Легенда о любви и красоте

– Вас это, видимо, удивляет, граф, но голова дана женщинам не только для того, чтобы украшать плечи.

– Воистину, ты очень странное и дерзкое создание, - озадаченно глядя на нее, сказал граф.

Виола осознала, что почти все из того, что она говорила, осталось непонятым. По складу ли ума, внушенных с детства убеждений, образа жизни, а то и всего этого вместе, но Урбино был просто не способен услышать ее.

– Мне пора возвращаться, ваша светлость, - устало сказала она.

– Я не отпущу тебя. Отныне ты будешь жить во дворце, - полушутливо ответил Урбино.

– Мне пора возвращаться, ваша светлость, - повторила Виола.

– Удерживая меня силой, вы не добьетесь моей благосклонности.

– Странное создание. Ты была служанкой в трактире, а сейчас отказываешься остаться во дворце, - покачал головой Урбино.

Виола пожала плечами.

– И тогда и сейчас я была вольна уйти, если пожелаю.

Урбино внимательно смотрел на нее, и Виоле показалось, что она видит напряженный ход его мыслей, его попыток понять.

– Что ж, иди, - наконец, сказал он.
– Но, думаю, ты еще пожалеешь об этом, - добавил граф, принимая горделивый вид.

– Благодарю вас, ваша светлость, - ответила Виола, встав из-за стола и отвесив Урбино поклон.

Оказавшись в коридоре, Виоле наугад двинулась к выходу и, проплутав некоторое время, выбралась во двор. Но ворота дворца, как и городские ворота, оказались уже заперты и, памятуя о прошлом опыте общения с графской стражей, Виола не рискнула постучать и попросить открыть. Она вернулась во дворец и, найдя свободный и достаточно темный угол, устроилась на ночлег, чтобы, едва рассветет, выскользнуть за ворота.

От беспокойной дремоты ее разбудила утренняя суета челяди и с первой же группой прислужников она покинула замок, направившись к берегу реки.

Лачуга была пуста. Не вернулся. Виола не знала радоваться или тревожится. Она успела до возвращения нищего, но его не было уже седьмой день. Что делать, она не знала.

Постояв немного посреди лачуги, Виола механически подхватила котелок и направилась к реке. Она принесла воды и лишь потом заметила, что закончился хворост.

В этот момент у двери раздались знакомый кашель и стук деревяшки. Виола, выпрямившись, замерла, не уверенная, что ей не почудилось. Но, нет, не почудилось. Нищий, пристально глядя на нее, тяжело переступил порог.

Виола вдруг поняла, что с того времени, как он ушел, только теперь впервые вздохнула с облегчением. Он подошел к ней. Виола прижалась лбом к безрукавке на его плече, чувствуя, как сильные руки обнимают ее. В этом не было страсти, только тепло, но такое простое тепло человеческой близости Виоле раньше было не ведомо. К сильным мира сего прикасаться, как к равным, могут только равные, но, как правило, они как раз такой потребности не испытывают. В эти мгновения, Виола ни о чем не думала, ей было просто хорошо. Она чувствовала, как его рука гладит ее по голове, чувствовала, что страшно устала от душевного напряжения и, наконец, может расслабиться.

– Я уже не знал, что думать и где тебя искать, - сказал он, и Виола поняла, что все же он успел вернуться раньше нее.

– Во дворце графа Урбино, - ей не хотелось ни поднимать голову, ни отрывать своих рук, обвившихся вокруг него, ни выдумывать что-либо или изворачиваться.

– Что ему было нужно?

– Что может быть нужно мужчине, - усмехнулась Виола.

– Он... обидел тебя?

– его рука на мгновение замерла, но потом продолжила ласковое скольжение по ее волосам.

Виола покачала головой. Он ничего не ответил, видимо ждал, что она сама продолжит, если захочет.

– Он хотел, чтобы я стала его любовницей.

– Он недооценил твою гордость, - в его голосе она почувствовала улыбку.

– И язык, - добавила Виола, радуясь, что он принял ее слова вот так просто, не сомневаясь в том, как она могла отреагировать на подобное предложение.

– Ты голоден?
– спросила Виола, вспомнив о своих обязанностях жены и о том, какой путь он проделал.

– Нет. Просто валюсь с ног.

С ноги, подумала Виола, но вслух не стала его поправлять.

– А я просто засыпаю на ходу, - сказала она, чувствуя, как усталость и облегчение настоятельно требуют спокойного отдыха.

– Ложись и спи, - мягко сказал он, отстраняясь.
– Отдыхай.

Виола заснула глубоким сном, без сновидений, и проспала весь день, проснувшись лишь на закате. Она успела сходить в лес, за хворостом, пока еще было светло, а вернувшись, разожгла огонь и поставила вариться похлебку. Заглянув в уголок нищего, Виола увидела, что он еще спит. Ей вдруг пришло в голову, что за все время она лишь дважды видела его спящим - обычно он ложился намного позже, а поднимался намного раньше нее - и оба этих раза он просто падал от усталости. Таков удел нищеты, от нее нет отдохновения, подумала она. Осторожно, стараясь поменьше шуметь, Виола занялась похлебкой.

Чуть позже она услышала шум в его углу и поняла, что он проснулся. Как обычно, они уселись ужинать вдвоем.

– Я заплатил подать. У нас еще осталось два дуката.

– Когда ты успел?
– удивленно спросила Виола.

– Когда подумал, что тебя забрали за неуплату податей, - ответил он.

– Что мы теперь будем делать?
– задала Виола не дававший ей покоя вопрос.

– Можем оставить деньги про запас. А можем потратить на дело. Летом и особенно по осени люди охотнее покупают посуду - есть, что в нее класть.

– А, может, уедем отсюда?

Нищий помедлил с ответом, размышляя.

– Переезжать лучше по осени. Два дуката слишком мало, чтобы обосноваться на новом месте.

– Граф Урбино может и не оставить меня в покое до осени, - возразила Виола.

– По-твоему, если мы переедем в другое место, люди перестанут обращать на тебя внимание?

Виола вспыхнула.

– Ты хочешь сказать, что это - моя вина?

– Я хочу сказать, что бегство не всегда единственный выход.

– Да? И какой ты видишь иной выход?

– Обещаю, мы переедем осенью, - спокойно ответил нищий.

Виола и не ждала, что он пообещает ради нее сражаться с Урбино и всей его стражей, но, все равно, стало немного горько. За себя - что слишком много от него требует, и за него - что судьба слишком многого ему не додала. А впрочем, горечь эта была несправедлива - ведь он уже сражался со стражей из-за нее, и спас ее честь, а быть может, и жизнь.

– Падуя мне понравилась, город больше и богаче чем этот. Но можно выбрать и другое место, - тем временем продолжил он.