Легенды авиаторов. Игровые сказки-2.

восьмом году...

67. Жертва ракетного лобби

— Да мы тут, можно сказать, вообще живем как при коммунизме! — разгорячился

товарищ младший лейтенант Вася. — От каждого по способностям, каждому по

возможностям!

Дракон Змей Горыныч оглушительно захохотал.

— Хорош «коммунизм»! — выговорил он в промежутках между взрывами смеха. — «По

возможностям»!

— Да что ты можешь знать об этом? — возмутился Вася.

— Гораздо больше, чем ты, — заверил его Горыныч. — И хватит говорить глупости. Мы

живем в мире авиационной мечты, где любой проект летает, а любой летчик, если у него

не хватает тех самых «возможностей», — падает. И никто при этом не погибает, вот что

самое главное. Всегда есть шанс вернуться и начать сначала. Когда я думаю о самолетах,

которые не полетели просто потому, что изменилась политическая ситуация, — мне

плакать хочется.

— Плакать? Тебе? — с подозрением переспросил Вася. — Горыныч, ты меня дурачишь...

— Младший лейтенант поразмыслил немного: — Или под «изменением политической

ситуации» ты подразумеваешь окончание войны? Тогда твои слезы понятны, древний

змей.

— Я толкую о политике вообще, — вздохнул Горыныч. — Тебе не понять, о смертный.

Печаль моя — о зависимости прекрасных, совершенных созданий, то есть самолетов, от

побуждений и устремлений невнятных, не всегда чистых и нередко некомпетентных... В

общем, плохо, когда самолет погибает от рук человеческих.

— Горыныч, самолет — это машина, — терпеливо произнес Вася. На Змея Горыныча

иногда накатывало, и он начинал изъясняться былинным слогом. — Машина строится

людьми и для людей. И, что естественно, погибает тоже от людей. Или от законов

природы, — добавил он, желая быть справедливым. — Вроде закона тяготения. А что за

самолет ты сейчас имел в виду?

— Я имел в виду, о смертный, самолет Ил-40, — выдохнул Горыныч. — Прекрасный,

реактивный, хищный, смертоносный и все такое прочее. Ты знаешь, что когда его

показали иностранным журналистам, а случилось это в пятьдесят шестом году на

аэродроме в Кубинке, — те просто попадали в обморок!

— Что, правда? — недоверчиво переспросил Вася.

— В переносном смысле! — нашелся Горыныч. — И когда очнулись от шока, тут же

принялись строчить в блокнотах. Они прямо признавали, что подобной машины ни в

одной армии мира нет. — Он поскреб когтем бетон. — Ну, вообще-то, это была делегация

от ВВС США. Приехали в Москву на празднование дня ВМФ. Но журналисты там тоже

были, не сомневайся!

— Погоди, погоди, — остановил его Вася. — Какой год, говоришь, пятьдесят шестой?

Разве над самолетом Ил-40 не начали работать в пятьдесят первом?

— Верно говоришь, — кивнул дракон. — Конструкторская мысль Ильюшина устремилась

к новым высотам. Разумею, создание штурмовика с турбореактивным двигателем.

Мировая военная авиация уже переходила на реактивные двигатели, а тут еще война в

Корее. Эти «малые войны» всегда, начиная с Испании, служили отличным полигоном для

испытания нового оружия.

— Звучит бесчеловечно, — заметил Вася.

— Если бы у них были игровые серверы, как у нас... — проворчал дракон. — Так или

иначе, «бронепоезд» Советской Армии никогда не позволял себе дремать, и Ильюшин

начал проектные исследования.

— Сам начал? — спросил Вася. — Он ведь был к тому времени уже пожилой?

— Для тебя все старше двадцати пяти лет уже пожилые, — заметил древний дракон. —

Ильюшин в пятидесятом году был совсем молодой — пятьдесят шесть лет. Да, Сергей

Владимирович, да будет тебе известно, сам возглавил работы. И идея исходила тоже

непосредственно от него. Он пришел к выводу, что двигатели Микулина, еще одного

гения той эпохи, АМ-5 — небольшие, экономичные, легкие и, главное, турбореактивные,

— позволят построить желаемый самолет: двухместных бронированный штурмовик с

мощным артиллерийским, ракетным и бомбовым вооружением. Бронекорпус из стальных

листов толщиной от трех до восьми миллиметров — неплохо так, да?

— Ну так это же предложение было поддержано правительством, — вспомнил Вася. — В

феврале пятьдесят второго Совет Министров выпустил постановление о проектировании

и изготовлении опытного самолета Ил-40. Все шло прекрасно.

— Мда, прекрасно, — процедил дракон. — Самолет этот ты видел, Вася, дорогой

товарищ.

— Видел и летал, — кивнул Вася. — Двухдвигательный низкоплан. Стреловидное крыло.

Убирающееся трехстоечное шасси с носовым колесом. Экипаж, кстати, предполагался из

двух человек: пилота и стрелка-радиста. Очень недурная защита: спереди кабины

десятимиллиметровая бронестенка, сверху и сзади — восьмимиллиметровый бронелист

на сдвижной части фонаря и шестнадцатимиллиметровый бронезаголовник. У стрелка

тоже кабина имела бронезащиту. Да, и еще катапультируемые сиденья. Фонари кабин

могли открываться аварийно, причем не одним способом, а сразу двумя: при

катапультировании срабатывала воздушная система, а если нужно было просто открыть

фонарь — то работала электрическая система, то есть просто нажимаешь на кнопочку, и

«дверца открывается»...

— Какая еще «дверца»? — проворчал дракон.

Вася отмахнулся:

— Ты меня понял. Самолет строили так, чтобы он был надежным. Системы дублировали.

Двигатели располагались по бортам бронекорпуса. Один выйдет из строя — можно лететь

на втором. Весило все это бронированное счастье чуть меньше двух тонн.