Легенды танкистов - 2

представители CKD.

— А что говорят на Skoda?

К удивлению военных, концерн Skoda выразил полное согласие с данным решением —

достойным аналогом соломонова суда.

Восемьдесят танков — заводам Skoda и восемьдесят — CKD. Разве это не прекрасно?

...Еще прекраснее было то, что оба концерна сговорились об этом ходе заранее.

Они понимали, что из двух моделей танков будет избран одна. Мир войны велик — места

хватит для всех...

30 июня 1936 года, полигон Миловицы

Капитан Петр Здражилов рапортовал об окончании тридцатидневных испытаний,

которым подверглись первые пять серийных танков, названных LT vz.35 — «легкие танки

образца 1935 года».

Это был трудный месяц для танкистов Здражилова. Машина постоянно преподносила

неприятные сюрпризы, и первым из них оказалась скорость: вместо заявленных тридцати

четырех километров в час «кавалерийский» или даже «крейсерский» танк давал всего

лишь семнадцать.

— Придирайтесь! — требовал Здражилов от своих людей, и они придирались решительно

ко всему. Список претензий к фирме-разработчику был длиннее руки капитана.

Новый танк — будущая краса и гордость чехословацкой армии — предназначался для

действий в составе кавалерийских частей и совместно с пехотой.

Четырехцилиндровый четырехтактный карбюраторный двигатель жидкостного

охлаждения Skoda мощностью сто двадцать лошадиных сил располагался на корме.

Что танкистам нравилось — что было отмечено и в рапорте, — так толщина брони:

лобовые листы достигали двадцати пяти миллиметров, и это обеспечивало защиту от

бронебойных снарядов пушки «Эрликон».

Механик-водитель располагался справа в передней части корпуса. Перед ним в лобовом

листе подбашенной коробки имелось смотровое окно. Снаружи оно закрывалось броневой

крышкой.

Лючок для наблюдения был и у стрелка-радиста.

Шаровая установка курсового пулемета монтировалась в центре лобового листа.

Телескопический прицел встраивался в прибор наблюдения механика-водителя.

Командирская башенка размещалась на крыше башни, и там предусматривались четыре

смотровых прибора-эпископа. Наличествовал и монокулярный перископический прибор.

Командные сигналы подавались флажками или лампами.

Что вызывало у танкистов нежнейшие чувства — так это вооружение.

— Что ни говорите, панове, а нет ничего приятнее, чем водить танк, который по мощи

вооружения превосходит почти всех своих собратьев в других странах, — этими словами

капитан Здражилов выразил общее мнение.

Главным орудием этого танка стала тридцатисемимиллиметровая пушка vz.34UV, которая

представляла собой... противотанковую пушку, переделанную для установки на танк.

Пулеметов было два: в шаровой установке на лобовом листе корпуса и в башне справа от

пушки, оба калибром 7,92 миллиметров.

16 января 1937 года, полигон в Миловицах

Капитан Здражилов прочитал приказ и задумался.

В принципе, он одобрял требования министерства. Пока танк LT vz.38 — прекрасная

мечта грядущего, которая, как предполагается, составит основу чехословацких танковых

войск, — пребывает в стадии вечной разработки, следует выжать из имеющейся модели

как можно больше.

В конце концов, LT vz.35 — хорошая сильная машина. Особенно если довести ее до

«окончательного ума».

Чем и предстоит сейчас заняться: несколько серийных машин должны совершить пробег в

четыре тысячи километров.

Вот и посмотрим, хороша ли ходовая часть национального танка.

Применительно к одному борту она состояла из восьми сдвоенных обрезиненных

опорных катков, сблокированных попарно в две балансирные тележки.

Между передней тележкой и направляющим колесом устанавливался один сдвоенный

каток — это облегчало танку преодоление вертикальных препятствий.

В каждой гусенице — сто одиннадцать траков.

И всем этим тракам предстоит «поцеловаться» с длинными дорогами Чехословакии —

одной из наследниц огромной Австро-Венгрии.

Если в танке LT vz.35 остались еще какие-либо недостатки — конструктивные или

производственные — они будут выявлены в ходе этих пробегов.

— По коням! — хотелось крикнуть капитану.

Но времена кавалеристов отходили в романтическое прошлое — туда же, где ныне

покоилась прекрасная, в золотых шнурах, шубертовских вальсах и прочих излишествах

роскошная, но донельзя архаичная Австро-Венгрия.

1 сентября 1938 года, полигон в Кубинке, Подмосковье

— Вы так уверены в своей ходовой части? — генеральный испытатель боевых машин

Евгений Анатольевич Кульчицкий хитро прищурился, рассматривая представителя

чехословацкой армии.

Майор Петр Петров сохранял бесстрастное выражение лица.

— Мы дважды испытывали эти танки на дальних дистанциях, — ответил он. — Один раз

— четыре тысячи километров, другой — семь тысяч. Если и имелись недостатки, их давно

устранили.

— То есть, ваш танк идеален? — наседал Кульчицкий.

— Да, — сказал Петров. Очень спокойно.

— В таком случае предлагаю пари. Вы утверждаете, что сход гусеницы с катков

невозможен ни при каких обстоятельствах. Я утверждаю, что сделаю это. Спорим на

шампанское.

— Согласен.

— На ванну шампанского?

— Согласен.

— В Советском Союзе очень большие ванны, господин Петров.

— Не имеет значения, — сказал майор Петров. — Я согласен.

Кульчицкий провел целый день, выписывая на танке самые удивительные кульбиты.

Когда уже солнце спускалось к горизонту, ему с огромным трудом удалось потерять

гусеницу, спускаясь с косогора.