Легенды Земли Московской. Или новые невероятные приключения Брыся и его друзей

– Мародёры! – воскликнул призрак. – Хотят поживиться чужим добром, пока огонь на погреб не перекинулся!

– Вот негодяи! – возмутился «м.н.с.», в животе которого поместилось столько чужой колбасы, что миссия по надкусыванию наполеоновских лакомств стала казаться трудновыполнимой.

Стукнув ещё несколько раз по стеклу, солдат неприятельской армии просунул в образовавшийся проём голову и встретился взглядом с большими карими глазами, устремлёнными прямо на него. Глаза располагались на внушительных размеров собачьей морде с оскаленной пастью, из которой торчала покрытая пылью винная бутылка.

Не имея ни времени на раздумья, ни возможности спросить совета у приятелей, пёс треснул захватчика тяжёлым сосудом. Враг «лобовой атаки» не ожидал, а потому охнул и вывалился наружу. Не давая ему опомниться, Мартин выскочил следом, предоставив друзьям и бывшему генерал-фельдмаршалу наслаждаться его грозным басистым лаем и бранью улепётывающих мародёров.

– Вот и выход! – обрадовался Пафнутий, карабкаясь вверх. Чувство сытости мешало передвигаться с присущей грызунам ловкостью, так что обогнать прыгучих котов у «м.н.с.» не получилось.

Бесплотный призрак опередил всех и, пока пришельцы из будущего выбирались из задымлённого подвала, успел изрядно намочить концы пышного парика, утирая слёзы, которые не мог сдержать при виде пылающей Москвы.

– Ах, супостат! – погрозил он кулаком в сторону Кремля, где засел Бонапарт со свитой.

Из окон белоснежного дворца, «чуда зодчества и услады для взоров», вырывалось пламя. Горел и прилегающий к дому Пашкова роскошный сад: огонь с аппетитом жевал газоны и цветники, взбирался по изогнутым стволам черешен, хрустел ветками лип и клёнов, слизывал иголки с разлапистых елей. Ветер помогал, наклоняя макушки деревьев друг к другу, чтобы вспыхивали быстрее и ярче. Багровое небо окрасило реку, и казалось, что по объятому пожарами городу несётся кровавый поток…

Путешественники во времени, потрясённые размерами бедствия, отбежали на мостовую, опасаясь, как бы от нестерпимого жара не вспыхнула их шёрстка, и беспокоясь за умчавшегося в неизвестном направлении Мартина.

К счастью, пёс вскоре вернулся, да ещё с таким довольным выражением на простодушной морде, словно его клыки напугали не парочку любителей лёгкой наживы, а половину наполеоновской армии. Радость приятеля, впрочем, имела серьёзные основания – по пути ему удалось освободить группу жителей, которых собирались казнить за «поджоги».

– Как тебе удалось в одиночку справиться с французами?! – восхитились друзья, а бывший генерал-фельдмаршал опять прослезился.

– Да их мало было: офицер и двое солдат, – скромно ответил Мартин. – Они в меня и прицелиться не успели!

Пафнутий, разочарованный скупостью изложения и переживая, что слушатели, в особенности его сиятельство, вслед за Мартином решат, что ничего выдающегося в поступке отважного пса нет, живо взобрался к приятелю на голову и, держась передними лапками за собачье ухо, поднялся в полный рост. Не забыв принять горделивую осанку, чему способствовал туго набитый живот, он воинственно пропищал, словно был свидетелем произошедшего:

– Зато драпали они так, что подошвы искрились! Небось от них и трава загорелась!

Пламенная речь «м.н.с.» потонула в треске и рёве пожара (голосок-то у него тонкий). К тому же Брысь приступил к раздаче приказов, окончательно заглушив своим звучным баритоном писк помощника юного химика.

Согласно диспозиции, разработанной «руководителем миссии», большая часть группы отправлялась в Кремль, чтобы выяснить, где укрылся главный злодей, и составить план кампании по его изгнанию. Габаритный Мартин для тонкого шпионского дела не годился, так что ему надлежало патрулировать улицы: вдруг ещё где-нибудь потребуется вмешательство могучего и смелого пса.

Бывший генерал-фельдмаршал с его способностью быстро и незаметно перемещаться должен был помогать «разведчикам», а ещё быть связным между ними и Мартином.

Граф решительно тряхнул париком и сменил облачение на парадный камзол со множеством сверкающих орденов – для поднятия боевого духа…

Глава пятьдесят первая

Пафнутий окинул генерал-фельдмаршала оценивающим взглядом и похвалил:

– Правильно, ваше сиятельство! Может, увидят враги столько орденов и сами разбегутся!

– А я бы на вашем месте рыцарем нарядился! Уж больно воинственный вид у вас был, да и пуля железо не пробьёт, – вспомнил Рыжий о необычном облачении призрака, из-за которого они не сразу признали в нём графа Брюса.

– Пробьёт, – возразил Мартин, – латы же не бронированные!

– Ой, да что вы спорите! – вклинился в беседу «руководитель миссии» и пояснил недовольным тоном: – Он же привидение! Его, кроме нас, никто не замечает, и пули бесплотному духу не страшны! Поэтому абсолютно всё равно, что на нём будет надето! Хоть шлёпанцы и халат!

Яков Вилимович, поторопившийся сменить камзол на рыцарские доспехи (хотя при жизни в его гардеробе таковых не водилось, только на одном из портретов фантазия художника придала ему облик средневекового воина), погрустнел и стал преображаться, примеряя на себя удобное домашнее одеяние.

– Пусть он будет генералом! – взмолился «кладоискатель», которому сияние драгоценных камней на орденах придавало уверенности в победе и напоминало о спрятанной в тайнике Книге. А мысль о сотнях, а то и тысячах фолиантов в роскошных сверкающих окладах, что дожидались где-то в подземелье, горячила кровь и даже вернула аппетит, нарушенный сытным обедом.

С вершины Ваганьковского холма, где уже вовсю полыхал дом Пашкова, летели горячие хлопья пепла и целые обугленные куски, совсем недавно бывшие изящными предметами мебели. Один из них чуть не упал на Пафнутия, и только молниеносная реакция Брыся в очередной раз спасла его от неминуемой гибели.

– Спасибо! – пролепетал «м.н.с.», с ужасом осознавая, что не готов к решительным боевым действиям, а хотел бы немедленно заняться разведкой недр, скрывающих Либерию Ивана Грозного.

Высказаться, однако, не успел: вся компания бросилась к прудам, протянувшимся перед кремлёвской стеной на месте будущих тенистых аллей Александровского сада (о чём поведал Савельич на правах знатока достопримечательностей).

Наполеоновские солдаты черпали оттуда воду бадьями и вёдрами и, расплёскивая второпях, передавали друг другу по живой цепи, дальний конец которой исчезал за распахнутыми воротами Боровицкой башни. Видимо, огонь добрался до зданий Кремля.

– Не до «Марсельезы» им теперь! – позлорадствовал Рыжий и на случай, если придётся пробираться через открытое пламя, намочил свой пушистый хвост.

Мартин нырнул в пруд с головой. Правда, потоки воды, которые стекали с него, когда он вылез на берег, превратились в миллионы брызг и осели на котах и Пафнутии, едва пёс отряхнулся.