Лебёдка аэронавта

Майор Ренальдо Эспира, аврорский пехотинец, тихо шел по тесным, людным улицам хаббла Лэндинг одетый в местную одежду. В руках он нес ящик с логотипом одной из водных ферм Лэндинга. Несмотря на то, что в хаббле царило оживление, гул голосов и слухи, власти хаббла Лэндинг, очевидно, еще не осознали, в какой мере его батальон вторгся в шпиль Альбиона, и никаких пропускных пунктов и патрулей еще не было создано. Он все еще мог передвигаться относительно свободно.

Первоначальная атака прошла с тем успехом, которого разумно ожидать от любого боевого задания. У него еще не было вестей от штурмовых команд, атаковавших хаббл Монинг, но месяцы тренировок его пехотинцев в точности парашютного маневра щедро окупились. Уже более четырех или пяти сотен человек под его командованием вышли на контакт и начали собираться. И поступали сообщения о менее чем двадцати пехотинцах, которые не смогли должным образом нацелиться на одну из многочисленных вентиляционных шахт шпиля.

Это выглядело, словно избежание неудачи, у него было более чем достаточно людей, чтобы достичь своих целей, и если ему удастся увидеть завершение самого дерзкого рейда в истории любого шпиля, то куча денег в шпиле Авроры обеспечит его жизнь.

Эспира прокладывал путь по суетливым улицам Лэндинга. Большинство хабблов в каждом шпиле доработали первоначальные помещения спроектированные Строителями, добавляя укрепления, дополнительное жилье, больше чановых, то что необходимо, но обитатели Лэндинга довели это почти до безумия. На самом деле, они поделили вертикальное пространство своего хаббла пополам, фактически создав два повторяющихся уровня одного и того же хаббла, один из которых расположен поверх другого. Это означало, что потолки обычного хаббла, как правило, высокие превратились в низкие и нависающие, которые вызывали у Эспиры чувство, что потолок медленно опускается на него сверху.

Словно этого безумия было недостаточно, они до отказа наполнили оба этих пространства каменными и деревянными конструкциями, лучшими из тех, что приходилось видеть Эспире. Улицы превратились из широких аллей в тесные и узкие, где не более трех человек могли идти рядом друг с другом. Дома и предприятия находились стена к стене, а двери были узкими по необходимости. Человек в буквальном смысле не мог и двадцати шагов пройти по улицам Лэндинга, чтобы не столкнуться с другим пешеходом.

Это был не хаббл. Это был лабиринт для крыс.

И все же... почти в каждом доме были деревянные двери. Местами целые дома были выстроены из дерева, и они не выглядели особенно роскошными, скорее, были сделаны с добротной, безвкусной функциональностью, которой отличалось жилье ремесленников и торговцев. Тем не менее, количество древесины, потребовавшееся для строительства одного такого жилища, при продаже могло обеспечить человека едой и питьем на всю жизнь.

И в самом деле, крысы. Жадные, грызущиеся, вороватые крысы.

Пусть они выставляют напоказ свое богатство. Все переменится.

Он проследовал по узким улочками, пробрался по проулку между двумя зданиям к старой, гниющей двери. Эспира остановился и постучал: три размеренных удара, за которыми последовали еще два быстрых, дверь сразу открылась.

По другую сторону стоял ее ординарец Сарк. Человек напоминал Эспире охотящегося паука - он был урожденным воином, высоким, худым, с длинными тонкими конечностями и ладонями, которые казались немного большеватыми для остальной фигуры. У него были короткие черные волосы, которые покрывали лицо, голову, шею и открытую часть рук редким паучьим пушком. Кошачьи глаза Сарка - особенность его вида - располагались под

небольшим углом друг к другу, так что Эспира никогда не мог быть уверен, куда именно мужчина смотрел.

– Чего, - буркнул Сарк. По его тону было понятно, что он скорее убил бы Эспиру, чем говорил с ним.

Эспира стал самым молодым майором в истории аврорской пехоты не потому, что позволял себя запугивать всяким неприятным людям.

– Она здесь?
– поинтересовался он у Сарка.

– Зачем?

– Есть проблема.

Сарк взглянул на, или слегка мимо Эспиры, и зарычал.

Майор вздернул подбородок и прищурился.

– Это не в твоей компетенции, Сарк. Если только ты не желаешь сам объяснить ей, почему прогнал человека, который пришел предупредить об угрозе для ее плана.

Мгновение Сарк не двигался, замерев как любой паук, который чувствует приближающуюся добычу. Затем издал горловой звук и шагнул назад от двери, оставив ее открытой.

Эспира смело вошел и сунул ящик с овощами Сарку в руки, словно тот был обычным слугой. Сарк принял ношу, но его косые глаза прищурились. Эспира чувствовал, как взгляд сверлит ему спину, когда проходил мимо ординарца и дальше по мрачному коридору к обитой медью стальной двери в ее комнату.

Он постучал и ждал, вместо того чтобы войти. Он был смелым, а не самоубийцей.

Через мгновение женский голос произнес:

– Входите, майор.

Эспира открыл дверь, которая легко и бесшумно повернулась на петлях, и вошел в комнату. Это были роскошные апартаменты, оформленные как гостиная. В настенных бра сверкали осветительные кристаллы. Скульптура шпиля Альбион была установлена в одном из углов комнаты, окруженная свободным пространством. Напротив шпиля возвышался изящный силуэт большой арфы около пяти футов высотой. Капельный фонтан, высеченный в одной из стен, издавал шепчущие звуки, а вода стекала в небольшой бассейн, наполненный плавающими цветами и небольшими скользящими силуэтами, которые были едва видны на поверхности.

Она сидела на одном из двух стульев возле бассейна рядом с сервировочным столиком. Она готовила две чашки чая, ее движения спокойны и точны, чем-то напоминая ритуал. На ней было темно-синее консервативное платье, точно по фигуре, элегантное и дорогое. Она была ни молода и не стара, ее тонкие, хищные черты были интригующими, и что-то в ее сдержанных движениях шептало, что под ее идеально выдержанной внешностью может скрываться обжигающая страсть.

Ее глаза вызывали беспокойство Эспиры. Они были холодными и безжизненно серыми, как туманы скрывавшие мир, и она редко моргала.