Леди полночь

– И вы хотите, чтобы мы перевели оставшиеся метки? – спросил Джулиан, - используя вашу строку как ключ?

– Более того, - сказал Иерлат, - перевод только первый шаг. Он приведёт вас к убийце. Как только вы найдёте виновного, вы передадите его Королю Неблагого Двора для суда за убийство фей и торжества справедливости.

– Вы хотите, чтобы мы провели расследование от вашего имени? – прорычал Джулиан, - мы Сумеречные охотники. Мы связаны Холодным миром так же, как и вы. Нам запрещено помогать Дивному народцу. Вы знаете, что это будет невероятно рискованно. Как вы смеете просить нас об этом?

В голосе Джулиана был дикий гнев из-за этого предложения и Эмма не могла винить его за это. Она знала, что он видел, смотря на фейри, особенно на фейри с глазами Дикой Охоты. Он видел холодные пустыни острова Врангеля. Он видел пустую спальню Института, где больше не было Марка.

– Это не только их расследование, - тихо сказала Эмма, - оно и моё. Это должно быть сделано из-за моих родителей.

– Я знаю, - ответил Джулиан, и его гнев исчез.

Вместо него появилась боль.

– Но не таким путём, Эмма…

– Зачем приходить сюда? – прервал их Артур, он выглядел болезненно, его лицо было серым, - почему не к магам?

– Мы не можем советоваться с магами, - ответил он, - никто из детей Лилит не будет сотрудничать с нами. Холодный мир заставил всех обитателей Нижнего мира отвернуться от нас. Но вы можете навестить Верховного Мага Малкольма Фейда, или Магнуса Бейна, и попросить ответов на вопросы. Мы связаны, а вы, - он выплюнул с презрением, - вы свободны.

– Вы выбрали не ту семью, - сказал Артур, - вы просите нас нарушить Закон, как будто у нас особое отношение к Волшебному народу. Но Блэкторны не забыли, что вы забрали у нас.

– Нет, - сказала Эмма, - нам нужны эти бумаги, нам нужно…

– Эмма, - он бросил на неё жесткий взгляд, - достаточно.

Эмма потупила взгляд, но её кровь вскипала в венах. Если фейри уйдут, забрав бумаги с собой, она найдёт путь, как отследить их, чтобы забрать информацию и узнать то, что она должна узнать. Любым способом. Даже если Институт не рискнёт, она сама сделает это.

Иерлат посмотрел на Артура.

– Я не думаю, что вы хотите принять такое поспешное решение.

Челюсть Артура напряглась.

– Почему вы заставляете меня сомневаться, сосед?

Славные соседи. Старый, старый термин для Волшебного народа. Киран был тем, кто ответил:

– Потому что у нас есть то, что вам нужно больше всего. И если вы поможете нам, мы поклянёмся отдать вам это.

Джулиан побледнел. Эмма, уставившись на него, на мгновение почувствовала загнанной в угол, пытаясь понять, что они подразумевали. Когда она поняла, её сердце пропустило удар.

– Что это? – прошептал Джулиан, - что у вас есть?

– О, ну давай же, - сказал Киран, - угадай.

Дверь Святилища, которая вела наружу, открылась, и фейри в коричневом облачении вошёл внутрь. Он двигался с грацией и тихим спокойствием, без нерешительности или колебания – без чего-либо человеческого в его движениях. Дойдя до ангельской руны на полу, он остановился. Комната была погружена в полнейшую тишину, когда его рука поднялась к его капюшону и – в первый раз – заколебалась.

Его рука была человеческой с длинными бледно-коричневыми пальцами.

Знакомой.

Эмма перестала дышать. Она не могла дышать. Джулиан смотрел так, будто был во сне. Лицо Артура было озадаченным и сконфуженным.

– Опусти капюшон, парень, - сказал Иерлат, - покажи своё лицо.

Знакомые руки сжали капюшон и откинули его назад. Он стаскивал плащ со своих плечей словно тот неприятно лип к нему. Эмма увидела вспышку длинного, гибкого тела, светлых волос, тонких рук, так как плащ был скинут на землю и расплылся, словно тёмной лужей.

Парень, стоящий в центре руны, задыхался. Парень, который выглядел примерно на семнадцать лет, со светлыми волосами длинной до плеч, вьющимися как лозы аканта, спутанными с ветками и шиповниками. Его глаза горели принадлежностью к Дикой Охоте: два цвета – один золотой, другой Блэкторновский голубой. Его ноги были босыми, чёрными от грязи, его одежда износилась и была порвана.

Волна головокружения прошла через Эмму наряду с дикой смесью ужаса, облегчения и удивления. Джулиан напрягся, как будто через него прошёл электрический заряд. Она видела напряжение в уголках его челюсти, подёргивание мышц на его щеке. Он не открыл рот; Артур был первым, кто заговорил, наполовину поднявшись из кресла, его голос дрожал и хрипел:

– Марк?

Глаза Марка расширились в замешательстве. Он открыл рот, чтобы ответить. Иерлат резко обернулся к нему.

– Марк Блэкторн из Дикой Охоты, - прошипел он, - тебе не позволено говорить, пока не будет дано разрешение.

Губы Марка сжались. Его лицо было бесстрастно.

– И ты, - сказал Киран, подняв руки, как только Джулиан начал двигаться, - оставайся там, где стоишь.

– Что вы с ним сделали? – глаза Джулиан метали молнии, - что вы сделали с моим братом?

– Марк принадлежит Дикой Охоте, - ответил Иерлат, - если мы решим его освободить для вас, это будет только после нашего согласия.

Артур опустился обратно в кресло. Он изумлённо моргал и переводил взгляд от Марка к фейри-хозяину. Серый цвет лица возвращался.

– Мёртвые восстали и потерянные вернулись, - проговорил он, - мы должны украсить башни голубыми знамёнами.

Киран выглядел холодно озадаченным:

– Почему он сказал это?

Джулиан перевёл взгляд с Марка на двух фейри.

– Он в шоке, - ответил он, - его душевное состояние нарушено ещё с войны.

– Это из старого стихотворения Сумеречных охотников, - сказал Эмма, - я удивлена, что вы его не знаете.

– Стихотворения содержат много правды, - отозвался Иерлат, его голос сочился горьким юмором.

Эмма не поняла, смеялся он над самим собой или над ними.

Джулиан не отрывал глаз от Марка, его лицо было наполнено шоком и тоской.

– Марк? – произнёс он.

Марк отвёл взгляд.

Джулиан выглядел так, будто его пронзило фейской стрелой, и её яд распространился по его телу. Весь гнев, который она чувствовала к нему прошлой ночью, испарился. Один взгляд на его лицо был словно нож в сердце.