Легенды о доне Хуане (Жуане). Дон Жуан на сцене
Шрифт:
А мера где, чтобы в разврат не впасть?
Одна лишь мера —
Истинная Страсть.
Не бойтесь Страсти,
Но в Любви горячей
Любая Страсть
Должна быть только зрячей.
Пусть синие померкнут небеса,
Пусть голубые рухнут небосводы,
Но писанные Матерью-Природой
Любви своей храните адреса.
В Мужчине с Женщиной
Есть святый дух,
Когда хранится ими
Тайна Двух.
Открывший Тайну —
У
К Ночам Любви не подпускайте третьих
Ни воспалённых, ни холодных глаз,
Чтоб трезвым не раскаиваться завтра,
Из Ласк Любви не делайте театра,
Не выставляйте Счастье напоказ.
А для картин о чуде женских ножек
Нам нужен не развратник,
А Художник.
Ещё и ныне вызывает спор
Рембрандта мудрого
“Ночной дозор”.
На той картине в призрачном луче
Стоит среди дозорных, в их оплоте
Не то девчонка-нищенка в лохмотьях,
Не то принцесса в золотой парче.
В лохмотьях — тем,
В ком мало интереса,
Влюблённому Любовь —
Всегда Принцесса.
Иной готов
При чувстве небогатом
Любое чувство называть развратом.
Увидев наготу на полотне,
Такой спешит с поспешностью кретина
От самой благороднейшей картины
С тупым упрёком к собственной жене.
Хоть крик борца
Со всяческими “мини” —
Не крик ли
Вопиющего в пустыне?
Художник — полубог,
Когда творит,
Влюблённый — Бог,
Когда Душой горит,
Но по возможности воспламеняться,
По высшему призванию творцов —
Детей, картин ли —
В качестве отцов
Они местами могут поменяться.
Прекрасна Страсть, взлетевшая высоко,
А Холодность Души — душа порока.
Как часто бьют
В ревнительный набат,
Как часто говорят:
“Разврат!.. Разврат!..”
Разврат — когда из низких побуждений,
Когда же побужденья высоки...
Не Юноши, а чаще Старики
Скользят на тропках тёмных похождений.
Нет, Истинную Страсть, её азарта
Не надо путать
С путами разврата.
Душа Жуана,
Как одна из ста,
Была Добра, Наивна и Чиста,
Страдательно доверчива к тому же,
На Красоту отзывчиво-легка,
Пред Женщиной до ужаса робка, —
Что вовсе странно для такого мужа.
Ещё странней, что в нём преобладало
Не Мужество,
А Женское Начало.
И вот теперь
Из этого клубка
Потянем нить с понятием “робка”,
Посмотрим и заметим, к удивленью,
Что эта робость в нитке не одна,
Что эта робость мудро сплетена
С готовностью к её преодоленью.
Так Истинный
Актер,Талант бесценный,
От робости дрожит
За шаг до сцены.
И всё же
В ситуации любой
Жуан по Страсти
Был самим собой.
Жалка лишь подражания печать,
Поскольку подражатели желают
Того, кому нахально подражают,
Перешуметь,
На крик перекричать.
Нет, не Жуан смешон,
Смешней всего
Слепые подражатели его...
Мы с ним сошлись,
Встречаясь на работе,
На зауральском авиазаводе.
Не жалуюсь, что жизнь меня свела
И крепко подружила как-то сразу
С конструктором, тогда из цеха плазов,
Из группы элерона и крыла.
Здесь, как в любви
Негаснущего жженья,
Конструкторам нужно воображенье.
Высокий,
Строгий,
То горяч, то тих,
Глядел он на творенье рук своих,
На связь узлов очерченного плана.
Скажу, на сердце руку положа,
Жуан при толкованье чертежа
Был строже толкователей Корана.
Недаром святость плазового цеха
Была для заводских,
Как туркам — Мекка...
В то время
Из туманной красоты
В нём проступали чёткие черты.
Так юности нетронутые лица,
Всегда чуть-чуть хмельные без вина,
Всегда в туманце, будто после сна,
Вдруг обретут гранитные границы.
А эта чёткость, эта твёрдость камня
У женщин будит
Большие желанья.
Так и случилось.
Изо всех дорог
Они искали всяческий предлог
Прийти к Жуану, как на техэкзамен,
С холодным равнодушьем напускным
Поговорить о срочном деле с ним,
Остекленев влюблёнными глазами,
Потом уйти,
Не выяснив значенья
Каких-нибудь деталей сочлененье.
Но так себя вели,
Боясь изнанки,
Скорей всего студентки-практикантки,
А женщины постарше тех девиц,
Без всяких институтов и теорий
Познавшие законы траекторий,
Стрелять умели из других бойниц.
Они-то ведали, что платья вырез
Глаз ловко заглянувшего
Не выест.
Как всякий
Положительный герой,
Он в строгости переборщал порой,
Легко судил себя, судил других.
Не будьте строги
К собственным изъянам,
Вину за них отдайте обезьянам,
Поскольку мы произошли от них.
История в стремленье к идеалу
Нам не дала
Другого матерьяла.
К своей жене,
Чтоб не казалась мелкой,