Лечить нельзя помиловать

– Катитесь, сударь, по месту прописки. Или прямиком на рабочее место, обед давно закончен. Жаль, что вы, как и прочие, не оценили чудо исцеления, но такова человеческая натура.

– По-моему, вы не до конца понимаете, – прищурился капитан. – Я не уйду, пока вы не исправите содеянное.

Золотистые эполеты на плечах мундира гневно дрогнули, выдавая мужскую несдержанность. Печенки-селезенки, этот казанова всерьез верит в собственный бред? Да его на ближайшем заседании размажут в пух и прах: военные не имеют права отказываться от врачебной помощи, если она позволяет гвардейцу вернуться в строй – это раз. Он сам требовал исцеления талантом, и тому есть свидетель – это два. Нельзя насильно очудить пациента божественным даром – три, нужно исключительно добровольное согласие.

Пятый суд, и такой щенок в истцах. Только время зря терять. Ах, пардон перед оборотнями, не щенок, а фазан, нафаршированный важностью по самые перышки.

– Выставить силой капитана королевской гвардии мне не хватит власти и магии, – легкая ухмылка сорвалась с губ. Эрл подозрительно прищурился. – Оставайтесь. Заодно огребете на свою правовую задницу с пяток жалоб от горожан, чей прием вы сорвали. А возглавит их мой встречный иск на компенсацию материального ущерба – столько золотых не заработаю сегодня, представить жутко.

Эрл Клод выпрямился, развернув и без того широченные плечи. По лицу капитана не ясно, проняла ли его угроза или бесполезно отскочила от дорогого мундира. Но в отражении окна были заметны мои собственные глаза – бесконечно уставшие, покрасневшие от недосыпа и без единой эмоции. Глаза человека, несущего печать божественного проклятья. Объединенное королевство славилось разными чудиками, редкими гениями и незаурядными магами. Пожалуй, именно поэтому я смогла прижиться только здесь, наотрез отказавшись оставаться в удушливом мире златокрылых фениксов и на безбожно отсталой земле вервольфов. Но целительская практика в Объединенном королевстве обязана идти по тройному стажу, чтобы выйти на пенсию к сорока пяти, как самый заслуженный боец с человеческим недугом.

Или я за себя не ручаюсь, всем касторку выпишу.

– Хорошо, я уйду, – сухо кашлянул Клод, хмуря и без того мрачные брови. – Но мы еще встретимся, и, клянусь, вы уберете побочный эффект вашего таланта. Не сочтите меня неблагодарной тварью, за ноги – спасибо. Однако простить вам… это я не могу.

– В другой раз без бахил не пущу, – буркнула ему в спину. – Следующего позовите!

Глава 5

Рабочий вторник подходил к концу, вызывая безобразную зевоту и спонтанное раздвоение в глазах. Мне категорически противопоказано не высыпаться – чревато всплесками садизма и склонностью к таксидермии.

– А я ему и говорю… Вы меня слышите? – упитанный оборотень в расцвете лет подозрительно уставился в мои слипающиеся очи.

– Да-да, продолжайте, – в душе поднял голову вивисектор.

– Я ему и говорю, не может конина вызывать облысение хвоста! А он уперся рогом – может!

– И в результате высокоинтеллектуального спора вы сломали ему нос? – я для порядка уточнила обстоятельства травмы, кося глазом на гнусавую жертву кулинарно-медицинских дискуссий.

– Нет, – опроверг оборотень, щелкая подтяжками. От характерного «чпоньк» пациент вздрогнул. – Мы решили проверить на практике. Поставить, так сказать, эксперимент.

– И конина вам отомстила?

– Да подождите вы! – возмутился собеседник. – Торопитесь, будто на пожар. Не перебивайте старших, эрла.

Колоритная парочка ввалилась в кабинет, когда я собирала сумку. Выставить вон не позволила совесть – волчья морда одного из посетителей была залита кровью и напоминала идеал Чингисхана. То бишь «деву с лицом плоским, как поверхность Соленого озера». В ходе экстренной помощи выяснилось, что вервольфы – тесть и зять, решившие собраться в тесном мужском кругу за кружкой эля, оставив женщин порычать о своем, о девичьем. Речь зашла о нескромных проблемах оборотней «за тридцать пять»: позорном облысении хвоста и скачущем давлении во время охоты. Зять пожаловался на рацион, тесть – опроверг. Слово за слово, и двое выпивших экспериментаторов подкрались к кобыле сбоку, разумно не трогая круп. И пока молодость открывала пошире пасть на беспечную лошадку, а старость подбадривала речевками, из дома вышли они – обалдевшие хозяйки кобылы.

– Рука у дочки тяжелая, – грустно пожаловался отец под согласное мычание зятя. – Вся в мать. Так вот…

– Сударь, моё рабочее время закончилось еще двадцать минут назад. Оплата сверхурочных по двойному тарифу.

– Так что ж вы сразу не сказали? – вознегодовал оборотень. – Лечите его скорее, и мы пойдем.

Вытянутая морда волколака неприятно хрустнула и вернула анатомическое строение. Отёк уходил торопливо, сбегая из-под чутких пальцев уставшей целительницы. Через пять минут несчастный экспериментатор довольно щелкал пастью и от сердца отрывал золото. Хе-хе, на завтрашний ужин куплю готовую порцию сливочного супа и парочку галет с икрой. Жировать, так на всю зарплату. И обязательно забегу за витаминками Кудряшке.

– Дорого, – недовольно прокомментировал старший вервольф, пересчитывая наличность. – Мой сосед, мистер Дикс, вправлял у вас вывих за одну серебрушку. Завышаете цены для оборотней?

Снова-здорова, забодай вас икота! Горемыка Дикс получил производственную травму и не смог доказать свою непричастность к несчастному случаю, в результате чего недобросовестный работодатель выпнул мужчину на улицу, повесив на него убыток. И, сидя у меня с вывихнутым плечом, мужчина сокрушался только об одном – что его жена Сара будет в ужасе целую неделю, пока он не найдет новую работу, вернув себе статус добытчика семьи и кормильца.

– Обратились бы к ветеринару, они вдвое дешевле берут.

– Да как вы?... – побурел от негодования мистер и тут же сдулся. – Невыносимая лекарка! Боги никогда не ошибаются, но, наградив целительством такую… мизантропку, явно оплошали.

– Пожалуетесь, когда я стану зоофобкой, – короткий смешок вылетел против воли.

Эх, надо избавляться от ксенофобии, но видят боги – иногда менталитет оборотней ставит меня в тупик. Выверты звериной логики не поддаются здравому смыслу, перевертыши крутят смыслами, как хотят, частенько прикидываясь иностранцами «моя твоя не понимай». Остается загонять нелепые обвинения оплеухами под лавку и шикать, чтобы сидели тихо и не отсвечивали.

Тщательно заперев дверь кабинета и любовно стряхнув дорожную пыль с расписания приема, я потрюхала вниз по улице, на ходу приветствуя знакомых. Дочь кондитера, радостно приподымающего шляпу, недавно переболела скарлатиной. Забавная девчушка, егоза, но отлично воспитана. А вот мать торговца тканями, любящая заглядывать ко мне сразу после открытия кабинета, наоборот имеет прескверный характер – брюзжит и ворчит хуже меня, требуя работать круглосуточно. Первый дом на Принс-Пайот – небольшой ресторанчик, где меня уже дожидался заказ – бумажные упаковки с отличным стейком, томленым картофелем и салатом.

– Забронировать вам столик на субботу? – приветственно предложил метрдотель.

– Зачем?

Обычно я не ем в ресторациях и тавернах, предпочитая еду на вынос. Во-первых, люблю одиночество, а во-вторых, не желаю быть узнанной и бесплатно использованной для чужого здоровья.

– Так семнадцатое число, день богини Ахавы. Один столик остался, эрла, успевайте, – настойчиво повторил мужчина, поиграв бровями.

Я. Убью. Поля.

Вот что ему стоило промолчать? Могла бы с чистой совестью списать двусмысленность администратора на персональное умопомешательство. А теперь прекрасно понимаю, к чему клонит хлыщ. Богиня Ахава – покровительница влюбленных, весьма почитаема в Объединенном королевстве. В её честь устраивают уличные гуляния, дают любительские концерты на городских площадях, пускают магические воздушные фонарики и скупают цветы и подарки для любимых. Короче, праздник из года в год шагает мимо меня.