Леди, охранник и кусочек ткани

— Синэй!

Плеть с острым камнем на конце прочертила воздух, резко разрубила его на две части и опустилась на обнаженное плечо Кэйлуса.

— Раз.

***

Мегарей исступленно махал плетью, попадая Арсу то по лицу, то по шее, то по груди. От недостатка опыта и злости мальчик часто промахивался, от чего сердился еще больше. Его плеть черной пиявкой присасывалась к коже, выдирая из нутра длинные полосы острой боли. Рассеченная плоть кровила. Отворачиваясь, Арсиний держал стоны в горле, не позволял им выйти изо рта. Отчасти от того, что унижение и злость от неудачи жгли сильнее боли. Отчасти, потому что все смотрели. И потому что смотрела она, Ровена.

Не получилось сбежать. В общем-то и не должно было, он понимал, что шанс мал. Но надежда грела до конца, упрашивала верить в лучшее.

«Теперь почти все...»

— На!

Плеть махнула по щеке. Слабый удар. Арс прижал подбородок низко к груди, чтобы защитить горло и глаза.

— Еще!

Острая боль вспышкой сверкнула на шее, рядом с камнем-артефактом. На невзрачный камень, болтающийся на груди, никто не обратил внимания.

— Мало?!

Полоска кожи прошла по касательной плеча.

— Еще! Кричи! Умоляй!

В-с-с! На этот раз удар удался: рассек кожу груди. Ровена вскрикнула за Арса.

В короткий промежуток между ударами, Арс успел посмотреть на нее и даже изобразил подобие короткой залихватской улыбки.

«Т-с-с... Царапина же...» — мысленно утешил он.

— Тут я решаю! Она моя! Не смей покушаться на мое! Предатель! — с каждым ударом выкрикивал Мегарей.

Все чаще делая паузы, он, наконец, опустил уставшую руку.

«Утомился, кроха!» — Арс с трудом удержал злую улыбку и комментарий.

— Позвольте мне продолжить, господин! — с готовностью произнес один из Быков.

Выдохнув, Мегарей протянул ему плеть. Солдат смачно хлопнул ею себя по ладони и громко хрустнул шеей, поигрывая могучими плечами. Куртка на нем тоже хрустнула.

«А вот этот посильнее нарежет...» — готовясь, оценил Арс. Он сплюнул загустевшую солоноватую слюну с металлическим привкусом.

— Пощадите его! — опять вскрикнула Ровена. — Теперь я! Лучше накажите меня!

«Куда же ты лезешь, Фифочка...» — с тоскливой благодарностью подумал Арсиний, покосившись на нее. Растрепанную и зареванную Ровену удерживали рядом, тоже на коленях. Арсиний надеялся, что Мегарей не будет сечь и ее; не додумается, что это будет худшей пыткой...

Услышав выкрик, Мегарей повернулся на Ровену. Арс беспокойно вскинул голову. Сейчас он был готов вцепиться в ногу мальчишки и зубами, лишь бы удержать, не дать направиться к ней.

«А ну, стоять!»

— Эй, малец, — сипло проговорил он вслух. — Наклонись ко мне, если не боишься. Скажу секрет. На ушко.

«Поворачивайся на меня, щенок!»

На деле Арс еще не знал, что бы такого содержательного сказать. Можно было бы заметить, что чьих-то силенок пока слишком мало и посоветовать поберечься, чтобы все ненароком не расплескать...

— Для тебя «господин», лисагорский ублюдок, — сообщил стоящий около Арса бывший наставник Мегарея, и от души пнул плененного по ребрам носком сапога. — Не подходите, мой господин. Ему нечего вам сказать. Какие уж теперь секреты... Ему язык надо бы отрезать... И руки еще. Слишком много летает.

От удара воздух на время выбило, как и умение дышать. Арсиний наклонился к снегу, пережидая боль, по маленьким глоткам вбирая воздух. Ровена тихо всхлипывала.

— Язык еще нужен, — подумав, отказал Мегарей, возвращаясь взглядом к лисагорцу.

Пережидая, Арс ткнулся лбом в снег, охлаждая пылающую кожу.

— А уши? — с надеждой спросил Дракон с рассеченной щекой. Арс хорошо приложил в полете.

— Не трогать. Он принадлежит моему отцу, — с неохотой сообщил Мегарей.

— Можно начинать? — с надеждой спросил Бык с плетью. Мегарей зло пнул снег и шагнул назад.

Арса, все еще восстанавливающего дыхание, осенило.

— Мне есть что... сказать, — с трудом выдавил он после паузы и приподнялся, вытираясь плечом. — Синэй знает... Я не вру.

Помедлив, сапоги Мегарея снова шагнули поближе. Арс криво улыбнулся. У мальчишки были еще такие маленькие ноги, что по-взрослому выделанные сапоги казались неправдоподобными, игрушечными, почти сувенирными.

«Совсем ведь не вырос еще...»

— Говори, — холодно сказал мальчик.

— Наклонись... Если не хочешь, чтобы все знали. Это в твоих интересах.

Мегарей высокомерно наклонился. Арс начал говорить прямо в склоненное перед ним мальчишеское ухо.

— Малец... Ты думаешь, что станешь ее единственным... повелителем. Говоришь «твоя»... Но она не будет только твоей... Не получится. Ты еще мал, не все знаешь... Это не ты ее берешь, это твой отец ее берет. Спроси его сам... Узнай про родительский дар.

Глава 24. О том, что воспитывать детей нелегко даже умным

Глава 24. О том, что воспитывать детей нелегко даже умным

Хог Дарий владел четырьмя официальными женами и четырьмя наложницами. Все строго по канону: Драконы рожают редко, мало, не больше двух за всю долгую жизнь, а Фадия, замахиваясь на завоевания, нуждалась в великородных.

С каждым годом наложницы требовались Хогу все меньше. Жены, в принципе, тоже... Отрожав свое, они просто были, статус требовал. Опытный Хог предпочитал держать гарем и детей подальше от себя, за городом. Он уже знал — сколько бы ни было жен и детей, с ними его ждут бесконечные дрязги, ссоры, неисчислимые «дай-дай-дай» и целый табун проблем.

Первые два сына ему не удались. Один рос жирным и мягким. Тюфяк... Такой ленивый, что в жизни только и делает, что ест, да спит. Второй вышел ни то, ни се. Все у него валилось из рук, все не основательно, не до конца. Не ленивый, но слишком непоследовательный, недалекий... Плохо. Такое видно сразу. Как только сын пошел, Хог разочарованно понял: «И этот далеко не уйдет». Остальные восемь детей вовсе родились не того пола. А вот младший радовал. Последний по старшинству и первый во всем. Сам заподозрил, сам разобрался, сам подготовил засаду, сам отдал приказ. Осознание, что у него растет добрый сын, который не боится решений, тепло грело сердце отца. Растет достойная смена!

— Лучший сын! Чистая кровь! — снова похвалил Хог и так крепко похлопал Мегарея по плечу, что тот едва устоял на ногах. — Сядь со мной. Поешь.

Разделить с отцом трапезу было честью. Мегарей молча сел на низкую скамью, оглядывая стол. Хог любил хорошо поесть — широкая столешница была заставлена блюдами так, что на столе не осталось места, чтобы положить руки. Вернувшись с утренней вылазки, Мегарей еще не завтракал, но аппетита не ощущал. Отец был доволен и Мегарей смутно понимал, что должен быть доволен тоже, но ни довольства, ни удовлетворения не ощущал. После того как ушла злость, он чувствовал усталость, даже уныние и еще что-то совсем мерзкое под ребром, от чего хотелось морщиться и хныкать, будто он не мужчина. Присутствовало и еще кое-то подозрительное, что-то не то — предчувствие неприятных вестей. Чутье Мегарея никогда не подводило. Центр чутья находился где-то в пупке и сейчас неприятно ныл.