Ледяной остров (в сокращении)

Одни предлагали немедленно сообщить о случившемся в Морнефть, другие советовали подождать и, если через часдва флагман не появится, тогда уже сообщить в Морнефть.

– Сообщить .в трест, конечно, следует,- сказал Абакумов,- но стоять и ждать мы не можем. Возможно, что наши тойцэищи нуждаются в немедленной помощи. Я предлагаю, не откладывая, начать поиски.

– Правильно!
– поддержали присутствующие.

– Необходимо, чтобы кто-нибудь из нас возглавил все это дело.

– Командуй, Владимир Николаевич!

– Хорошо, если не возражаете, я согласен. Тогда вот что. Все корабли начинают немедленные поиски. Через каждые пятнадцать минут о ходе поисков докладывайте мне. Третий корабль обследует квадрат сто шестнадцать, четвертый-сто семнадцать, пятый-сто восемнадцать, шестой-сто девятнадцать; я буду обследовать сто двадцатый квадрат. А сейчас-по кораблям и приступайте к делу.

* * *

Абакумов со своим помощником-штурманом не отрывались от экрана подводного телевизора. Но дно моря было пустынным. Лишь в одном месте были обнаружены остатки давно затонувшей баржи. Ничего утешительного не сообщали и с других кораблей.

Уже второй раз корабль проходил район, где произошел взрыв, но подводной лодки Королева нигде не было. Кругом расстилалось покрытое водорослями морское дно. Лишь в одном месте возвышался голый холм. Из его вершины устремлялась вверх струя пузырей. Штурман собирался уже выключить локатор, но Абакумов его остановил:

– Постой, Константин Алексеевич. Где у тебя топографическая карта?

– Вот, пожалуйста.

– Найди-ка мне на ней вон тот холм.

– Действительно, его на карте нет. Как же так?

– А вот так. Вот и вся разгадка. А я-то, осел, еще геологом называюсь. Этого холма час назад и не было.

– Не может быть!

– Здесь район грязевых вулканов. Вот один из них. В результате его извержения образовался этот холм. Вон видите, из него торчит часть мачты.

– Неужели все погибли?

– Будем надеяться, что корабль выдержал. Как ты думаешь, на сколько им хватит воздуху?

– Если экономно расходовать, то часов на двадцать-двадцать пять. В войну в лодке такого же типа мы пролежали однажды на дне почти тридцать часов.

– Давай подъем.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

Королев скользнул лучом карманного фонаря по полу лаборатории. С закрытыми глазами, без сознания лежал Ветров. Не понимая, должно быть, чго произошло, рядом сидел ошеломленный Зарубин. Правая щека его была в крови. Сдерживая стоны, пыталась подняться лаборантка. Удушливый запах дымившейся на железном полу кислоты мешал дышать. Королев поспешил к лаборантке. Поднявшийся на ноги Зарубин стал ему помогать.

Вдвоем подняли лаборантку и направились в операторскую.

Под ногами булькала вода. Ощупью добрались до пульта управления и положили девушку на железный решетчатый настил. Сюда же перенесли Ветрова.

– Что такое?
– очнувшись, спросил Ветров. В вопросе его прозвучало удивление.

– Лежи, Максим. Сейчас разберемся. А где же Коротков?
– Королев быстро шарил лучом фонарика по залитому водой полу. Вдруг в светлом пятне мелькнули чьи-то ноги. Носки ботинок были в воде. Луч фонарика, скользнув дальше, осветил спину и поникшую, опущенную в воду голову Саши Короткова. Рука его, откинутая назад, держала штурвал превентера. Королев и Зарубин кинулись к оператору. Пульс не прощупывался. От разбитого затылка растекалось чёрное пятно крови.

"Все кончено!"-мелькнула страшная мысль, и геолог почувствовал, как сердце словно сдавил ледяной обруч.

За долгие месяцы совместной работы Королев по-отечески полюбил этого исполнительного, веселого и честного паренька.

Охватив одной рукой обмягшего безжизненного Короткова поперек туловища, Королев словно ребенка осторожно поднял его и понес к контроллеру. С мокрой одежды оператора, булькая, стекали струйки. Вдруг изо рта и из носа Саши сплошным потоком хлынула вода.

– Что с ним, Григорий Иванович?-спросил Ветров, с трудом спускаясь с настила.

– Захлебнулся,-бросил геолог, еще крепче нажимая на живот оператора, чтобы освободить его легкие от остатков воды.

Oн осторожно положил Сашу на кожух контроллера.

– Помогите. Держите голову на весу. Затылок у него разбит.

Пальцы Зарубина, подхватившего оператора под шею, стали липкими от крови. Ветров перехватил из рук Королева фонарик.

Не веря в смерть юноши, Королев упрямо повторял один зa другим приемы искусственного дыхания. В тусклом свете рманного фонарика лицо Саши казалось сделанным из cтeкла.

У Зарубина перед глазами плыли зеленые круги, он еле удерживал на весу отяжелевшую голову Короткова.

Вдруг чуть заметная судорога прошла по телу Саши, и он тихо застонал.

– Жив!-закричал Ветров.-Жив Сашка!

Королев торопливо разорвал на себе рубашку и стал забинтовывать страшную рану на затылке юноши.

– Где же помощник оператора?
– вспомнил Ветров и стал ocмaтривать операторскую.

Луч фoнарика осветил перепачканное грязью лицо полуcидевшего в воде рабочего.

– Вот он,-Ветров шагнул к нему. От ударившего в лицо яркого света рабочий открыл глаза.

Придя в себя, он рассказал, что тут произошло. Когда корабль бросило в сторону, рабочую трубу коллектора вырвало из превентера. Мощная струя воды через превентер ударила в потолок. Свет погас, и превентер можно было закрыть только вручную. Коротков крикнул своему помощнику: -Превентер! Рабочий кинулся к штурвалу, но в это время раскачивавшийся в воздухе крюк с блоком ударил его в грудь и отбросил в сторону. Дальше рабочий ничего не помнил.

– А когда Короткое закрывал превентер, этот крюк ударил его по затылку,-высказал догадку Королев.-Надо проверить, что с остальными.

– Григорий Иванович, где вы?-раздался голос штурмана Жаворонкова из двери, ведущей в каюты экипажа.

– Я здесь, Василий Михайлович. Что со светом?

– Электрики проверяют.

Освещая карманными фонариками себе путь, Королев, Ветров, Жаворонков и Зарубин обошли все помещение корабля. В других отсеках люди пострадали меньше. Многие отделались легкими ушибами. В санитарном пункте врач при слабом свете свечи перевязывал раненых.