Лазарит

Поистине, король Англии готов был на все, лишь бы его поход увенчался успехом. Однажды Ричард даже пошутил, что продал бы и Лондон, если б на него нашелся покупатель. Эту шутку тут же подхватили недоброжелатели короля, в том числе и Филипп Французский. И хотя Филипп ныне является союзником Ричарда и тоже выступил в Палестину, он предпочитает не тратить деньги, а получать их от короля Англии. Именно так он и поступил, выпросив у Ричарда часть кораблей на Сицилии.

— Я видела Филиппа Французского лишь мельком, — задумчиво заметила Беренгария. — Король Франции покидал Мессину в тот час, когда мой корабль входил в порт. Наши суда прошли почти вплотную, но он не удостоил меня даже милостивым кивком и сразу отвернулся.

— Милая принцесса, — Иоанна легко коснулась плеча девушки, — вы должны понять, что Филиппу потребуется немало времени, чтобы смириться с вашим браком. Ибо ради вас Ричард отказался от руки его сестры Алисы.

«Лучше бы наша нежная пташка даже не пыталась выяснить подробности этой нечистоплотной истории», — мельком подумала Иоанна.

Но Беренгария неожиданно спросила о другом. Смущаясь и не прекращая делать стежок за стежком, принцесса Наваррская поинтересовалась: насколько правдивы те слухи, которые дошли до нее уже в Мессине, — будто бы сама Иоанна отвергла ухаживания короля Франции? Говорили, что он оказывал ей особые знаки внимания, но в конце концов вдовствующая королева Сицилии попросила брата избавить ее от общества французского монарха. А ведь Филипп Капетинг вдовец, как и Иоанна вдова. Их союз мог бы оказаться полезным для обеих держав.

— Приятно слышать, что представления об интересах государств вам, Беренгария, не чужды, — Иоанна усмехнулась и взглянула на девушку поверх края бокала с водой, слегка подкрашенной вином. — Но все дело в том, что однажды я уже выходила замуж из политических соображений. Мне было двенадцать лет, когда меня отправили на Сицилию, и король Вильгельм казался мне глубоким стариком. А ведь ему было всего двадцать семь, он был лишь на год старше, чем мы с вами сегодня. Ведь вам, принцесса, как и мне, двадцать шесть, не так ли? Но Вильгельм был таким грузным и громогласным, он носил такую пышную окладистую бороду, что я — крохотный птенчик из Пуату — боялась его, а порой и ненавидела. И все же Вильгельм был снисходителен ко мне, он терпеливо ждал, пока я подрасту и смогу выполнять свой супружеский долг. Он позаботился о том, чтобы я подружилась с его наложницами, и те научили меня многому из того, что пригодилось нам с Вильгельмом, когда я стала его женой не только на троне, но и на ложе.

— Довольно! — отшатнулась Беренгария. — Я не желаю слушать ни о чем подобном.

«Так я и думала. — Иоанна оперлась на обитое сафьяном изголовье кушетки. — Монастырские постницы внушили-таки этой девочке, что все, касающееся радостей плоти, — греховно. Бедняга Ричард! Он воин, а ему придется нянчиться с этим полуребенком, воспитанным монахинями».

Однако она, как бы не услышав возгласа принцессы, продолжила говорить о покойном муже, несмотря на смущенные взгляды и заалевшие щеки Беренгарии.

— Мне хорошо жилось с Вильгельмом, меня нежили и баловали. И я глубоко уважала своего супруга. А то, что он содержал наложниц, подобно восточным владыкам… Скажите, милая, где в нашем мире мужчины считаются со своими женами и не глядят на сторону?

— Но ведь Ричард… он совсем другой, — прошелестела Беренгария, еще ниже склоняясь к пяльцам. — Королева Элеонора утверждала, что ее сын чужд разнузданной мужской природе, он истинный рыцарь и христианин.

— Так оно и есть. Вам повезло, Беренгария…

— Я знаю, — счастливо улыбнулась принцесса. — Мне достался лучший из мужчин, тот, кому можно без опаски вверить себя и свою честь. Не будь это так, я ни за что не отказалась бы стать невестой Христовой!

Все так же пылая румянцем, Беренгария поведала о том, как были ужасны нравы при дворе ее отца, где под видом куртуазных манер скрывался обыкновенный грязный разврат. Ее отец и брат поощряли это, а мать, кастильская принцесса Санча, вынуждена была терпеть и молча повиноваться мужу.

Иоанна выпрямилась.

— В таком случае вы понимаете, милая, почему я отказалась принимать ухаживания короля Филиппа. Слухи о нем и о моем брате Джеффри… Вы догадываетесь, на что я намекаю? Нет? Но это и неважно. Гораздо существеннее то, что Филипп хитер, беспринципен и безжалостен. Его кое-кто зовет Ангелом, но упаси нас Пречистая Дева от подобных ангелов! Когда он решил, что брак с юной Изабеллой де Эно ему не выгоден, он попытался развестись с ней под предлогом того, что она не может подарить ему наследника. А ведь Изабелле было всего четырнадцать лет! Несчастная девочка была вынуждена облачиться в рубище и, босая, пошла от церкви к церкви, от города к городу, умоляя Бога и простой народ вступиться за нее перед мужем. Это произвело такое впечатление, что короля вынудили вернуть супругу. Спустя три года она родила ему наследника — Людовика, а еще двумя годами позже скончалась во время родов, произведя на свет мертвых близнецов.

И что же Филипп? Он и минуты не горевал о несчастной Изабелле, хотя и пытался оттянуть свое выступление в поход — якобы из-за траура. Но даже его подданные усмотрели в смерти юной королевы знак Божий — Господь гневается на Филиппа из-за того, что тот не спешит в Святую землю. В результате все попытки Капетинга затянуть дело обернулись против него самого. Ну а мера его скорби стала очевидной для всех, когда он, еще не сняв траура по супруге, увлекся в Везле прелестной Джоанной де Шампер. О, никому я не желала бы обратить на себя его внимание, будь он хоть трижды король Франции!

— Что же случилось с Джоанной де Шампер?

Иоанна молчала. Стоило ли говорить о таких вещах с щепетильной Беренгарией? Но отчего бы и не развлечься, пока стоит штиль и обе они изнывают от скуки?

Начала она издалека. С кузиной Джоанной из рода де Шампер они вместе воспитывались при дворе Элеоноры Аквитанской в Пуату и даже были близки, несмотря на то, что Джоанна на четыре года младше. Она была забавным и одаренным ребенком, Иоанна всегда с удовольствием играла с ней, они вместе музицировали и затевали маленькие проказы. Джоанну воспитывали в духе этого куртуазного двора, где дамы чуть ли не с молоком матери впитывали умение привлекать к себе внимание. Много позднее, когда Джоанна, уже будучи замужем, отправилась с супругом в паломничество, по пути они остановились в городе Везле. Везле был назначен, в соответствии с планом похода, местом, где должны были соединиться армии королей-крестоносцев. Там было слишком много рыцарей и слишком мало дам, и Джоанна стала украшением походного двора Ричарда. В особенности восхищался кузиной английского короля Филипп Французский, а Джоанна отвечала ему с куртуазной игривостью. Куртуазные игры — это, конечно, возвышенно и очаровательно, однако когда Филипп во всеуслышание заявил, что Джоанна уступила его страстной настойчивости, на их отношения стали смотреть совсем иначе. Возникла угроза скандала, и Ричард поспешил замять дело, отправив Джоанну и ее супруга с особой миссией в Венгрию. А заодно намекнул Филиппу, что вызовет его на поединок, если тот не прекратит порочить честь его родственницы. Кончилось тем, что Филипп больше никогда и нигде не упоминал леди Джоанну, но едва встретившись с нею, с Иоанной Сицилийской, принялся вести себя в точности так же, как некогда с ее кузиной. Разве после этого Пиона могла поощрять его ухаживания?

— Я полагаю, король Филипп не осмелился бы нанести вам оскорбление, подобное тому, какое он нанес даме де Шампер, — заметила Беренгария, вдевая тонкую золотую нить в ушко иглы. — У него явно были иные намерения. Ведь вы не просто родня Плантагенетов — вы член могущественнейшего рода! И у вас огромное приданое, не говоря уже о том, что вы дочь, сестра и вдова королей.

Иоанна стремительно поднялась, сделав рукой жест, полный презрения. При этом край ее широкого рукава едва не задел низко опущенное лицо будущей невестки.

— Боже правый, Беренгария, но почему вы не принимаете в расчет хотя бы то, что жадный и подлый Капетинг мог просто не прийтись мне по душе? Я ведь говорила вам, что однажды уже выходила замуж в интересах дома Плантагенетов. И с меня довольно. Что касается моего якобы огромного приданого и «вдовьей доли», то я отдала их на нужды крестового похода.

— Как это благородно! — восхитилась Беренгария. — Одним таким поступком можно заслужить царствие небесное!

Она молитвенно сложила руки на груди, но Иоанна, разгоряченная воспоминаниями, не позволила принцессе углубиться в молитву.