Леди полночь

— Я не могу. Я не могу сделать это один. Я не могу вернуть их. Я не могу вырастить четырех детей.

Эмма вновь почувствовала, как её живот скручивает от злости, но на этот раз она была направлена на Марка.

— Джулс? — окликнул брата Тавви, чей голос был встревоженным, и Джулиан закрыл лицо рукой. Это была его нервная привычка. Когда он поднял ладонь, эмоции, в том числе и страх, пропали из его глаз.

— Я здесь, — ответил он и подошел к Тавви, чтобы поднять его. Мальчик опустил голову на плечо Джулса; он выглядел действительно сонным, а еще испачкал футболку брата краской. Однако Джулиана это, казалось, не волновало. Он коснулся подбородком кудрявой головы мальчика и улыбнулся Эмме.

— Забудь, — сказал он, — я собираюсь отнести его в кровать. Думаю, тебе тоже следует ложиться.

Эмма буквально переполнилась эликсиром, созданным из гнева и протеста: никто не причинит Джулиану боль. Никто. Даже его брат, по которому так скучают и которого так любят.

— Я пойду, — согласилась Эмма, — но есть кое-что, что мне следует сделать сначала.

Джулиан выглядел встревоженным.

— Эмма, не смей даже пытаться...

Но она уже ушла.

Эмма стояла напротив двери Марка, уперев руки в бока.

— Марк!

Она постучала в пятый раз.

— Марк Блэкторн! Я знаю, ты там! Открой дверь.

Тишина. Любопытство Эммы и её почтительность боролись с уважением к личному пространству Марка и победили. Открывающая руна не работала в стенах их Института, так что она достала острый кинжал и просунула его в щель между дверью и стеной. Она провела им сверху вниз — замок щелкнул и дверь распахнулась.

Эмма встряхнула головой. Свет был включен, кровать была не застелена и пуста.

На самом деле, вся комната была пуста. Марка здесь не было.

Эмма вышла, прикрыв за собой дверь, повернулась и почти закричала. Дрю стояла позади нее и смотрела своими большими темными глазами.

— Дрю! Разве ты не знаешь, что обычно, если кто-то подкрадывается ко мне сзади, я его закалываю?

Дрю спокойно смотрела на девушку:

— Ты ищешь Марка?

Эмма не видела смысла отрицать это.

— Да.

— Его здесь нет, — ответила девочка.

— Тоже верно. Это долгая ночь, чтобы говорить очевидное, правда?

Эмма смотрела на Дрю и улыбалась. Близнецы были так похожи, и Тавви был таким маленьким и зависимым от Джулса. Ей было сложно, как она думала, найти свое место в этом семействе.

— Знаешь, он будет в порядке.

— Он на крыше, — ответила Дрю.

Эмма вскинула брови:

— Почему ты так думаешь?

— Он всегда туда поднимается, когда ему грустно, — сказала Дрю и посмотрела в окно в конце коридора, — там он находится прямо под небом. Он сможет увидеть Дикую Охоту, если они пролетят.

По коже Эммы пробежал холодок.

— Они не появятся. Они не заберут его снова.

— Даже если он хочет уйти?

— Дрю...

— Поднимись и верни его, — произнесла Друзилла, — пожалуйста, Эмма.

Эмма подумала, выглядела ли она потрясенной, потому что чувствовала она себя именно так.

— Почему я?

— Потому что ты хорошенькая, — Дрю посмотрела вниз на свои ноги, — а мальчики обычно делают то, что говорят привлекательные девочки. Так говорила тетя Марджори. Она сказала, что если бы я не была такой толстушкой, я была бы хорошенькой девочкой и мальчики делали бы все, что я захочу.

Эмма была поражена.

— Она... она сказала что?

— Знаешь, это звучит не так уж и плохо, не так ли? Толстушка. Это как будто ты можешь быть милым, как бурундук или белочка.

— Ты гораздо милее, чем бурундук. Ты очаровательна. И всегда будешь такой.

Эмма погладила Дрю по голове.

— А сейчас я пойду и посмотрю, что я могу сделать с твоим братом.

Ступени лестницы, ведущей на крышу, казалось, не смазывали годы. Они скрипели под ногами Эммы, пока она поднималась. Девушка толкнула дверь и пробралась на крышу.

Она поежилась: ветер, веющий с океана, был холодным, а из теплых вещей на Эмме были надеты только тонкий кардиган, поверх майки, и джинсы.

Она была здесь бесчисленное множество раз. Крыша была гладкой, на нее было несложно подняться. Здесь даже стояло кресло, в котором Джулс иногда сидел и рисовал. Он пробыл здесь весь вечер, наблюдая за закатом над океаном, пытаясь изобразить его, но сдавался, когда приходилось бесконечно исправлять постоянно сменяющиеся цвета неба, поскольку каждую секунду они становились лучше, чем предыдущие, до тех пор, конечно, пока небо не стало абсолютно черным.

У Эммы ушло несколько секунд, чтобы заметить Марка, сидящего на краю крыши, свесив ноги и смотря на океан.

Эмма подошла к нему; ветер развевал её волосы, так что некоторые пряди закрыли её лицо. Она убрала их, задумавшись, игнорировал ли Марк её присутствие, или он действительно так глубоко ушел в себя, что попросту её не заметил. Она остановилась в нескольких шагах от юноши.

— Марк.

Он медленно обернулся. В лунном свете он выглядел черно-белым. Невероятно, что его глаза были разных цветов.

— Эмма Карстаирс.

Её полное имя. Из его уст это прозвучало не очень приятно: она скрестила руки на груди.

— Я поднялась сюда, чтобы вернуть тебя. Ты доводишь свою семью и огорчаешь Джулса.

— Джулс, — произнес он осторожно.

— Джулиан. Твой брат.

— Я хочу поговорить со своей сестрой. Я хочу поговорить с Хелен.

— Отлично, — ответила Эмма, — ты можешь поговорить с ней когда тебе заблагорассудится. Ты можешь позвонить ей, мы можем сказать ей позвонить тебе, а еще существует чертов Skype, если это то, что ты действительно хочешь. Мы могли бы сказать тебе об этом раньше, если бы ты не стал орать.

— Skype?

Марк выглядел пораженным.

— Это такая вещица в Интернете. Тай много знает об этом. Ты сможешь смотреть на нее, пока ты говоришь с ней.

— Как магический кристалл фей?

— Вроде того.

Эмма подошла немного ближе. Она была похожа на какое-то дикое животное, которое пытается подкрасться к своей цели.

— Вернемся?

— Мне больше нравится здесь. Я бродил внутри, угнетаемый этими тяжелыми стенами: стены и крыша, стекло и камень. Как вы вообще здесь живете?