Лавка Каспера (С)

– Не любила… - словно пробуя слова на вкус, проговорила Абигайль.
– Да дело не в этом. Смешная она была и глупая. Все всем что-то доказывать пыталась. А что доказывать? Хоть на уши встань - нет влиятельной родни, и ты никто. Ты хоть не такая?

– Такая, такая, - ответил Снейп, - вечно рвется все баллы на свете заработать.

– Да уж, - фыркнула Абигайль.
– Их Величества Баллы… А все правильные девочки потом находят дорожку к Касперу и Мюриэль.

– Вы тоже нашли туда дорожку?
– грубо спросила Гермиона.

– А мне не надо было находить, - ответила Абигайль, - я выросла в лавке Каспера.

– Ч-то?
– спросила Гермиона.

– Именно это. У Каспера есть что-то вроде сиротского приюта. Для таких, как я. Мой отец аккуратно платил, поэтому меня не продали какому-нибудь старичку-затейнику и не пустили на ингредиенты. А возиться с ингредиентами мне всегда нравилось.

Гермиона с ужасом смотрела на нее.

Снейп налил вина себе и Абигайль.

– Ну просто вечер откровений, - сказал он.

– Поэтому я всегда знала, кто из девчонок бывал в лавке, - продолжала Абигайль, - я не шантажировала их, нет. Я не такая дура. Но заткнуть кого-то вроде Эванс я могла.

Снейп поморщился.

– Ладно, Северус, проехали, - Абигайль одним глотком осушила бокал.

Скрипнула дверь, и в библиотеку вошел Люпин.

– Большой сбор, - прокомментировала его появление Абигайль.

– Вы что тут… - обалдело оглядел присутствующих оборотень.

– Пьем и неформально общаемся, - ответила Абигайль.

Снейп отсалютовал бывшему коллеге бокалом.

– Гермиона, что здесь происходит?
– спросил Люпин.

– Ничего. Я зашла за книгой.

– Наливай себе, Ремус, и не выпендривайся.

– Отстаньте от девочки!
– вспылил Люпин.

– Ко мне никто не приставал!
– ответила Гермиона.

– Мы об это поговорим позже, - жестко сказал Люпин, - и будьте уверены: Дамблдор обо всем узнает.

– Ты стал таким принципиальным, Ремус?
– промурлыкала Абигайль.
– Ах, да! Твоих дружков больше нет, покрывать их не надо. Можно не держать язык в заднице.

– Что ты несешь?! Ты пьяна!

– И что дальше? Мы тут вспоминаем прошлое. Вот я и собираюсь рассказать Гермионе, каким фиговым старостой ты был. Твои дружки могли вытворять что угодно. Любое дерьмо. А ты молчал. Покрывал их.

– Эбби…

– Что, «Эбби»? И не ори на меня. Делаете из мальчишки жертвенного агнца. А он тоже имеет право знать.

Снейп хмыкнул.

– Должен сказать тебе, Люпин, что заткнуть Эбби еще не удавалось никому. И сдается мне, ты не будешь исключением. Так что или садись и пей, или проваливай.

В дверях появились встревоженные физиономии Гарри, Реджинальда и Тонкс.

– Я же говорила - большой сбор, - сказала Абигайль.

– А что тут происходит?
– послышалось со стены.

– Жаль, что не могу налить вам, дорогой предок.

– Ничего-ничего.

– Мам, тебя на улице слышно, - сказал Реджи, - кого ты тут строишь?

– Пока никого, Реджи. Но завтра утром мы с тобой проведем один обряд.

– Догадываюсь какой, - кивнул Реджи, - и я согласен. Ты совершенно права, мама. В конце концов, так хотел мой отец.

– Вы о чем?
– подозрительно спросила Тонкс.

– Думаю, речь идет об обряде принятия в род?
– ответил портрет дорогого предка.
– Вполне разумная мера. Мальчик получит дополнительную защиту. А так как он крестник одного из Блэков, то никаких проблем не будет.

– Вы с ума сошли?
– спросил Люпин.

– А тебя никто не спрашивает, - ответила ему Абигайль.

Гарри удивленно смотрел на всех.

– Я тебе объясню, - сказал ему Реджи.

– Вы не можете ничего такого делать, не посоветовавшись с Дамблдором!
– уже орал Люпин.

– Чего разошелся, Ремус?
– ехидно поинтересовался Снейп, явно получающий удовольствие от происходящего.
– Критические дни? Так до полнолуния еще две недели.

Люпин хлопнул дверью и выскочил из библиотеки. Тонкс понеслась за ним. Абигайль разлила вино по бокалам.

– Прошу!

Студенты переглянулись и разобрали бокалы.

Обряд принятия в род был проведен на рассвете. Снейп и Гермиона выступали свидетелями. Люпин закрылся у себя в комнате и отказывался общаться с кем бы то ни было. Тонкс слонялась по замку.

Гермиона искренне не понимала такой реакции. Из пояснений Абигайль и портрета пра-и-так-далее-дедушки, а затем и из сведений, почерпнутых из книг, следовало, что теперь Гарри получал очень сильную поддержку. Он мог пользоваться правом убежища в Блэк-мэноре, мог позвать на помощь остальных членов рода, на него распространялось действие родовых артефактов. Более того, никто из тех, в ком текла кровь Блэков, не мог теперь причинить ему вреда. Это дорогого стоило. Даже странно, что Сириус не предложил ничего подобного. Настолько ненавидел свою семью? Понятия не имел о родовой магии? Или послушался кого-то, кто запретил? Кого? Дамблдора? Странно…

А на большом гобелене, занимающим всю стену в главном зале замка и изображающим генеалогическое древо Блэков, появилась надпись «Гарри Поттер». Единственное отличие: она была не золотая, а серебряная. На том же гобелене не было выжженных имен. Портрет дорогого предка объяснил это тем, что именно этот гобелен был оригинальным, а тот, что находился в доме на площади Гриммо — копией.

Для Гарри же главным было то, что он теперь был не обязан возвращаться в ненавистный дом своей тетки.

– Ладно, - сказал Снейп за завтраком, - все это страшно весело, но я предпочел бы продолжить свои исследования. Эбби, ты обещала, что я смогу воспользоваться библиотекой замка и лабораторией.

– Да, конечно.

– А… - начала Гермиона.

– А вас, мисс Грейнджер, все это совершенно не касается, - отрезал Снейп.
– Если мне что-то понадобится от ученицы - я поставлю вас в известность.

Гермиона уткнулась в тарелку. Стало так обидно. Вредный Мастер Зелий снова указал ей на место. Отвратительно. Да как он смеет?! Она… она ему не дойная корова!