Леди без страха

— Если бы ты не приехала, я бы сбежала. Куда-нибудь, — едва слышным шепотом сообщила мне Эмма. — Все равно, куда.

Не сомневаюсь, что у младшей хватило бы и духа, и ума ускользнуть от Уоррингтонов и затеряться где-то. Да и уцелеть бы ей при этом тоже наверняка удалось. Эмма у нас редкостная умница.

И все-таки как тревожно на душе. Так и тянет выскочить во двор, велеть седлать первую попавшуюся лошадь и нестись в столицу верхом. Какой бы фурор вызвало такое появление старшей дочери лорда Дарроу.

— Кузина Ева, — влетел в гостиную Грегори.

Белобрысое долговязое чудовище с кошмарным чувством юмора. Но поскольку мы родственники, следовало улыбаться и держаться мило и сердечно. На Эмму он старался лишний раз не смотреть, из чего я сделала закономерный вывод, что с младшей кузен уже успел изрядно неполадить. Чтобы поссориться с Эммой, тем более — серьезно, нужно было обладать огромным талантом и приложить бездну стараний.

— Кузен Грегори, — любезно кивнула я двоюродному брату.

Тот по-лисьи хитро улыбался и явно строил в голове бесчисленные теории на тему того, почему уже вторая подряд богатая наследница покинула роскошный особняк в столице и удалилась в сельскую глушь.

В провинции не так много занятий, чтобы деятельная натура, к которым, без сомнения, относился Грегори Уоррингтон, могла проявить себя во всей красе. Эмма отлично умела отмалчиваться и прятаться, следовательно, никак кузена не развлекала. Из всех этих предпосылок можно смело сделать вывод, что в покое Грегори меня не оставит все то время, что я прогощу у дяди.

Какая незадача.

— Дядя Николас сослал вас двоих сюда из-за скандала? Или ты сбежала от нелюбимого жениха? Что случилось, Ева? Из Эммы и слова не вытянешь, такая она у нас тихоня. Но ты-то, Ева, — дело другое. Ты всегда знаешь, как ответить.

Да, такт и вежливость совершенно несовместимы с Грегори Уоррингтоном. И по этой причине, в том числе, я не спешила налаживать более тесные отношения с родственниками со стороны матери. Пожалуй, искренне привязана я была только к одному дяде Эдварду, любимому старшему брату мамы. Он не казался идеальным, разумеется, однако отличался умом и ясностью суждений.

— Ты всегда предполагаешь худшее, кузен Грегори, — удрученно вздохнула я, посмотрев на молодого Уоррингтона исподлобья. Тот намеков не понимал в любом виде, поэтому оставлять в покое нас с сестрой вряд ли собирался в обозримом будущем.

Эмма тихо, но душераздирающе вздохнула. Общество родственника не доставляло ей совершенно никакого удовольствия.

Ко всем прочим своим недостаткам Грегори Уоррингтон отличался наблюдательностью, и притом его никто бы смог назвать наивным. Как по мне, так отвратительное сочетание, если такой человек не приходится тебе другом. И как раз другом мне наследник Уоррингтонов и не приходился.

— Потому что я знаю тебе довольно-таки неплохо. Ты просто так не стала бы приезжать к нам. А Эмма тем более. Так какие же дела заставили вас обеих почти одновременно покинуть столицу со всеми ее радостями и удовольствиями?

Сказал человек, который не знает обо мне и половины. Но нет, Грегори Уоррингтон искренне считает, будто ему известно о его кузине практически все.

— И не смотри на меня с таким скептицизмом, Ева Дарроу. Ты не появляешься в нашем доме чаше одного раза в год и то по какому-то случаю и вместе с кем-то из родственников. И тут явилась даже без Эдварда. И сейчас не праздник. Стало быть, случилось что-то поистине из ряда вон.

Что же, урожденные Уоррингтоны редко бывают идиотами. По крайней мере, полными идиотами. Впору пожалеть.

Эдварду я писала каждый день, описывая все немногочисленные происшествия, которыми моя жизнь у дяди была небогата настолько, что я даже начала понемногу сочувствовать тете Мэри, которая всю жизнь провела в этом доме, далеко от столицы и бурного течения событий.

Тетушка мучилась то нервами, то мигренью в зависимости от погоды и дня недели. Очевидно, болезненность она почитала своего рода утонченностью, а также старалась при помощи своих вечных хворей привлечь внимание домочадцев. Однако и дядя Эдвард, и кузены не выказывали ни малейшей обеспокоенности по поводу здоровья тети Мэри, давно махнув рукой на ее вечную ипохондрию.

От брата я знала, что подручные отца перерывают методично улица за улицей всю столицу в надежде найти хоть какие-то признаки присутствия чернокнижника. Однако пока ничего не удалось обнаружить, хотя наверняка служащие моего отца прикладывали максимум усилий, чтобы выполнить приказ своего нанимателя. Хотя нет, не так, господина и повелителя, почти бога, вот кем становился мой отец лорд Дарроу для тех, кого брал под свою руку.

Братья Де Ла Серта мое отсутствие восприняли как величайшее благо из всех возможных, и только предписываемые правила вежливости не давали им в полной мере выразить свое ликование. Но Второй все понял и, разумеется, посчитал, что жестоко будет скрыть от меня горькую правду и дать возможность предаваться сладким и бесполезным иллюзиям.

Хотя откуда у меня вообще могут взяться иллюзии по поводу Мануэля Де Ла Серта? Кажется, никто лучше меня не знает, как сильно сын иберийского посла не выносит леди Еву Дарроу.

Куда больше неприятия со стороны Мануэля меня волновало то, насколько хорошо сумел спрятаться чернокнижник. Каковы сейчас его планы, когда ради исполнения договора ему придется сражаться с лордом Николасом Дарроу? Это не самый легкий бой, и он несет множество сложностей и опасностей. Никто не пытается схватиться с моим отцом, не имея плана и хоть какой-нибудь поддержки.

Дядя Эдвард смотрел на меня и мою дорогую сестру с родственной заботой и не спешил задавать вопросы. Его научило подобной тактичности еще общение с моим батюшкой.

Лишь к концу первой недели моего пребывания дядя попытался вызвать меня на откровенность, когда мы оба оказались с ним наедине без посторонних глаз.

— Дорогая племянница, быть может, ты объяснишь, что привело тебя в мой дом? Не думай, что я против, ты одна из самых приятных гостей, каких мне доводилось знать. Однако я тревожусь за твое благополучие, Ева. Тебе не свойственно стремление к тиши и безмятежности. Ты пошла в свою мать.

Когда дядя Эдвард говорил, что я похожа на мать, он знал, о чем речь. Ведь юность моей матери, леди Кэтрин, прошла на его глазах. Правда, говорить о подлинном сходстве между мной и матерью для родственника все-таки было сложно, ведь обо мне самой всей правды Эдвард Уоррингтон не знал. Ему и в голову не могло прийти, что его племянница ходит по улицам в цыганском платье.

— Однако сейчас именно к тиши и безмятежности я как раз стремлюсь, — с улыбкой покачала головою я и тихо вздохнула. — Не стоит задавать вопросов, дядя Эдвард. Сейчас мне просто нужно успокоиться и немного подумать. А потом я снова вернусь домой, к своей обычной каждодневной жизни.