Легенда о черном алмазе

5 Совет бригадира. Стекольщик Матвей. Зернышко проса. Породистый рысак и горошина. Адрес Макарыча

Бригадир Елизар Гарбуз, возвращаясь с поля в Привольное, на извороте проселка придержал коней.

–  Откуда, шустрые, дорожку топчете?
– весело спросил он, показывая в улыбке крупные белые зубы.;- Садитесь, подвезу. Я, дружки-ребята, доброе дело помню, так что, если случится у вас какая-нибудь загвоздка, давайте прямиком ко мне.

Они с удовольствием уселись в просторный короб брички на свежескошенную луговую траву, и Анка сразу же сообщила Елизару, что «загвоздка» уже случилась, да к тому же серьезная.

–  Мы начинаем камушек разыскивать, алмазом называется.

Елизар заинтересовался:

–  Где потеряли?

Анка усмехнулась:

–  Мы его даже и не видели.

Бригадир обернулся, придержав вожжи, и удивленно посмотрел на девочку:

–  Ищете то, чего не теряли и даже не видели?

Анка смущенно призналась:

–  Что верно - то верно: не видели. Но мы одного дяденьку в лесу повстречали, он и сказал: великая, говорит, польза от того камушка, только бы его найти!

Емелька чуточку дернул ее за косичку:

–  Погоди, тарахтушка, тут надобно по порядку. Вы, товарищ бригадир Гарбуз, слышали про такой камень - алмаз?

–  Как же не слышать? Пойдите, малые, к нашему стекольщику Матвею. Знаете бывалого гвардейца? Так вот, он этим самым камушком стекло режет…

Высокий, худой, загорелый, в кургузой военной пилотке и штопаной гимнастерке, Матвей встретил их на крылечке своего саманного домика и четко, по-солдатски вскинул руку к виску:

–  Здравия желаю, ребятушки! Что случилось? Почему нагрянул такой десант? Докладывайте.

Трогая коней, Гарбуз помахал ему кепкой:

–  Разберись, гвардеец, как надо: эти ребята без важного дела не придут.

Резко пристукнув каблуками, гвардеец Матвей отчеканил:

–  Гостям - уважение. Прошу в дом.

Уже вечерело, и в небольшой светлице по стеклам окон струились желтые ручейки заката. Матвей опустил на стол керосиновую лампу, зажег фитиль, укрепил надтреснутое стекло, потом придвинул к столу табуретки. Неслышно появилась пожилая хозяйка, тихо поздоровалась, зазвенела у печки посудой, поставила на стол три большие чашки и наполнила их из большого глиняного кувшина молоком.

Ко-Ко застеснялся, забормотал невнятно:

–  Тетенька, спасибо… мы не ради того, чтобы… ну, как вам сказать…

Матвей придвинул ему чашку:

–  А сказывать ничего не надо. У нас в доме солдатский порядок: гостя сначала покормят, потом послушают.

Женщина грустно запричитала:

–  Дети-деточки… Где же ваши папы-мамы?.. Сколько народа лютая война выкосила! Вы же приютские, слышали мы про вас.

Бывший гвардеец Матвей резко поднял руку:

–  Ладно, хозяйка, фронт уж далеко. Снова солнышко над Привальным светится и хлеба шумят. Вижу, дело у ребят имеется: давай-ка послушаем.

Медленно, с наслаждением допив молоко, гости разом но знаку Емельки встали, чинно поклонились хозяйке и хозяину. Эта обходительность старшим понравилась, и они тоже поклонились в ответ.

–  Извините, чем богаты, тем и рады,- молвила хозяйка.

Добрая Анка пообещала:

–  Если, тетенька, мы все-таки выследим лисицу и словим, у вас на зиму будет хороший воротник.

Емелька усмехнулся, а хозяин сочувственно кивнул:

–  Вот за это спасибо. И до чего же он кстати моей Ефросинье, лисий воротник! Что ж, теперь самая малость осталась: во-первых, купить отрез на пальто, во-вторых, выследить и словить лисицу. А пока она, рыжая, охотой занимается, давайте выкладывайте, зачем пришли.

И опять Анка затараторила:

–  Мы камень собирались искать, а какой - не знаем…

–  Цыц,- одернул ее Костик.- Рассказывай ты, Старшой.

Емелька запнулся было, не зная, с чего начать, но тут же махнул рукой и попросил:

–  Нам взглянуть бы на камушек, на тот, каким вы стекла режете. Правда, что он по названию - алмаз?

Матвей переглянулся с хозяйкой:

–  Только и всего?

–  Нам это, дяденька гвардеец, до зарезу!
– подхватила Анка.- Глянем - и сразу же уйдем.

–  Зачем же спешить?
– весело удивился хозяин.- Смотрите хоть до утра - не сотрется.

Он пошарил в кармане пиджака, висевшего на гвоздике у двери, и положил на стол продолговатую деревяшку с металлическим наконечником. На том наконечнике, сделанном в виде лодочки, золотисто поблескивало зернышко проса. Матвей осторожно прикоснулся пальцем к зернышку:

–  Видите?.. А как сияет!.. Это и есть алмаз.

Анка не скрыла огорчения:

–  Какой же это камень? Песчинка… Ну, был бы хоть с горошину.

Хозяин почему-то развеселился:

–  С горошину? Ну, дите ты наивное! Да в обмен за такую «горошину» можно было бы хороший дом получить. Что, не веришь? Я и сам поначалу не верил, но люди растолковали.

–  Дядя гвардеец,- робко заметил Костик,- сами понимаете, горошина и дом…

Матвей присел к столу, взял деревяшку и, приблизив ее к стеклу лампы, рассматривал яркую огнистую просинку.

–  Слушай-ка, мальчонка, не сказку - быль. Дедушка мой, по имени Гаврила, служил под Волчеяровкой у помещика на конюшне. И как-то случилось, что помещичий кучер заболел, а хозяину захотелось поехать в соседнее село на ярмарку. Вот и приказал он деду Гавриле запрячь в коляску своего наилучшего орловского рысака. Ладно, запряг, приехали, а тот рысак - вороной красавец на загляденье - сразу половину ярмарки вокруг себя собрал. Только и слышно было: «Ай да лошадка! И что за прелесть! Да такому иноходцу и цены-то нет!»

От стекла керосиновой лампы, наполненного светом, карие глаза Матвея весело золотились, и ярко мерцала на металлической лодочке жаркая просинка, и было отчетливо слышно, как, будто повторяя биение сердец, осторожно постукивали на стене простенькие ходики.

–  Да, знатоки говорили,- задумчиво повторил Матвей, разглядывая огнистое зернышко,- что такому коню нет цены. А помещик был с норовом: горд, надменен, хвастлив. Вот и полагал, наверное, что, если уж люди хвалили коня, значит, и хозяина хвалили. Приосаниваясь, поглаживая пышные усы, он с похвалами снисходительно соглашался: «Верно, чумазые, нету моей лошадке цены!» И вот, надо же. протолкался сквозь толпу к лакированной коляске молодой чубатый богатырь-цыган с золотой серьгою в мочке уха. Протолкался, встал перед помещиком, руки сложил на груди и смело спрашивает: «Если продается иноходец - я куплю». Помещик даже ахнул: что за дерзость? А толпа притихла и отступила от смельчака. «Где же твои капиталы, голодранец?
– усмехается помещик.- Где твой сундук с деньгами?» А цыган нисколько не робеет, подымает руку и говорит: «Тут у меня в кулаке больше, чем у другого богача в сундуке. Вот золотое кольцо с алмазом, его еще бриллиантом называют,- где ты подобное видывал?» И толстосум-помещик, жадный, как все толстосумы, осторожно берет с ладони цыгана кольцо, смотрит на камень - а с того камня словно бы искры сыплются, смотрит - и взгляда не может отвести. «Где взял?»-спрашивает. А цыган спокойно отвечает: «Наследственный». Но помещик не верит: «И есть документ?» Смельчак лишь плечами пожимает: а как же, мол, документ имеется. «Ладно,- соглашается помещик,- по рукам.- И кивает деду: - Распрягай, Гаврила, Вороного, он продан». В толпе кто-то громко засмеялся, а кто-то другой вроде бы заплакал, а еще кто-то третий крикнул: «Вот оно, чудо!..» Поистине, чудеса!.. Однако цыган взял из руки помещика то кольцо и сказал твердо: «Распрягать Вороного не позволю. Беру с коляской и сбруей. Иначе сделка ломается. Ну, считаю до трех…» Помещик засуетился и спрыгнул с коляски: «Отдай, Гаврила, басурману и кнут. Пускай, ненасытный, тешится. Эх, была у меня лошадка…»