Леди полночь
Шрифт:
Она разрубала руки и ноги, выбивала из рук пистолеты.
Диего и Кристина делали то же самое, полосуя по врагам своим оружием. Кристина метнула нож бабочку, он впился в плечо Белинды, отбросив ее назад. Она выругалась и вырвала нож из раны, отшвырнув его в сторону. Хотя на белом свитере была прорвана огромная дыра, кровь так и не потекла.
Эмма отступала, пока не оказалась стоящей напротив Стерлинга.
– Доберись до Института!
– крикнула она Кристине.
– Позови остальных!
Кристина кивнула и рванулась к ступеням. Она преодолела полпути, когда обращаемый
Кристина закричала. Эмма и Диего оба повернулись, когда Кристина вонзила кинжал в обращенного и он, отплевываясь кровью, упал на землю. На экипировке Кристины зияла дыра, на ноге была жуткая, рваная рана.
Диего бросился к Кристине. Этот момент стоил Эмме ее концентрации; она увидела какое-то движение краем глаза и обнаружила устремившуюся к ней Белинду, чья левая рука была вытянута. Рука сжалась вокруг горла Эммы.
Эмма закашляла, захрипела и вцепилась в другую руку Белинды. Она резко дернулась и когда та боролась, пытаясь вырваться, ее перчатка соскочила.
Ее правая рука заканчивалась ровным, почти хирургическим обрубком. Лицо Белинды исказилось, и Эмма услышала восклицание Кристины. Она выхватила кинжал. Из раны на ноге Кристины хлестала кровь. Диего стоял позади нее - массивная тень на фоне очертаний Института.
– У тебя нет руки, - выдохнула Эмма, подняв Кортану между собой и Белиндой.
– Как и у Авы…
Двери Института распахнулись настежь. Свет был таким ярким, что на мгновение ослепленная Эмма замерла, сжимая в руке окровавленный меч. Она посмотрела вверх и увидела Джулиана в дверном проеме.
Он стоял с клинком серафима, поднятым над головой и сияющим, подобно звезде. Лезвие отражало свет луны и звезд. Последователи шарахнулись от него прочь, словно этот свет мог физически сжечь их…
В этот застывший момент Эмма посмотрела прямо в глаза Джулиану, и он ответил ей взглядом.
Яростная гордость поднялась внутри нее. Это был ее Джулиан. Нежный мальчик с нежной душой, но в каждой душе есть свои тьма и свет, и в душе Джулиана нашли место и нежность, и беспощадность – восхитительные обломки милосердия.
Она могла видеть это на его лице. Чтобы спасти ее он убьет всех вокруг и не будет думать дважды, пока все не закончится и он не смоет кровь с клинка в их ванне Института, словно это алая краска. И он не будет сожалеть.
– Остановитесь, - сказал Джулиан, он не кричал, не вопил, Последователи все еще стояли, замерев на месте, как будто они могли читать его выражение лица, так же, как Эмма. Как будто они боялись его.
Эмма схватила Стерлинга за шиворот его рубахи и подняла на ноги.
– Пошли, - сказала она и начала толкать его сквозь толпу, таща по направлению к Институту. Если бы ей только удалось затащить его внутрь…
Но Белинда внезапно толкнула ее вперед, вынуждая остальных Последователей приблизиться к ступеням Института. Вокруг дыры на ее свитере все еще не было крови. Ее черные, искусно завитые викторианские локоны растрепались, и она выглядела разъяренной.
Белинда метнулась вперед, преграждая Эмме путь к ступеням.
Кристина и Диего были сразу позади них. Кристина морщилась от боли; лицо ее стало белее снега.– Джулиан Блэкторн!
– заорала Белинда.
– Я требую, чтобы ты не мешал нам забрать этого человека!
– Она указала на Стерлинга. – Прочь отсюда! И чтобы ты прекратил вмешиваться в дела Стража! Последователи не имеют ничего общего с тобой и твоими Законами!
Джулиан спустился лишь на одну ступеньку. Сияние от клинка серафима придавало его глазам жуткий свет морских глубин.
– Как посмела ты явиться сюда, - сказал он без всякой дипломатии.
– Как посмела ты ступить на земли нефилимов; как смеешь ты что-то требовать здесь. Твой идиотский культ не был нашим делом, нет, пока вы не начали убивать. А вот теперь – это наше дело остановить тебя. И мы сможем, уж поверь.
Белинда рассмеялась резким, неприятным смехом.
– Нас здесь больше трех сотен, а вас меньше десятка, детишки!
– Не все из нас дети, - сказал другой голос, и Малкольм Фейд вышел на ступени Института из-за спины Джулиана.
Последователи отпрянули назад. Определенно, большинство из них не имели не малейшего понятия, кто перед ними. Но окружавший Малкольма, потрескивающий в воздухе ореол фиолетового пламени, определенно нервировал многих из них.
– Я – Малкольм Фейд, - он сказал.
– Верховный Колдун Лос-Анджелеса. Вы ведь знаете, кто такие колдуны, не так ли?
Эмма не могла сдержать дикого хихиканья. Идеальный Диего уставился на нее. Стерлинг побледнел от ужаса.
– Один из нас, - сказал Малкольм.
– Стоит 5 сотен вас. Я могу сжечь вас за несколько секунд и использовать ваш пепел для набивки плюшевого мишки моей подружки. Правда, на данный момент у меня нет подружки.
– Добавил он.
– Но все ведь живут надеждами.
– Ты колдун и ты служишь нефилимам?
– спросила Белинда.
– И это после того, как они обошлись с жителями Нижнего мира?!
– Не пытайся использовать свои слабые знания тысячелетней политики на мне, дитя! Это не сработает.
Малкольм картинно посмотрел на свои часы.
– Даю вам одну минуту,- сказал он, - Затем каждый, кто посмеет остаться здесь, запылает адским пламенем.
Никто не двинулся.
Со вздохом, Малкольм указал на куст калифорнийского шалфея, росший недалеко от ступеней Института. Шалфей запылал. Едкий, пахнущий сажей дым, наполнил воздух. Языки пламени плясали на кончиках пальцев Малкольма.
Последователи бросились бежать к дороге. Эмма стояла, когда они бежали мимо нее, как будто она оказалась в центре лавины. Через несколько мгновений рядом не осталось никого, кроме Белинды.
На лице ее застыла смесь безумного гнева и не менее безумного отчаяния. Ее взгляд всех их пригвоздил к земле.
Она подняла черные глаза на Джулиана.
– Ты, - прошипела она.
– Ты можешь думать, что победил нас сейчас, с твоим домашним питомцем колдуном, но то, что мы знаем о тебе, мы можем все рассказать Конклаву. Правду о твоем безумном дядюшке. Правду о том, кто в реальности управляет Институтом. Правду…