Леди и некромант. Тени прошлого

– Верно.

Тихон был немногословен.

– И не только они, - я обратила взгляд на Грена, спицы которого застучали быстро.

Слишком уж быстро.

– Дело в этом камне, верно? Без него Императорский венец - просто корона?

– Не просто, - Тихон поднял венец, - но ты права, большую часть своих особых свойств он утратил...

– Но об этом не сразу узнали, верно?

– Нам... пришлось многим пожертвовать, чтобы добраться до венца, - Тихон протянул его мне.
– И да, сперва мы думали выкрасть его, но... это было невозможно. Тот человек, который нам сочувствовал, мог пройти в сокровищницу, но не вынести из нее что-либо...

– Замена?
– это было просто предположение.

Логичное.

И дающее какие-никакие ответы.

– Да... мои предки, - Грен отложил вязание и потер глаза.
– Стыд не дым, глаза не выест... да и нет стыда, когда делаешь благое дело... ты уж прости, Оливия, но эти перестали быть людьми... ни совести, ни души... чего творили, об том и наши старухи вспоминать не любят, до всяких страстей охочие... так вот, мой прадед, примите горы его душу, отыскал камешек... не один, сперва была дюжина, но попробуй-ка ограни... и чтоб по цвету, по чистоте...

Он дернул себя за бороду и крякнул.

– Тот собирали из этой дюжины. Сращивали, а это, чтоб ты знала, сил требует немеряно, но вышло, да... а альвы сумели одному человечку разум перекроить...

– Не кроили мы ничего, - поморщился Тихон.
– Нельзя заставить человека сделать то, что ему не по нраву. И тот, кто нам помогал, в глубине души был согласен с тем, что безумие следовало прекратить. Он пронес камень в сокровищницу и сумел заменить...

– И этот ваш... помощник был правильной крови?
– Ричард подкинул монеты на ладони и поймал все три.
– Иначе он сгорел раньше, чем тронул корону...

– Сын.

– Что?
– Верховный судья встрепенулся.

– Этому мальчику было двенадцать. Трое его братьев погибли от рук отца, который не желал делиться властью... и принц знал, что жить ему осталось недолго. Ему уже поднесли первую чашу с ядом.

Тишина.

И Верховный судья молчит, опустив взгляд.

Альер хмурится.

Долго хмурится и, наконец, выдает.

– Тогда понятно. Регалии знакомили с наследником, чтобы, в случае... скоропостижной смерти Императора не возникало вопросов... неудобных.

– Дележки, стало быть, - уточнил Грен.

– Эти двое слишком многое себе позволяют, - Верховный судья вытянулся.
– И в мое время их предали бы казни за одну мысль... всех их... и родню их проклятую, и...

– К счастью, времена ныне другие, - произнес Ричард и вновь монеты подкинул.
– Итак, что мы имеем в остатке... наследника, который готовился ко встрече с богами, но при этом ему хватило силы духа подложить папочке большую свинью...

– Этот низший...

– ...способен тебя развеять, - Ричард был совершенно спокоен.
– На Императора моих сил не хватит, а вот ты, если подумать, ты не особо нужен.

Верховный судья замолчал, всем видом своим выказывая возмущение и несогласие с подобной постановкой вопроса.

– Справедливости ради, мальчик был вполне искренен в своих чувствах, - Тихон поместил камень в центр венца и прижал пальцем. Серебряное плетение расползлось, прогнулось и выпустило тончайшие нити, которые камень обвели, закрепляя на нужном месте.

– Его мать удавили на его глазах, братьев отравили, а сестру... сделали новой Императрицей, хотя ей было всего десять.

Меня замутило.

Конечно, не я выбирала себе родственников, но... поневоле начинаешь сомневаться, стоит ли вообще упоминать о подобной родне.

Гуля заворчал и положил голову на колени, носом ткнулся в ладонь, требуя почесать за ухом.

– Он вошел в сокровищницу с одним камнем и вышел с другим. Он был очень хорошим магом. Невероятно сильным. И ему удалось подчинить Регалии... ненадолго. Этого хватило, чтобы совершить замену. Он передал камень... посланнику, который доставил его альвам.

Тихон протянул венец. В центре его гневно сверкало огненное око.

– Примеришь?

Хотелось.

Не просто хотелось, но... руки зудели, желая прикоснуться к этому чуду, а голос внутри нашептывал, что это не только право мое, но и долг перед предками.

В бездну этих предков.

Голос разума подсказывал, что камешек не так прост и безумие моих предков не только их собственная заслуга. Я еще помнила, как изменила Ричарда гончая... а этот камень был много-много опасней.

– Старейшины скрыли камень в Священной роще... магия альвов не дала отыскать его...

– А восстание?

Я не находила в себе сил отпустить венец.

...лучше бы ему оставаться в склепе.

– Всегда были люди, недовольные властью Императора. Нам оставалось лишь слегка помочь...

– Я же говорил, без нелюдей не обошлось, - выплюнул Верховный судья.

– Мы лишь хотели свободы, - Тихон протянул руку и я вложила в нее венец. И когда разжала пальцы, то сумела выдохнуть с немалым облегчением.
– И покоя...

– Понятно.

Ричард встал.

– Итак... Регалии ослаблены. Восстание зреет... думаю, готовили его долго... странно даже, что не нашлось никого, кто бы выдал... вам повезло...

– В Империи жили неплохие менталисты, - Тихон уложил венец в шкатулку и, закрыв крышку, провел по дракону ладонями. Кованый зверь зашипел и выплюнул облако проклятья, которое, впрочем, стекло с ладоней альва темной дымкой.
– Иногда... можно заставить людей не думать об опасных вещах. Или что-то сделать... простое. Неопасное... скажем, задержать письмо на час или два... сорвать поставку фуража... чтобы ее мог сделать другой торговец...

***

Ричард закрыл глаза.

Его разрывало от ярости.

И главное, он прекрасно осознавал, что ярость эта вовсе не его, она принадлежит человеку, от которого ныне и памяти не осталось.

Памяти нет, а ярость вполне.

Черная.

Глухая.

Клокочущая. Она требовала выхода и Ричард, вздохнув, потянулся к ней. Он нырнул в это болото, а заодно и в ту, ушедшую жизнь.

Аль-Ваххари последний сын рода АрШаим, Верховный судья провинции Харраз, не любил вставать рано. В спальне его окна были задернуты плотными шторами.