Легенды авиаторов. Игровые сказки-2.

степени зависит от технического совершенства машины. Чем меньше работает

«человеческий фактор», тем вероятнее победа.

— Одна из любимых тем для обсуждения в нашем тесном дружеском коллективе, —

заметил Вася. — Кто сражается, в конце концов, люди или машины?

— Норт сказал бы, что машины, — кивнул Гастингс. — Очень важное устройство

появилось на нашем самолетике. Оно вращалось вместе с турелью и обеспечивало

ограничение по заданной диаграмме поля огня, чтобы не повредились части самолета.

Контакт, двигавшийся внутри цилиндра, включал соленоид спускной цепи пулемета

«Браунинг». Когда контакт находился за пределами запретной области, ток шел. Как

только оружие нацеливалось на элементы конструкции самолета, ток прерывался.

— И этот самолет... — подсказал младший лейтенант.

— ...Да, именно этот самолет получил название «Дефиант» — то есть, «дерзкий»,

«строптивый», — кивнул Уилберфорс Гастингс. — В марте тридцать седьмого пришел

заказ на серию из восьмидесяти семи самолетов. 11 августа полетел прототип. Турель на

него еще не установили, вес турели компенсировали балластом. Полет прошел успешно...

и снова начались задержки. В тридцать восьмом самолет еще не полетел. Хотя было уже

пора. Поставили более мощный мотор, что вызвало новые переделки.

— Это уж как обычно, — вздохнул Вася.

— Осенью тридцать девятого провели сравнение «Дефианта» с «Харрикейном», —

Гастингс глянул на небо, как будто рассчитывал увидеть там оба этих самолета. —

Учебный воздушный бой сразу показал: «Харрикейн» бьет «Дефиант». Следовательно,

побьет его и Bf.109. Не сразу, а когда немец очухается и поймет, какая перед ним машина.

В первое мгновение сработает фактор неожиданности.

— Это английская теория? — прищурился Вася.

— И английская практика, — сказал Гастингс. — Все подтвердилось в бою. Кстати,

выяснилось еще одно: если мы хотим, чтобы «Дефиант» работал на полную катушку,

необходимо тесное взаимодействие летчика и стрелка. Так сказать, единый организм из

двух человек и одной машины. Но в любом случае в маневренном воздушном бою шансов

у «Дефианта» практически нет.

— Слушайте, но как англичане вообще решились выпустить подобную машину против

Люфтваффе? — не выдержал Вася. — Вы же все знали заранее, еще в тридцать девятом!

— Этот самолет был технологичен — его можно было выпускать в больших количествах,

причем не требовалось много квалифицированных рабочих, — объяснил Гастингс. — И я

уже говорил: предполагалось, что он будет работать в паре с «Харрикейнами». Кстати,

поначалу «Дефиант» добился неплохих результатов. 20 марта 1940 года «Дефианты»

отправились на базу Уиттеринг, а оттуда — в Даксфорд. 12 мая они сбили Ju.88. Первый

успех «Дефианта»!

— Недолгий, — угрюмо вставил дракон. И пояснил: — Ну, я кое-что повидал... Кажется,

помню эту историю.

— И что вы помните, сэр? — вскинулся Гастингс.

— Немцы принимали «Дефиант» за «Харрикейн» и пытались атаковать сзади. И

немедленно попадали под огонь счетверенных пулеметных установок. У берегов

Голландии «Дефианты» сбили сразу четыре «Юнкерса», а потом столкнулись с Bf.109E —

и все самые мрачные опасения подтвердились. Пять из шести английских самолетиков

были уничтожены, — поведал дракон. — Немцы быстро учатся: буквально через

несколько дней они уже атаковали «Дефианты» в лоб или снизу сзади из «мертвой»

зоны... Все повторилось во время эвакуации Дюнкерка. Это был звездный час

«Дефиантов». Немцы принимали их за «Харрикейны» и действовали соответственно, а

«Дефианты» этим пользовались. В результате посбивали кучу немецких самолетов.

Англичане пишут, что их было тридцать семь, немцы признают только четырнадцать.

Истина, как говорится, где-то рядом.

— Примерно так, да, — нехотя согласился Гастингс. — В маневренном бою «Дефиант»

имел шанс только в том случае, если набрасывался на одиночный, отставший «Мессер». И

очень скоро эти самолеты стали использоваться в роли ночных истребителей — ночь

покрывала их недостатки, а потом и в роли спасателей на море. Правда, тоже недолго: в

сорок втором их уже заменили на «Спитфайры».

— Сейчас сохранились? — спросил Вася.

— Один экземпляр — в музее королевских ВВС, — ответил Гастингс.

— Конечно, вы навещаете своего «родственника»? — подсказал дракон.

Гастингс и бровью не повел.

— А как же, — ответил он. — На Рождество — обязательно.

59. «Летучая учителка»

Франсуа Ларош покосился на Уилберфорса Гастингса. Оба они держали под ручки

фройляйн Брунгильду и за ее спиной обменивались сердитыми взглядами. Соперничество

Англии и Франции никогда не прекращалось.

Фройляйн Брунгильда, возможно, подозревала об этих взглядах, которыми украдкой

обменивались оба летчика. Но не придавала им слишком большого значения.

— Мадемуазель Брунгильда изумительно шарман рассказывает об авиатрисах, —

сообщил Ларош тоном, который заставлял флайт-лейтенанта понять: у французского

летчика с очаровательной фройляйн давние, пусть и строго платонические, отношения.

Но Уилберфорс Гастингс с хладнокровием истинного англичанина лишь пожал плечами и

молвил:

— Оу. Но это же естественно. В начале двадцатого века авиация была для юных леди

самой верной дорогой к эмансипации. Не так ли?

— Смотря для кого, — сказала Брунгильда. — Большинство действительно летали ради

полетов. А начинали — потому что желали доказать: в мире техники женщины могут

добиться таких же успехов, что и мужчины, и даже превзойти их.

— Я же говорил, — одними губами произнес Гастингс.