Лекарь Империи 10
Шрифт:
— Двуногий, да что за детский сад! — возмутился Фырк. Бурундук топал лапками по моему плечу. — Секреты, тайны, недоговорки! Тебе что, пять лет? Скажи старому пердуну, чтоб выкладывал все начистоту!
— Это проверка, — прошептал Ррык из своего угла. Лев лежал, положив массивную голову на лапы, но глаза были открыты и внимательны. — Последняя проверка. Если ты найдешь ответ сам, без подсказок — значит, ты достоин. Значит, диагноз верен. Если нет… то и диагноз того целителя ничего не стоит. Просто бред старика.
Логика железная. Жестокая, но железная. Независимая
— Хорошо, — кивнул я. — Работаем с тем, что есть. Филипп, мне нужны ответы на несколько вопросов. И прошу — максимально подробно, любые детали могут быть важны.
— Слушаю вас внимательно.
— Первое. Была ли травма? Любая — физическая, психологическая. За полгода-год до начала симптомов.
Старик задумался, потер подбородок. Потом глаза его расширились.
— Да! Точно! Как я мог забыть… Ксения упала с лошади. За восемь месяцев до первых признаков болезни. Мы были в загородной резиденции, она каталась на своей любимой кобыле — Грозе. Спокойная лошадь, но что-то ее напугало. Фейерверк, кажется.
— И?
— Гроза встала на дыбы. Ксюша не удержалась, упала. Головой об землю — шлем треснул от удара. Потеря сознания на несколько минут, ретроградная амнезия, тошнота, головокружение. Классическое сотрясение мозга средней степени тяжести.
Черепно-мозговая травма. Возможный триггер. Запускающий механизм для чего-то, что дремало в организме.
— Как лечили?
— Стандартно. Постельный режим, ноотропы, сосудистая терапия. Через неделю все симптомы прошли. МРТ показала небольшой очаг контузии в височной доле — размером с горошину. Через месяц на контрольном снимке его уже не было.
— Второе. Были ли в семье похожие случаи? У матери, у родственников матери?
— Нет, — ответ был мгновенным. — Мать была абсолютно здорова. Я знал ее родителей — дожили до восьмидесяти с лишним, умерли от старости. Братья и сестры — трое братьев, две сестры — все живы, здоровы. Никаких неврологических заболеваний.
— А со стороны отца?
Филипп покосился на меня. В глазах мелькнуло понимание — я знаю, кто отец.
— Отца мы не знаем, но я уверен, что с ним все было в порядке.
Все понятно. Он до последнего будет хранить тайны своего императора.
— Третье. Тот пятый целитель — какое исследование он провел? То самое, единственное?
— Магнитно-резонансная спектроскопия, — ответил Филипп. — Очень специфическая методика. Позволяет определить химический состав тканей. Какие вещества накапливаются в конкретной области мозга.
Я открыл файлы с флешки. Нашел результаты спектроскопии. Графики, пики, цифры. Для обычного лекаря — китайская грамота. Но я не был обычным лекарем. В моей прошлой жизни я защищал диссертацию именно по МР-спектроскопии опухолей мозга.
Спасибо тебе, прошлая жизнь.
Норадреналин — норма. Глутамат — норма. ГАМК — норма. N-ацетиласпартат — чуть снижен, но в пределах допустимого. И еще один пик. Высокий, острый, не характерный для нормальной ткани мозга.
Холин.
Холин — маркер разрушения клеточных мембран. Появляется
при некрозе, воспалении или…Или при опухоли. Но МРТ не показывает опухоль. Парадокс.
— Филипп, мне нужно поговорить с Ксенией? Не как лекарю с пациентом. Просто… поговорить. Как человек с человеком.
Старик улыбнулся — впервые за все время искренне, тепло.
— Конечно. Она проснулась десять минут назад — я вижу по монитору. Ждет вас. Она всегда чувствует, когда рядом происходит что-то важное.
Я вернулся в палату. Ксения лежала с открытыми глазами, глядя в потолок. На нем были нарисованы облака и птицы — кто-то очень постарался сделать комнату менее больничной. Художник был талантливый — облака казались объемными, а птицы вот-вот готовы были взлететь.
— Не спится? — спросил я, садясь на стул рядом с кроватью.
— Я много сплю днем, — ответила она. Голос тихий, но четкий. — А ночью думаю. Или читаю. Или просто… мечтаю.
Я заметил электронную читалку на специальном держателе. Хитрая конструкция — экран на уровне глаз, управление голосовое и одна кнопка, которую можно нажать подбородком. Один из немногих способов хоть что-то делать самостоятельно, когда тело не слушается.
— О чем мечтаешь сейчас?
Она помолчала, собираясь с силами. Говорить ей было тяжело — каждое слово требовало усилий.
— Я мечтаю увидеть море. Настоящее. Не на картинке, не в кино, не в виртуальной реальности. Почувствовать соленый ветер на коже. Услышать, как волны бьются о берег — говорят, это особенный звук, ни на что не похожий. И просто… просто идти по песку.
Последние слова она произнесла с такой тоской, что у меня сжалось сердце. Сжалось и заныло, как старая рана.
— Просто идти, — повторила она, и в глазах блеснули слезы. — Это ведь так просто, правда? Люди делают это не задумываясь. Встал и пошел. Куда хочешь, когда хочешь. А для меня это… это как полететь на Луну. Как стать невидимкой. Как вернуть маму. Невозможно.
— Пока невозможно, — поправил я мягко.
Она грустно улыбнулась. Взрослая, понимающая улыбка на детском лице.
— Вы добрый. Все лекари добрые — это профессиональное. Но не надо. Я не маленькая. Я знаю свой диагноз.
— И какой же?
— БАС. Боковой амиотрофический склероз, ювенильная форма. Филипп Самуилович думает, что скрывает, но я не глупая. У меня есть интернет, я умею читать. Прогрессирующий паралич, потеря речи, потом — дыхательная недостаточность. Финал известен.
— А если это не БАС?
Она медленно, с усилием повернула голову. Посмотрела на меня внимательно, изучающе. В серых глазах — точная копия отцовских — мелькнула искра. Надежда? Или недоверие?
— А что же тогда?
— Вот это мы и выясним. Ксюша, мне нужно посмотреть твои старые видео? Филипп Самуилович сказал, у вас есть записи до болезни.
— Зачем?
— Хочу увидеть, какой ты была. Как двигалась, как говорила, как смеялась. Это поможет понять, что именно изменилось. Иногда важны не симптомы, а их последовательность. Что появилось первым, что вторым.