Лед Апокалипсиса 3

В который раз мы говорим тебе об этом.

Если ты чувствуешь себя так,

будто ты не человек, а груша для битья

в перерывах между сном

и приёмом пищи,

то пора что-то менять.

Тур Хейердал

Мой транспорт, мой вездеход — это лучшая техника для тех условий мира и природы, в которых я оказался, вообще лучшая техника, которую я встречал.

Мой вездеход стоял около выхода из ангара, в немом ожидании, пока я слонялся по центру цеха номер два, сердцу нашей колонии. Мой вездеход терпеливо ждал меня и ему было плевать на канун Нового года.

Сегодня был выходной, вечер перед Новым годом. Тот самый «канун».

Мы, то есть выжившие, старались забыть обычное летоисчисление, поэтому сейчас для нас наступал Второй год Новой эпохи.

Катаклизм случился в августе. И первый свой среди льдов и смерти Новый год мы встречали сумбурно, с лёгкой паникой и надеждой в глазах. Этот год, который был после того Нового года, стал Первым годом Новой эпохи. Сейчас быт наладился, хотя смерть и не отступила, подготовка к празднованию велась с куда большим размахом и осознанностью.

Ну и представление о том, что наступает Второй год, тоже постепенно приходило.

Переход на новую систему исчисления сделала не только наша колония, а большинство с которыми я имел дело. Новый отсчёт как надежда на то, что завтра у нас есть.

…

В какой-то момент Иваныч поманил меня рукой. Он стоял рядом со столом, уставленном какими-то коробками у дальней стены цеха.

— Шампанское называется «Арктика», — он извлёк из ближайшего коробка две бутылки из-под шампанского, одну вручил мне, а вторую откупорил. — Сейчас будем пробовать.

Взяв увесистую бутылку, я с удивлением посмотрел на этикетку, напечатанную на принтере. Там так и было написано «Шампанское 'Арктика». Другое дело… Этикетка из-под принтера? Кустарщина?

— А ты думаешь, я только виски делаю? — усмехнулся комендант. — Нет, как видишь, запилили большую партию игристого.

— А сырьё? Ну то есть, виноград же нужен. Ты виски делаешь за счёт того, что есть и разнообразное зерно, и сахар.

— Кабыр нашёл грузовик с несколькими сотнями ящиков изюма «красная цена» в мелкой фасовке. Мы по малюсенькой порции детям даём, всё же витамины. Ну и я немножко пустил в шампанское. Вообще, это шампанское всё больше простая сахарная брага, но по дюжине виноградин на бутылку пришлось. Экспериментировал с рецептурой, добился углекислого газа и сладости.

Он откупорил бутылку, из неё пошла пена, расставил десяток бокалов и налил понемногу.

Любопытные колонисты, которые бродили неподалёку, расхватали почти все бокалы, но мы с ним отстояли парочку.

— Пробуем, — Иваныч чокнулся со мной, и я чуточку пригубил.

Ну что, вкусно. Виноградные нотки почти не чувствуются, однако я и в прошлой жизни не был особенным фанатом игристого, чтобы придираться. Шипит, газики пускает, градус небольшой, но ощущается. В желудке разлилось тепло.

— Вот этим и будем чокаться. Ты помнишь, с тебя объявление в форме тоста, чтобы совместить? — в очередной раз напомнил Иваныч.

— А какая вообще программа вечера?

— Культурная, вот какая, — он махнул рукой на самый большой телевизионный экран, где сейчас шла «Ирония судьбы».

По фильмам понятно. Как это ни странно, обилие кино не давало сойти с ума.

— Потом будет «Бриллиантовая рука», — Иваныч стал загибать пальцы, — «Белое солнце пустыни», «Карнавальная ночь», «Иван Васильевич»… Короче, классика. Для тех, кто досидит до четырёх утра, включат «Старые песни о главном», там тоже до полудня первого января. А, да! Мы нашли поздравление Путина на две тысячи девятнадцатый год и аккурат в полночь будет всё как мы привыкли, прервётся фильм, будет Верховный с бокалом, потом куранты. Короче, полное погружение.

— Круто.

— А после полуночи небольшой фуршет, небольшие порции салатиков из чего придётся, шампанское. Первый тост говорю я… Хотя, чтоб ты знал, я это дело не люблю. А через минуту говоришь ты. У нас даже микрофон есть.

— Не надо микрофон.

— Ага, я тоже без него, — кивнул Иваныч, допивая шампанское. — Но у нас есть тамада, который будет развлекать народ. Короче, ты понял, с тебя объявление!

* * *

— Дорогие… — я запнулся.

На меня смотрели сотни глаз, в том числе поставленный на паузу Шурик на экране.

По наставлению Иваныча речь я отрепетировал, примерно, не дословно. И обращение «выжившие» казалось мне слегка печальным. Сограждане? Термин привязан к гражданству, к стране, которая сейчас разбилась на сотни тысяч осколков. Колонисты? Мы называли свою базу колонией, хотя слово неправильное. Колония — это когда ты чего-то там заселяешь, колонизируешь, а когда просто стараешься не сдохнуть, было бы более уместным «убежище». Но и беженцами большинство людей вокруг меня не было, они если и бежали, то недалеко от своих домов.

— Дорогие товарищи! — выдохнул я. — Этот год мы пережили и поэтому молодцы.

Несколько человек удовлетворённо кивнули, соглашаясь.

— Даже уже больше года. А раз так, то всё ближе Весна. Весна — это наша новая религия, то, чего мы все ждём.

С этим согласилось ещё больше народа.

— В наступающем новом году, — я сделал паузу. Люди ждали, что сейчас услышат слова про «счастья, здоровья, крепости духа» и прочие стандартные пожелания. — Я предложу вам, некоторым из вас… совершить переселение.

— Что? — недоумённым басом протянул кто-то из работяг с задних рядов.

— Начну с начала. Мы нашли путь к морю. Замёрзшая река без имени, двигаясь по которой можно добраться до Чёрного моря и того, что осталось от Азовского.

— Саныч, — отреагировал один из бойцов, бывший студент, по-моему, его звали Николай, — ты сдурел, какие моря? Отпуск? Туризм?

— Нет, не туризм и нет, не сдурел. Собственно, я предлагаю именно переселение и не всем, а только желающим. Смысл в том, что, когда настанет Весна, мир станет таять и никто никуда больше не поедет.

— Это будет и не нужно, — уверенно дёрнул головой Николай.

— Субъективно. Так-то где жить — это выбор каждого. Я могу сказать за себя, что намерен в феврале сесть на вездеход и в компании тех, кто захочет, прихватив припасы, технику и топливо, перебраться на берег моря.

— Ишь ты, нормально он придумал, — неприятным фальцетом воскликнула щекастая тётка, — Наши припасы, технику и топливо он решил взять.

— Ты, Светка, язык-то свой поганый прикуси, — осадил её Иваныч. — Припасы у нас есть, потому что Странник их нашёл. И топливо он. И технику добыл. Ты вообще жива, потому что он заборол Орду. И если ты ещё будешь пасть свою гнилозубую разевать, то перестанешь быть живой, потому что я, лично я тебя выгоню нахер из колонии на мороз. Понятны мои слова?