Лавка Каспера (С)

Абигайль подмигнула своей гостье.

– Библиотека и в твоем распоряжении, Гермиона, - сказала она.
– Там есть очень интересные книги из Восточной Европы. И по зельям в том числе.

– Все, что касается зелий, сперва просмотрю я, - отрезал Снейп.

Гермиона вздохнула. Спорить с профессором было бесполезно.

Мальчишки собирались полетать на метлах в заснеженном парке. Абигайль принялась за разборку бумаг в кабинете.

Гермиона направилась в библиотеку. Снейпа видно не было, видимо, закрылся в лаборатории. Гриффиндорка осмотрела книжные шкафы. Так и быть, до откровенно темно-магических фолиантов она даже не дотронется. А вот эти пачки тетрадей просмотрит.

И она углубилась в чтение.

Это оказался дневник некоего Алоизия Кондрашека, жившего в XV веке. Чтение было печальным и познавательным.

Молодой талантливый алхимик не отличался привлекательностью. Более того, бедолага был горбат. И, как водится, угораздило его влюбиться в первую красавицу. Легкомысленная девица не отличалась ни умом, ни добротой. Так что несчастному Алоизию приходилось ой как несладко. А тут еще постоянные насмешки и издевки более успешных поклонников красавицы.

Алоизий мечтал создать зелье, которое смогло бы дать почувствовать окружающим, как они ранят и обижают его. И чтобы неприступная красавица поняла, как сильна его любовь. Идея зелья, которое могло бы передать одному человеку чувства и ощущения другого, захватила алхимика. Он подвел под нее идеологическую базу. Выходило, что если ударивший другого тоже почувствует боль, то впредь уже никогда ни на кого руку не поднимет. А если он сделает для кого-то что-то приятное, то и сам получит удовольствие. Таким образом, негодяи исправлялись, а добрые поступки поощрялись. Расчеты для зелья прилагались.

Гермионе понравилась эта идея. Действительно, если бы негодяи могли почувствовать боль и ужас своих жертв! А те, кто делает добро — удовольствие. Разве от этого мир не стал бы добрее и лучше?

Обсуждать эту идею с кем бы то ни было не хотелось. Нет уж. Она сама все исследует и потом преподнесет всем такую замечательную вещь.

Время шло своим чередом. Абигайль обнаружила в одной из комнат магический кукольный театр. Реджинальд показывал Гарри боевые заклинания, которым его научили в дуэльном клубе. Тонкс комментировала их и дополняла с точки зрения аврора. Люпин сменил гнев на милость и зарылся в книги по ЗОТИ. Снейп практически не вылезал из лаборатории. Портрет дорогого предка пребывал на седьмом небе от счастья. Старик ужасно скучал последние триста лет.

А каникулы стремительно летели к концу.

Реджи отправился в Шармбатон посредством порт-ключа. Во Франции не так блюли традиции, как в Англии. На вокзале Кинг-Кросс Гарри и Гермиону провожали Абигайль и Тонкс.

– Пишите, - сказала на прощание Абигайль.
– И я всегда буду рада вам обоим.

– Спасибо за все, - улыбнулся ей Гарри.

– Спасибо, - подхватила Гермиона.

Хогвартс-Экспресс дал гудок и медленно двинулся от платформы.

В купе заглянул Рон. На нем буквально висела Лаванда.

– Как вы тут?
– спросил Рыжий.

– Замечательно, - ответил Гарри.

Рон и Лаванда расположились в купе.

– И как прошло Рождество?

– Весело, - ответила Гермиона.

Ей не очень понравилось, что Рон так бесцеремонно привел Лаванду в их компанию.

– Мне пора, - сказала она, вставая, - нужно проследить, чтобы все было в порядке.

Гарри кивнул.

Обязанности старосты не отняли у нее много времени. Младшекурсники почти не шалили.

Возвращаться в купе не хотелось. Гермиона остановилась у окна. Ей было о чем подумать.

И ей, и Гарри очень понравился Реджи. Юный Блэк был добрым и веселым парнем. В нем совсем не было высокомерия. От своего отца, помимо внешности, он унаследовал только открытость и некоторую бесшабашность. Кроме того, он великолепно учился, был первым на своем курсе по некоторым дисциплинам. Гарри как-то заметил, что здорово было бы учиться всем вместе.

– О, нет!
– сказала Абигайль.
– Только не Хогвартс! Пока там есть Гриффиндор и Слизерин, а директором Дамблдор, от этой школы стоит держаться подальше.

– Почему?
– удивилась Гермиона.
– Ведь вы сами учились в Хогвартсе.

– Именно поэтому. Знаешь, Гермиона, Шармбатон тоже не идеал, но там нет этих собачьих свар. И подростковых шаек тоже нет. Дети везде дети, они ссорятся, мирятся. Кто-то с кем-то враждует, не без этого. Но чтобы несколько хулиганов терроризировали других учеников, или чтобы в открытую шла вербовка в УпСы… Такое даже вообразить невозможно. А Хогвартс временами напоминает какой-то полигон.

А потом как-то Гермиона застала Абигайль одну. И снова завела разговор о Хогвартсе.

– Я никогда не прощу Дамблдору того, что он сотворил с Сириусом, - сказала Абигайль.
– Ничто так не развращает, как вседозволенность. Безнаказанность. А потом этого самоуверенного мальчишку бросили в Азкабан. И забыли про него. Как про игрушку, которая сломалась…

– Что, грязнокровка, довелось погостить в родовом гнезде Блэков?
– послышался голос Малфоя.

– Завидуешь?
– обернулась к нему Гермиона.

– Было бы чему!

– Ну да, конечно! То-то твоя матушка так рвалась попасть туда и прибрать к рукам фамильные драгоценности. А не вышло!

– Да как ты смеешь?!

– Отвали, Хорек!
– из купе появились Рон и Гарри.

Малфой смерил их презрительным взглядом, потом картинно развернулся и ушел.

– Чего он хотел?
– спросил Гарри.

– Завидует, что Абигайль и Реджи не пригласили его сиятельную задницу в замок, - ответила Гермиона.

Мальчишки рассмеялись.

В Хогвартсе Гарри и Гермиону пригласили к директору. Там уже были Снейп и МакГоннагал.

– Я говорила, что это опрометчивое решение, Альбус, - раздраженно выговорила декан Гриффиндора.

– В любом случае, Минерва, ничего страшного не произошло, - доброжелательно ответил Дамблдор.

– Ну, это пока не произошло!

– Гарри, мисс Мерри провела обряд принятия в род? Это так?
– спросил Дамблдор.

– Да, сэр. Абигайль, то есть мисс Мерри, сказала, что это даст мне дополнительную защиту.

– Это действительно так, - подтвердила Гермиона, - так написано в старых книгах.

– А вас, мисс Грейнджер, никто не спрашивает!
– раздраженно выдала МакГоннагал.