Лекарь Империи 9

Она что? Предательница? Агент «Клана Обновления»? Или Серебряный просто пытается нас поссорить, чтобы сохранить контроль над ситуацией?

Фырк нервно заерзал на моем плече, его когти впились в ткань халата сильнее обычного.

— Двуногий, мне это очень не нравится! — прошипел он прямо в ухо. — Этот менталист-психопат что-то мутит! Может, он сам крот и специально вас с железной леди стравливает? Разделяй и властвуй — классика жанра!

Логично. Но что если он прав? Что если Кобрук действительно…

Нет. Стоп. Думай рационально, Илья.

Анна Витальевна Кобрук — человек, который рисковал своей карьерой, чтобы прикрыть мои авантюры с экспериментальными методами лечения. Который лично отправился искать компоненты для антидота в пыльных театральных подвалах.

Она могла бы уничтожить меня десять раз, если бы захотела. После истории с Журавлевым, после скандала с Некрасовым, после любого из моих конфликтов с начальством.

Но вместо этого она меня защищала. Использовала — да, безусловно, в своих административных играх. Но защищала.

С другой стороны, Серебряный — менталист. Он мог увидеть в ее мыслях то, что скрыто от всех. Страх. Двойную игру. Ложь.

Это было как дифференциальная диагностика. Симптомы одни — паника, тревога, — а диагнозов может быть два, абсолютно противоположных. И ошибка в выборе лечения — фатальна.

— Ну что? — Кобрук смотрела на меня с нескрываемой тревогой. Морщины на ее лбу стали глубже, а в глазах плескалось нетерпение, смешанное со страхом. — Что он сказал? Почему связь оборвалась?

Момент истины. Сказать правду? «Серебряный считает, что вы предательница»?

И что дальше — открытая конфронтация? Паника? Или она действительно предательница и, поняв, что раскрыта, нанесет удар первой? Нет. Слишком рискованно. Нужно больше информации. Нужно время, чтобы разобраться.

Держи друзей близко, а врагов — еще ближе. Особенно когда не можешь отличить одних от других.

— Это был Серебряный, — сказал я, стараясь, чтобы голос звучал естественно. — Связь плохая, он в метро или где-то еще. Сказал, что добрался до столицы и начал переговоры.

Полуправда — лучшая ложь. Навык, отточенный годами медицинской практики, когда нужно сообщить родственникам правду, но не всю. Когда нужно дать надежду, не давая ложных обещаний.

— И? — Кобрук подалась вперед. — Какие переговоры? С кем? О чем конкретно?

— Ничего конкретного, — я пожал плечами, изображая досаду. — Только то, что встречается с важными людьми из Тайной Канцелярии. Связь прервалась, не успел толком ничего рассказать.

Я достал телефон, сделав вид, что проверяю сообщения. На самом деле мне нужно было отвести взгляд, чтобы она не прочитала ложь в моих глазах. Администраторы ее уровня — те еще психологи, умеют видеть людей насквозь и без ментальной магии.

— Странно, — Кобрук нахмурилась еще сильнее. — Он обещал докладывать о каждом шаге. Это не похоже на него.

О да, очень похоже. Серебряный никогда не играет в открытую.

— Тут от него куча пропущенных, — сказал я, листая журнал звонков. — Видимо, очень хотел дозвониться. Одиннадцать звонков за последние сутки.

— Одиннадцать? — в голосе Кобрук прорезались нотки неподдельной тревоги. — Это… необычно. Даже для него. Видимо действительно пытался связаться с вами, — тут же успокоилась она. — А я уже панику подняла.

Она права. Одиннадцать звонков — это не просто проблемы со связью. Это крик о помощи. Или отчаянная попытка предупредить. Серебряный не из тех, кто будет настойчиво названивать просто так. Он попал в беду. А это значит, что его слова о предателе… могут быть правдой.

Я почувствовал, как атмосфера в кабинете меняется. Кабинет главврача, который еще вчера был нашим штабом, теперь казался ловушкой. Я смотрел на нее и искал признаки лжи.

Расширенные зрачки? Учащенное дыхание? Пот на висках? Нет, она выглядела просто взволнованно. Или она гениальная актриса, или она говорит правду. Или я схожу с ума от недосыпа и стресса.

— А глазки-то бегают, двуногий! — подлил масла в огонь Фырк у меня в голове. — У нее глазки бегают! И пульс подскочил! Я чую ее страх! Она боится, что ты ей не поверишь!

— Или она боится, потому что поняла, что Серебряный в беде, и теперь мы остались одни против целой организации? Не путай меня, Фырк! — мысленно рявкнул я.

— Нужно что-то делать! — Кобрук снова начала мерить шагами кабинет. — Раз он молчит, мы должны действовать сами! Готовить официальное заявление, созывать пресс-конференцию! Мы не можем больше ждать!

— Подождите, Анна Витальевна, — я вежливо, но твердо остановил ее. — Давайте не будем торопиться. Прошло чуть больше суток. Может, у него действительно серьезные встречи, и он не может говорить. Давайте дадим ему еще двенадцать часов. Если до вечера не будет новостей — будем действовать по нашему плану.

Мне нужно было время. Время, чтобы все обдумать в одиночестве. Проанализировать каждый факт, каждое слово.

— Хорошо, — она нехотя согласилась. — До вечера. Но ни часом больше.

— Я попробую перезвонить, — сказал я, поднимаясь. — Нужно прояснить ситуацию. С эпидемией шутки плохи, а без массового производства антидота мы долго не продержимся.

Кобрук кивнула, но в ее глазах читалось явное сомнение. Она чувствовала, что я чего-то недоговариваю. Годы административной работы научили ее распознавать ложь и полуправду лучше любого детектора. Но пока она решила не давить.

— Я пока займусь документами для Гильдии. Нужно подготовить официальный отчет о создании антидота. И заявку на финансирование массового производства.

Документы. Бюрократия. Даже в разгар эпидемии, когда люди умирают сотнями, нужно соблюдать формальности. Империя без бумажек — что человек без костей. Распадается на хаотичную, неуправляемую массу.

Я вышел в коридор, плотно прикрыв за собой тяжелую дубовую дверь. Нужно было поговорить с Серебряным без свидетелей. Особенно без Кобрук.

Коридор административного крыла был пуст — слишком рано для большинства начальников, слишком поздно для ночной смены. Идеальное место для приватного разговора.