Легенды о доне Хуане (Жуане). Дон Жуан на сцене

Я думаю, чем было ваше... Вы

Должны бы быть вполне довольны

Ведь и того другим не доставалось…

Инесса.

Я из-за вас осталась сиротою;

Вы дали мне обет не забывать

Меня…

Дон Жуан. Я вас и так не забываю!

Инесса.

Вы мне клялись в любви... О, вспомни только

Ту ночь, Жуан, когда ты говорил,

Что нет другой прекраснее меня,

Что ты одну, одну меня лишь любишь

И не уступишь никому на свете?

Ах, как тогда я счастлива была?

Дон Жуан.

И я был счастлив! Я любил тебя

Действительно горячею любовью

И никому б тебя не уступил.

Да, ты была прекрасна и теперь

Прекрасна ты; но я, — увы! — над сердцем

Своим не властен… Лучше уж, Инесса,

Оставим тягостные объясненья —

И разойдемся...

Инесса. Что я сказать хотела? Да! Жуан,

Ты благороден... Ты великодушен, —

Неужто ты и в сердце не найдешь

Хоть каплю жалости к своей Инессе?

Ведь ты ж не тигр!

(Плачет).

Ведь я тебя люблю!

За что, за что меня ты покидаешь?

Дон Жуан Не плачь, Инесса! Я не властен так же

Над сердцем и любовью, как и ты;

А лгать я не могу… Скажи, зачем

Монахини печальную одежду

Надела ты?.. Последний мой совет

Не делайте вы глупости, Инесса!

Инесса.

Когда моя мольба тебя не тронет,

В монастыре останусь я... Но, нет!

Ты сжалишься над бедною Инессой!

(Хватает его за руку).

Не оттолкнешь её, — не правда ли, Жуан?

Я не могу жить без тебя...

Дон Жуан. Довольно!

Всё это мне наскучило!.. Прощайте!

Инесса.

Жуан! Постой! Ведь я люблю тебя!

О, сжалься, сжалься! Дай мне жизнь!

(Падает пред ним на колени).

Дон Жуан. Оставьте

Меня, Инесса!..

Инесса.

О, не уходи!

Дон Жуан вырывается и уходит.

Теперь лишь я прозрела глубину

Твоей души развратной и порочной!

Будь проклят ты, коварный обольститель!

Будь проклят ты и пусть небесный мститель

За бедную жену тебя казнит!

(Падает в слезах на колени перед памятником командора).

Явление X.

Инесса и Доминго.

Доминго. Вы плачете, дочь моя!..

Инесса. Всё кончено!.. Он меня не любит!.. Я погибла, святой отец!

Доминго. Нет, вы спасены, против вашей воли... Пойдемте, Инесса!.. Облегчите вашу душу в молитве...

Доминго и Инесса уходят. За сценой слышен шум и крики.

Явление XI.

Вбегает Дон Жуан с обнаженной шпагой; Грегорио и убийцы в саванах.

Дон Жуан. Это что такое? Неужели призраки преследуют меня? Что вам надо? Педро! Ко мне!

Грегорио. Покайся, дон Жуан

Дон Жуан.

Прочь саваны!.. Пока я жив ещё –

Мне не в чем каяться!

(Защищается).

Грегорио. Пришел твой час!

Вдали является призрак.

Дон Жуан. А!?

Двое убийц вырывают сзади шпагу из рук дон Жуана; остальные бросаются на него.

Дон Жуан. А, подлые убийцы!.. Ко мне! (Умирает; убийцы разбегаются).

Явление XII.

Входят несколько монахов, немного спустя Доминго.

Доминго (вполголоса к Грегорио). Ну, что?

Грегорио. Он умер... Свершилось страшное чудо! Статуя командора оживилась и повергла дона Жуана на землю... Небо наказало его за нечестивую жизнь!

Доминго. Кончено... Пусть покоится в мире!.. Помолимся за его грешную душу...

Монахи становятся на колени.

1896 г.

Впервые: Бежецкий А. Н. Севильский обольститель. СПб., « Типография А. С. Суворина», 1897 г.

Драма А. Н. Маслова-Бежецкого «Севильский обольститель»

В 1896 году вышла в свет очередная версия образа, интерпретируемая в рамках темы романтического поиска идеала в любви. Ею стала драма "Севильский обольститель", написанная А. Н. Бежецким.

Алексей Николаевич Бежецкий (настоящая фамилия Маслов), прозаик и драматург, происходил из дворян Тверской губернии. Родился в 1852 году. В десятилетнем возрасте был отдан в 1-й кадетский корпус, по окончании которого поступил в Петербургскую военную гимназию, а затем в Николаевское инженерное училище (1868-71 гг.). В юношеский период своей жизни Бежецкий увлекался Д. И. Писаревым и Н. Г. Чернышевским, издавал рукописный юмористический журнал. Службу начал в чине подпоручика. Участвовал в русско-турецкой войне (1877-78 гг.), за проявленную храбрость и мужество в Ахалтекинской экспедиции (1880-1881 гг.) был награжден золотым оружием. С 1887 г. преподавал фортификацию в Николаевской инженерной академии. Позднее стал членом императорского Военно-исторического общества и членом-учредителем Благотворительного комитета им. генерал-адъютанта Д. М. Соболева. По словам современника И. И. Ясинского, Бежецкий был "офицер необыкновенного рода играциозной тончавости" [1, 264].Первое выступление в печати относится к 1874 г., когда в "Тифлисском вестнике" были опубликованы несколько юмористических заметок начинающего писателя. Известность Бежецкому приносит цикл военных рассказов, вошедших в сборник "Военные на войне. Святочные рассказы" (1885). А.П. Чехов после их прочтения писал А. С. Суворину: " Мне Бежецкий положительно нравится... Его " Расстрелянный» гораздо лучше тургеневского "Жида", а судя по остальным рассказам, он, если бы захотел, был бы тем, чего у нас на Руси не достает, т. е. военным писателем-художником. Кроме "Рай Магомета", все остальные невоенные рассказы его слабы." [Цит. по: 2, 197]. В 80-90 гг. А. Н. Бежецкий писал также бытовые очерки, святочные и "таинственные" повести; последние посвящены модному в то время увлечению спиритизмом. Однако военная тема оставалась главной в его творчестве. Именно она доминирует в сборниках "На пути"(1888) и "Медвежьи углы" (1892). Рецензенты, отдавая должное изяществу и простоте формы, в большинстве своем критиковали поверхностность и пустоту содержания. "Вестник Европы", например, писал: "Совершенно ничтожны сюжеты: собачья грызня, болтовня в вагоне, маскарадное приключение. Иногда в дело вводится фантастический элемент ("Таинственный свет"), но из этого ровно ничего не выходит, потому что автор сам не знает, как отнестись к своему вымыслу, и бросает его на полдороге. В военных эпизодах ("Испытание волонтеров", "В тылу") нет ничего характеристичного и нового. Рассказ ведется прилично, гладко, но не возвышается, в сущности, над уровнем хорошо переданного анекдота... Исключение можно сделать только для одного рассказа "Нарочный". Гибель киргиза среди необъятной и безотрадной степи производит сильное впечатление, прекрасно подготовленное целым рядом степных картин." [3, 685].

Драма "Севильский озорник" была закончена в 1896 г. Ее появлению предшествовала поездка А. Н. Бежецкого в Андалузию, воспоминания о которой были изданы отдельной книгой в 1884 г. под названием "В стране мантильи и кастаньет". Эти "путевые наброски" великолепно иллюстрируют восприятие далекой экзотической страны их автором. Как позднее отметил А. В. Амфитеатров, "изящная скромность и простота повествования, наблюдательность и юмор сделали из А. Н. Бежецкого превосходного туриста-«описателя»" [Цит. по: 2, 97]. Сам путешественник, останавливаясь на своих первых впечатлениях, признавался, что "после быстрой и непродолжительной экскурсии из Биаррица в Кастилию, а из Кастилии в Андалузию, у меня осталось только сильное "чувство", безотчетное впечатление, голубые, пунцовые и розовые краски и больше почти ничего" [4, 36]. Однако уже на следующих страницах это эмоциональное пятно в духе импрессионизма обретает вполне конкретную форму: "Там Дон-Кихот, там Санчо-Пансо, кастаньеты, площади auto-da-fe, Jerez de la Froterra, торс u primera spada, вежливые разбойники и наглые нищие, мавры и Джеральда, Мадрид и какой-нибудь кабальеро, который несется по улицам этого города, " лицо плащом закрыв, а брови шляпой" и спрашивает – не узнают ли его здесь в таком виде?.. Севилья и Гренада при лунном свете; шумит, бежит Гвадалквивир, и волнами играет прозрачный Хениль..." [4, 39]. Среди литературных предшественников, цитаты и реминисценции из произведений которых вплетены в повествование "Путевых набросков", отметим А. С. Пушкина [4, 39, 174], В.П. Боткина [4, 102], А. К. Толстого [4, 35] и особенно Теофиля Готье, чьи "испанские" стихотворения в переводе А. Н. Бежецкого украшают страницы книги [4, 60, 91, 105, 168].

Страна "мантильи и кастаньет" представлена читателю восторженно и отчасти сумбурно. Впрочем, сам автор, характеризуя свои " воспоминания об Андалузии", признавался, что они написаны " в несколько «поднятом», экзальтированном тоне" [4, 87], возможно, поэтому несвободном от трафаретов романтического изображения испанской "экзотики". Сюжет "Севильского обольстителя" также достаточно традиционен: Дон Жуан возвращается, чтобы вновь предаться любовным похождениям, навлекая на себя гнев католической церкви. Его жертвой становится донья Лаура, молодая вдова, делающая богатые вклады в монастырь Св. Франциска (реминисценции из "Каменного гостя" Пушкина). Капитан Альваро, её жених, клянется отомстить обидчику. За Дон Жуаном в Севилью приезжает его жена, безутешная донья Инесса, умоляющая его вернуться к ней (параллели с «Дон Жуаном» Мольера). Но Дон Жуан непреклонен: его душа томима жаждой любви, которой бы он мог предаться весь, без остатка. Он жаждет идеала, который воплощает в себе... призрак девушки, периодически возникающий на его пути. Возможно, подобное сюжетное решение было навеяно воспоминанием о видении Мадонны Мурильо по дороге в Севилью, описанном А.Н. Бежецким в его "путевых набросках": "... я перенесся мыслями на Мурильо и предо мною восстала во всей красе мадридская Мадонна. Что за мило-наивное выражение лица, что за поражающая красота, какая легкость и прозрачность фигуры. Трудно оторвать взор от нее. Только в сладком сне, казалось бы, могла явиться такая чудная женщина." [4, 92]. Один из вечеров Дон Жуан проводит в трактире, где пытается соблазнить сразу двух хорошеньких девушек (реминисценции из «Севильского озорника» Тирсо де Молины и «Дон Жуана» Мольера). Он получает записку, в которой неизвестная дама назначает ему свидание в полночь на кладбище, у памятника командора де Ульоа. Дон Жуан заинтригован и спешит покинуть трактир. По пути к месту свидания он вмешивается в схватку с разбойниками, напавшими на дворянина (ассоциации с Мольером). Спасенный оказывается капитаном Альваро, которому Дон Жуан помог в трактире отыграться. Капитан не знает имени человека, дважды спасшего его, но узнав, тут же хватается за шпагу и погибает в поединке со своим недавним спасителем. Дон Жуан торопится на свидание, не подозревая, что монахи- францисканцы приготовили ему ловушку: если донье Инессе (написавшей записку) не удастся уговорить его отречься от прошлого и вернуться к ней, его убьют. Дон Жуан встречается со своей женой, но по-прежнему остается непреклонен. Внезапно появляются убийцы, одетые в саван. Завязывается неравная схватка, и в этот момент возникает призрак девушки, невольно отвлекая внимание Дон Жуана. Из его рук вырывают шпагу, смерть становится неизбежной. Чтобы скрыть истинные обстоятельства кончины легендарного соблазнителя, монахи распускают слух, что его низвергла в ад статуя командора (эпизод восходит к прототексту - легенде). "Севильский озорник" - произведение достаточно объемное, построенное по всем правилам драматического искусства: в нем есть завязка, интрига и завязка действия. И вместе с тем есть персонажи и сцены, на наш взгляд, совершенно ненужные, ничего не добавляющие к уже обозначенным чертам главного героя, как, например, эпизод с Инезой и монахами-францисканцами, убеждающими ее написать записку мужу, или сцена в трактире, где мы наблюдаем карточный проигрыш капитана Альваро и где Дон Жуан пытается обольстить сразу двух девушек - дочь трактирщика и мавританскую танцовщицу.