выходе Женя вспомнил про злополучные цветы. И с гусарским великодушием подарил остатки букета вахтерше. Чтоб старушка не думала, что активная жизнь окончена, и сюрпризов уже не будет.

В общем, наша первая встреча в душе Эдны Иосифовны заметного следа не оставила. Да и та песня, кстати, в конце концов была отвергнута.

Следующее свидание состоялось через несколько лет. По инициативе Красовского.

Цветова доверила ему написать музыку к документальному фильму о ее жизненном пути. И Сережа предложил под это дело сварганить песню. Чтоб она отражала трудную судьбу народной артистки.

Почему в соавторы он выбрал именно меня – загадка. Мы еще никогда не работали вместе. Видно, чем-то я ему приглянулся или просто случайно оказался под рукой.

Сережа сходу потащил меня к Цветовой домой. Набираться оригинальных творческих идей.

Новое знакомство прошло по полной программе. Еще в коридоре Красовский начал с комплиментов:

– Эдна Иосифовна, это будет моя лучшая песня. Потому что я вас очень люблю. Я считаю вас певицей номер один в Союзе.

Цветова согласно склонила голову.

– Спасибо, Сережа. Я, кстати, слышала от кого-то, что то же самое вы говорили Маше Хоменко.

Мне Эдна Иосифовна загадочно-чарующе улыбнулась. И протянула руку для поцелуя.

Потом-то я бывал в этой квартире довольно часто – и с Красовским, и без него. А тогда смотрел на обстановку, как прапорщик Рукосуйко на вверенный дамский контингент. Запоминал расположение комнат, цвет обоев и прочие до предела существенные детали.

Я знал, что мне предстоит подробный инвентарный отчет перед женой и ее сгорающими от любопытства подругами.

Домработница, в которой хозяйственные интересы заглушали женственность, спешно накрыла стол. С четким разделением блюд. Для гостей – водка, коньяк, жареное мясо и обилие всяких деликатесов. Хозяйке предназначались невзрачного вида тушеные овощи и рюмка сухого вина – на весь вечер.

Красота требовала неукоснительного строжайшего самопожертвования.

Мы ели, пили, слушали музыку и говорили, говорили, говорили…

В отличие от большинства современных исполнителей, Цветова сама песен не пишет. Но участвует в их создании на все сто девяносто восемь процентов. Придумывает сюжеты, безжалостно требуя подгонять сочиненное под нужный образ.

Она здорово генерирует идеи. Так что работать с ней, как говорится, трудно, но интересно. Можно лишний раз проверить себя на уровне самого что ни на есть высокого профессионализма.

Тот вечер можно считать датой рождения первой нашей с Красовским песни «Сцена». Поскольку на свет появилась идея. А все остальное, в том числе слова и музыку, мы мучительно доделывали на ходу.

Вообще, у каждого произведения своя судьба. Бывает, что сначала ты его проталкиваешь, а потом оно тянет тебя за собой.

Благодаря «Сцене» я первый (и пока единственный) раз снялся в кино. В роли талантливого себя.

Это была претендующая на гениальность режиссерская задумка. Через весь фильм проходит эпизод репетиции. Певица, музыканты и торчащие под боком авторы полезными и своевременными советами помогают друг другу в творческом поиске.

Репетиция постоянно разбавляется хроникой жизни Эдны Иосифовны. В финале песня наконец-то звучит как надо. Все довольны, всем спасибо.

Снимать запланировали в павильоне студии документальных фильмов. Недалеко от Исаакиевской площади. Участников обязали явиться к одиннадцати часам.

Я еще не ведал специфики киноискусства. Не знал, что если назначили на одиннадцать, то начнут не раньше двух. Потому что надо выставить свет. И отрегулировать работу аппаратуры. А также решить массу мелких организационных проблем, связанных с душевным и физическим состоянием тех, кто все это должен делать.

Красовский предусмотрительно захватил с собой очередного приятеля.

– Знакомься. Мой хороший друг Леня.

Я осторожно пожал вялую ладонь.

– Он миллионер, – сообщил Красовский. – Два месяца сидел в Крестах. А потом откупился.

В те советские годы миллионеры были редкостью. Время от времени их отлавливали и шумно клеймили в газетах. Чтоб народ лучше понимал, как именно жить нельзя.

Я посмотрел на Леню с уважением. Он выглядел неброско, но вполне добротно. И впечатление производил.

Через полчаса мы уяснили, что съемка откладывается. Цветова и режиссер пока не появлялись. Рабочий гул павильона создавали ничего не решающие помощники и ассистенты.

– Надо перекусить, – уверенно предложил Красовский. – Время к полудню, а я трезв, как скотина. Леня, ты, надеюсь, оплатишь наш завтрак?

Леня безразлично склонил голову.

Красовский с энтузиазмом увлек нас в «Асторию».

К его огорчению, ресторан открывался позже. Зато имелся функционирующий буфет. И Сережа с ходу атаковал стойку.

– Мы не ошиблись, это у вас можно дорого и невкусно поесть?

– У нас, у нас, – устало вздохнула буфетчица. – Водки нету, только коньяк.

– Ничего, – успокоил Сережа, – Москва тоже не сразу от копеечной свечки сгорела.

Коньяк вызвал шквал положительных эмоций.

Мы нащупали общие темы разговора. Выяснили, какие прилагательные образуются от названия экзотического фрукта фейхоа. Поспорили о том, можно ли опорожняться, сидя на стульчаке совмещенного санузла, и одновременно блевать в раковину.