Легенды авиаторов. Игровые сказки-2.

аналогию, — Горыныч усмехнулся. — Испытательные полеты выявили новые недостатки:

обзор пилота и штурмана недостаточен, кабина тесная, поскольку бомбы размещали в

фюзеляже. Задняя часть фюзеляжа в полете сильно вибрировала. То есть, пришлось

совершенствовать машину дальше.

— А теперь, дорогой мой змей, ответь земнородному на очень простой вопрос, — сказал

Ганс Шмульке. — Летающий «Карась» — что это был за самолет? В смысле, кто по

профессии?

— А, я все ждал, когда ты спросишь, — Змей Горыныч хлопнул крыльями, подняв ветер.

— Это был ближний бомбардировщик. Но он не только бомбил, он еще летал на разведку,

обеспечивал связь... Рабочая машинка войны.

— А бомбы у него так и остались в фюзеляже? — спросил Ганс Шмульке. И пояснил: —

Я мысленно сравниваю с танком — было бы это удобно или нет...

— Бомбы перевесили под центроплан, — ответил Горыныч. — В кабине сразу стало

просторнее. Обзор постарались улучшить, двигатель опустили ниже. Изменили

конструкцию элеронов и щитков. Самолетик стал летать ловчее. Второй вариант подняли

в воздух весной тридцать пятого. Ну, летал он себе, летал на аэродроме под Варшавой...

— И долетался? — вставил Шмульке.

Дракон насторожился:

— А ты откуда знаешь? Ты ведь ничего не слышал о польской авиации!

— Предположил, — объяснил танкист. — У тебя зловещий взгляд сделался.

— Вот такой? — Дракон выпучил глаза. — Ну да, в общем, ты угадал: осенью того же

года второй прототип вошел в плоский штопор и разбился. Погиб весь экипаж. Третий

прототип уже был к тому времени готов. Новый капот с обжатием задней части позволил

снизить лобовое сопротивление, вид из кабины стал лучше — кресло пилота установили

выше прежнего. В общем, именно этот вариант и приняли. И назвали «Карась» PZL P-

23А.

— Так почему «Карась»-то? — спросил танкист.

— Не знаю, — признался дракон. — С этой романтической частью — откуда берутся

названия, прозвища и все такое, — это не ко мне. Я предпочитаю строгие технические

детали.

— Ты ведь дракон, фэнтезийный элемент, — упрекнул его Шмульке. — А ведешь себя как

заправский технарь.

— Не оставайся в плену стереотипов, — посоветовал дракон. — Это поможет тебе в

дальнейшей жизни.

— Вон Вася идет, — обрадовался Шмульке.

Товарищ младший лейтенант победоносно вышагивал по взлетной полосе.

— Кто тот бедняга на советской машине, которого ты сбил? — спросил Шмульке,

пожимая товарищу руку. — Неужто впрямь японец?

— Ага. — Вася засмеялся. — Горыныч тебе уже рассказал про наши споры?

— Вообще-то он мне рассказывает про польский «Карась», — ответил Шмульке.

— «Карась» отчасти пал жертвой лицензионного английского двигателя, — сказал Вася.

— Горыныч тебе не поведал, какая это была гадость? «Пегас», можно сказать, не давал

«Карасю» летать по-настоящему! Звучит абсурдно, если вслушаться в названия и

вникнуть в их буквальный смысл.

— Умные все стали, — вздохнул дракон.

— Эй, — оба приятеля отскочили, чтобы огненное дыхание не опалило их. — Горыныч,

ты вздыхай осторожнее.

— Я аккуратен, как научный сотрудник в лаборатории по исследованию чумной бактерии,

что бы это ни означало, — заявил дракон.

— Когда начали выпуск серийных «Карасей»? — Ганс вернулся к прежней теме. — Мне

интересно, — объяснил он, — потому что, как говорит Горыныч, эти самолеты воевали

против немецкой армии в тридцать девятом.

— Лучше спроси, когда закончили, — посоветовал Вася. — Это был действительно

старый самолет, в тридцать восьмом его уже перестали делать.

— А начали летом тридцать шестого, — вставил Горыныч. — Их было больше двухсот.

Всего. Из них сто двадцать сражались. Доблестно и безуспешно, как и вся польская армия

в те дни. Вот некоторые цифры, — добавил он тоном ученого лектора: — Со второго по

шестнадцатое сентября «Караси» выполнили 164 боевых вылета. Сбросили свыше

пятидесяти тонн бомб.

— Это им не очень помогло, — напомнил Шмульке.

— По крайней мере, они не чувствовали себя бессловесной жертвой, — возразил Вася. —

А это кое-что да значит. Если я правильно помню, уже первого сентября в 5.30 утра

летчик Владислав Гныш сбил на «Карасе» Do.17 — оцени, Ганс.

— А на следующий день эти бомбардировщики атаковали механизированные части

танковой дивизии, — прибавил Горыныч. — Немцы вообще не ожидали от польских

бомбардировщиков каких-либо активных действий. Поэтому дороги были забиты

техникой и грузовиками с мотопехотой. Движение шло в два ряда. И тут — ба-бах! —

прилетают «Караси» с подарками и буквально забрасывают противника бомбами. Второй

налет пришелся по мотострелковому полку и противотанковому дивизиону на шоссе

Ченстохов — Радом.

— Опять «Караси»? — спросил Шмульке.

— Они, родимые, — кивнул Горыныч. — Атаковали немцев два звена PZL-23. Они

взлетали с совсем маленького аэродрома, поэтому им пришлось облегчить вес и взять

меньше бомб, чем они могли бы при других условиях. Но там из-за большой скученности,

в общем, не нужно было особенно целиться: они просто вывалили бомбы, и все попали по

назначению.

— Легко эдак бомбить, — нахмурился Шмульке.

— Польские летчики — известные отморозки, прости за выражение, — отозвался Вася. —

Конечно, легких целей им было недостаточно. 2 сентября они летали бомбить Германию.

И тогда же ухитрились уничтожить в воздухе «Хеншель» — Hs.126.