Лечить нельзя помиловать

Ибо сейчас нужно магически лечить последствия «нетрадиционной медицины», рискующие обернуться заражением крови. Выписав рецепт на мазь и отправив посетителей к аптекарю, я глянула на себя в зеркало и честно ужаснулась. Н-да, с такой нагрузкой придется повышать плату за свои услуги. «Лекарка из другого мира» и так считается докторшей бедняков, как прозвали меня постоянные пациенты за низкие цены и скидки на повторный прием. Возмутительно! Я – честная кровопийца, жирующая на чужом горе. А отсутствие предубеждений к низшим сословиям и умение держать язык за зубами и вовсе прославили на всю столицу. От пациентов не было отбоя, поэтому…

– Эрла, я умираю!

– Пошел вон! – мягкая игрушка для малышей врезалась в возмутительно здоровую рожу, сунувшуюся в двери. – У меня обед!

– Понял, – ничуть не расстроенная рожа исчезла из щели, прикрыв за собой створку. – Эрла Алевтина, вы меня поймите по-человечески. Она же восхитительная, божественная и совершенно недосягаема.

Рыжий парнище двадцати годков томно бухнулся на пороге моего медицинского пристанища. Бах! Непробиваемый затылок врезался в дверь, выражая всю глубину мужских страданий по новой зазнобе.

– Поль, ты феникс, – я устало привалилась спиной к шкафу. – По-человечески не выйдет.

Огненные оборотни обладали веселым нравом, склонностью к авантюризму и пагубной предрасположенностью к дурным привычкам. Именно среди волшебных птах зафиксировано больше всего пьяниц, любителей дурмана, беспорядочных связей и безмерного обжорства. Эндокринная и нервная системы фениксов гораздо чувствительнее к внешним стимулам и охотно поддаются негативному влиянию. В связи с чем раз в неделю меня посещают они – пламенные забулдыги.

– Я больше ничего у вас не попрошу, – надрывался молодой жар-птиц под дверью. – Никогда не приду. Но сейчас дайте мне его!

– Нет. Поль, ты совсем обнаглел. Убирайся, ко мне скоро придут пациенты.

– Эрла Алевтина! – возопил страдалец на всю улицу. – Не будьте злобной крокодилой, будьте человеком! Одна стопочка, и я отстал.

– В развитии ты отстал, поганец. Кто месяц назад весь боярышник вылакал, пока я готовила суспензию?

– У меня было горе, – не моргнув глазом, выпалил феникс. Круглая золотистая радужка умильно заблестела. – Меня бросила девушка.

Этого охламона каждую неделю кто-то бросает. То девушка, то друзья, а то новый работодатель кидает наивного раздолбая, честно пытающегося трудиться на благо своего худого кошелька. Золотишко в карманах феникса водится, поэтому он не боится торчать на моем пороге, апеллируя к праву получить медпомощь. И плевать, что я ни разу не психотерапевт!

– Вот вылечу твоих тараканов, будешь ходить по струнке и пить воду вместо виски, – безрадостно пригрозила разгильдяю, вызывая пальцами золотистый вихрь.

– Не надо, – напугался парнище, вжимая пустую голову в плечи. – Мне мои сикарашки дороги, как память об отце. Ну, эрла, хотя бы стаканчик валерьянки набулькайте? Сердце ноет, чувства не на месте.

– Могу прописать оздоровительных звездюлей. Кувалду на стене видишь?

Она висела точно посреди белоснежной вертикальной поверхности. Огромная, железная и с о-о-очень большим воспитательным потенциалом. Свою увесистую помощницу я горячо любила, прибегая к её помощи только в самых крайних случаях – при попытках пациентов агрессивно доказать лекарю, что они куда лучше разбираются в целительстве. Увы, если с обычными посетителями можно было справиться наркозом по лбу, то колдуны на мои магические импульсы плевали с высокой колокольни. И тогда в ход шла тяжелая артиллерия.

– Злобная крокодила снова победила, – грустно хлюпнул носом феникс и предпринял последнюю попытку. – Эрла, вы же меня в роддоме собственноручно принимали. Неужели в вас ни капли жалости к ребенку?

На высокопарный слог в окно заглянул зевака-прохожий, любопытно приценившись к возрасту лекарки. Я ответила ему выразительным взглядом заботливого психиатра: вы, часом, дверью не ошиблись, милок? Целитель с магическим даром всегда выглядит на восхитительные «двадцать пять». Да и фениксы посещают роддом, как санаторий, каждые десять лет устраивая самосожжение.

– Я за тобой пепел подтирала не для того, чтобы ты клянчил у меня спиртовые настойки. По-хорошему прошу, уйди, дурилка картонная.

– Вот подамся в рекруты в королевскую гвардию, будете скучать по моим визитам, – вяло пробурчал парнишка. – У меня, может, вступительный экзамен через неделю.

– Не шутишь? – я встревоженно обернулась на приоткрытую дверь.

Поль сидел прямо на земле, по-турецки скрестив ноги и пряча бегающий взгляд. Ну и ну, плохой признак! Обычно молодые фениксы завираются – только в путь, нимало не стыдясь своей лжи. Подобное смущение для пламенных перевертышей нехарактерно. Как и белая льняная рубаха, подпоясанная веревочкой, серые штаны и вполне чистые волосы, вихрами встопорщенные в разные стороны.

– В комендантском отделе выдали, – еле слышно вымолвил он, поднимая на меня умоляющий взгляд. – Эрла Алевтина…

– Хворь с тобой, – сердце сжалось в дурном предчувствии. – Заходи, налью.

Ободренный феникс впорхнул в кабинет и первым делом запер за собой дверь, небрежно вернув обеденную табличку фасадом к улице. Тьфу, паразит. Всего два года назад вылетел из роддома, в очередной раз доведя медсестер до белого каления, а уже балуется седативными пополам с высокоградусным. По-хозяйски заняв соседний стул, оборотень положил подбородок на спинку и нечитаемым взглядом уставился вдаль.

– Зачем?

– Деньги, – неожиданно серьезно ответил он. – Вы же знаете, эрла, отец умер в последний раз. Кто-то должен кормить птенцов, пока мать ишачит за копейки поломойкой при школе. А в родном Метапире нужны патрульные из королевских подданных, да и волчий Ликантроп нуждается в курсантах.

– А рекрутам платят?

– Сразу дают неплохую сумму, а если пробиться в столичный отдел гвардии, то будет жалованье. Особенно хорошо попасть под командование эрла Верша или эрла Клода, в первый день выделят удвоенный паек как сироте.

При упоминании эрла Клода резко заболела голова. Пожалуй, и себе набулькаю валерьяночки. Лечить нервишки – так коллективно. Господин капитан королевской гвардии уже неделю бегает на своих двоих и горя не знает, а я до сих пор мучаюсь кошмарами и сплю не больше двух часов в день. Отращивать новые ткани – чертовски тяжело для меня и адски больно для пациента. Но раз жалоб не поступало, значит, капитан всем доволен.

За небольшой ширмой в углу скрывалась дверь, ведущая в личную каморку. Там обосновался небольшой кожаный диванчик, шкафчик с запасными мензурками и моя главная прелесть – сейф с трофейными шоколадками. Говорят, врачи кривят моськи от подаренных конфет. Ерунда! Лично я запасливо утаскиваю каждую плитку в закрома и набиваю ею щеки в обед, прикидываясь хомяком в голодный год.