Лекарство от любви

Что-то здесь было не так.

— Вели никому ничего не трогать, — сказал Кай, резко поворачиваясь к Изольде. — Особенно еду и вино. И не набирать воду из городских колодцев.

— Да, — мигом согласилась та и коротким жестом подозвала метнувшегося к ней адъютанта: — Пусть доктор Арсениус обследует городские склады. Со всеми мерами предосторожности.

Кай знал, что сопровождающий войско Арсениус — алхимик и специалист по ядам. Трудно было поверить, что этот сухонький брюзгливый старичок влюблен в Изольду столь же страстно, как и молодые офицеры и солдаты — хотя, конечно же, это было именно так, и это была не его вина… Кай видел его несколько раз, но избегал общения с ним.

Арсениус и приданные ему в помощь и охрану солдаты возвратились к изнывающей от скуки армии через час. Подозрения подтвердились — во всех взятых им образцах, что на городских складах, что в лавках и кабаках, был яд. Медленного действия, убивающий примерно за сутки — причем первые симптомы отравленные почувствовали бы лишь часов шестнадцать спустя. Таким образом, никакие дегустаторы еды не спасли бы Изольду и остальных, вздумай они воспользоваться столь легко доставшимися трофеями. Даже золото в сокровищнице было опрыскано ядом, действующим через кожу.

Армия немедленно покинула Марленштадт. Все городские ворота заперли снаружи, написав на них огромными буквами предупреждения о скрытой внутри опасности.

— Как ты понял? — спросила Изольда Кая. Копыта их коней вновь цокали по мощеной имперской дороге — на восток, туда, где далеко за горизонтом лежала столица.

— У нас слишком старательно создавали впечатление панического бегства. Такого, при котором никто не позаботился ни вывезти, ни уничтожить материальные ценности. Но при этом, однако, от людей город и окрестности очистили полностью, до последнего человека — независимо от желания таковых. А ведь это гораздо сложнее, чем ликвидировать товары на складе, которые не сопротивляются и не прячутся. Если бы город действительно покидали в панике, кому-то наверняка удалось бы остаться. Но этого они не могли допустить. Даже не потому, что эти люди стали бы твоими подданными — подумаешь, дюжиной больше, дюжиной меньше. А потому, что они добрались бы до всех этих вин и копченостей — и до золотых монет — и мы нашли бы трупы отравленных и все поняли. Нет, паники не было — может быть, среди рядовых жителей, но только не среди начальства. Вся операция была спланирована и подготовлена заранее. Они знали, что будут делать, как только ты перейдешь в наступление, и только ждали сигнала.

— Мы все еще имеем дело с достойным противником, — усмехнулась Изольда. — Достойным, разумеется, не с точки зрения проповедуемой ими же морали. Я, конечно, учитывала, что меня могут попытаться отравить. Но я думала, что это будет сделано более тонко. Что нас встретят какие-нибудь местные чиновники, чтобы, дрожа от восторга, преподнести мне ключи от города и пригласить на пир в мою честь. И вот на этом-то пиру будет подано какое-нибудь особо деликатесное кушанье, достойное повелительницы мира. Или, чуть проще, рухнут подпиленные балки. Чиновники, разумеется, были бы не в курсе, их бы разыграли втемную. На этом бы строился весь расчет — что я не заподозрю опасности от влюбленных в меня… Общее число жертв не превысило бы пары десятков. Но, как видим, наши Светлые моралисты предпочли не заморочиваться и отравить разом пару тысяч человек, или еще больше, если бы я повела в этот поход больше людей.

— Чем проще, тем надежнее, — кивнул Кай. — Они ведь уже уничтожили население целой деревни? Возможно, что и не одной.

— Там все же было сотни полторы, не больше. И там у них действительно была паника. Возможно, там была лишь инициатива конкретного офицера, проводившего эвакуацию, а не санкция Светлого Совета. А здесь они готовились и планировали все заранее.

— Аппетит приходит во время еды. А ставки растут во время игры. И наверняка они заявили бы, что этими тысячами смертей предотвратили еще большие жертвы.

— Это какие же, интересно? Я не собираюсь никого убивать ни до, ни после победы… во всяком случае, в массовом порядке.

— Важное уточнение, — усмехнулся Кай. — Сколько человек уже покончило с собой из-за любви к тебе?

— Не знаю, — равнодушно ответила Изольда. — Не настолько много, чтобы это создало проблему.

— Но такие люди есть?

— Есть, конечно. Хотя мои подданные знают, что мне это неугодно.

— Но, как ты сама говорила, любовь к тебе может толкать на нарушение твоего же приказа.

— И что? У тебя есть реально работающая альтернатива? В конце концов, если те, на кого я не могу положиться, самоликвидируются, это только хорошо, — Изольда помолчала, а затем произнесла: — Есть кое-что, что меня действительно беспокоит. Из-за чего я едва не клюнула на эту… отравленную приманку. Меня о ней не предупредили.

— Твой человек в Светлом Совете? — понял Кай.

— Да.

— Сознательный саботаж, как я понимаю, невозможен… Думаешь, его вычислили?

— Не знаю. Но это не исключено.

— Игнус говорил, что не исключает шпионажа за членами Светлого Совета… но он имел в виду шпионов, не являющихся магами. А не самих членов Совета.

— Он не собирался говорить тебе все, не так ли? К тому же с тех пор ситуация могла измениться.

— Я вот думаю… есть ли вероятность, что Светлый Совет не имеет отношения к этой попытке отравить разом всю нашу армию? Все же никакая магия здесь не задействована. Обычный яд. Это могла быть и инициатива армейского командования. Для военных как раз такая логика совершенно естественна: мы — вражеское войско, и чем больше наших погибнет, тем лучше. Это с точки зрения морали Светлых имеется одна-единственная злая ведьма — и тысячи околдованных ею невинных людей…

— Ты сам-то как думаешь? — фыркнула Изольда. — Ты столько лет высмеивал Светлых, а теперь вдруг уверовал в их непоказную доброту? В то, что они не убьют кого и сколько угодно, лишь бы сохранить свою власть?

— Я просто стараюсь беспристрастно рассмотреть все варианты. А не хвататься исключительно за тот, который напрашивается, но не имеет прямых доказательств.

— Против мага как раз лучше всего работают немагические средства, — заметила Изольда.

— То, к чему он не готов и против чего не имеет защиты. Подобно тому, как против рыцаря в латах лучшее оружие — это не меч и не стрела, а, скажем, огонь. Или тот же яд. И скажи, неужели ты действительно веришь, что что-то в Империи — я имею в виду что-то действительно важное — может делаться без санкции Светлого Совета?

— Едва ли, — признал Кай. — Причем не только в вопросах жизни и смерти Империи. И в этом-то и проблема. Триста лет застоя — они ведь не только потому, что маги, мягко говоря, не поощряют научно-технический прогресс. На него попросту нет спроса. Зачем развивать науку, если маги хранят от неурожаев, эпидемий и стихийных бедствий? Да, не все болезни побеждены, и люди все равно умирают, но ведь это в свой черед, а как же иначе, надо принимать законы мироздания, смерть — это часть жизни, Вольдемар вон хотел добиться бессмертия, принося кровавые жертвы, а мы же не хотим уподобиться Вольдемару? Если бы люди стали жить дольше, получилось бы перенаселение, а чтобы не было перенаселения, надо меньше рожать, то есть отказаться от священных чувств любви к жене и детям — что вы, что вы, это же немыслимо! Мудрые Светлые все продумали за нас, дав каждому возможность быть счастливым на своем месте и не зариться на чужое, никто не голодает и не замерзает, нет ни нищих, ни бездомных, даже дороги безопасны — до тех пор, пока следуешь по пути, предначертанному тебе магами! Три века мира и процветания, от добра добра не ищут! — Кай все больше раздражался в процессе своего монолога. — Зачем совершенствовать ремесла, если ремесленник и так зарабатывает столько, сколько ему нужно на жизнь? Допустим, кузнец изобретет вдвое более прочный сплав — стало быть, выкованные им инструменты будут изнашиваться вдвое медленней, и чисто его заказов вдвое сократится. Ну и зачем ему такой прогресс? Или, наоборот, он придумает какое-то приспособление, которое позволит ему за то же время и теми же усилиями ковать вдвое больше плугов. Но кому он их продаст? Ведь число землепашцев от этого вдвое не вырастет. А если вырастет, то они истощат почву, да еще и столкнутся при этом с той же проблемой сбыта! Значит, единственный способ — снизить цену и переманить к себе тем самым клиентов другого кузнеца. Но ведь тогда другой кузнец разорится! Его жена и дети останутся без куска хлеба! Это же аморально! Все эти примеры вдалбливают с детства, их изучают в школе, программа которой утверждена опять-таки понятно кем… Даже в военной области у нас нет никакого прогресса. За триста лет изобрели разве что легкую шпагу, да и то лишь потому, что военным надоело постоянно таскать тяжелые мечи — но это, так сказать, послабление для мирной жизни, как и неполные доспехи, а боевой устав все равно предписывает все те же мечи и рыцарские латы, что и в эпоху Объединения. Ну правильно, нам ведь уже три века как не с кем воевать. Не с кем воевать и не с кем конкурировать. Даже торговать не с кем, кроме как самим с собой. Весь цивилизованный мир объединен под скипетром нашего Императора и мудрым надзором Светлого Совета. Цивилизованный, да. Маги даже не позволяют колонизировать заморские земли. Официально, разумеется — чтобы не тревожить тамошнюю дикую жизнь, прекрасную в своей естественности и первозданности. Но на самом деле, конечно же, потому, что им совсем не нужно появление сообществ людей, вырвавшихся из-под их опеки. Тем более — людей предприимчивых и дерзких, которые как раз и захотели бы туда ехать… У нас ведь даже само слово «дерзкий», которое вообще-то должно звучать гордо, приобрело оттенок безусловного осуждения! Детям с малолетства внушают, что за дерзость они понесут наказание…

— Держу пари, в твоем случае наказания не работали, — прервала Изольда его монолог.

— И мне задавали трепку, но выправить не могли, — процитировал сам себя Кай. — Так что я хотел сказать? А! Маги. Если бы вся эта система была основана лишь на теоретических измышлениях, она бы давно рухнула. Жизнь сломала бы мертвую схему Равновесия Во Имя Процветания. Ибо это равновесие неустойчиво, в нем отсутствуют механизмы саморегуляции, возвращающие систему в исходное состояние. Но беда в том, что маги достаточно могущественны, чтобы обеспечивать ее работоспособность. Чтобы подменить собой эти механизмы. Чтобы давить в зародыше любые потрясения, которые могли бы пустить систему вразнос. И вот только с тобой у них случился сбой. Клин вышибают клином, да. Светлых магов — светлым магом. Ведь формально, по их классификации, магия любви должна быть отнесена к светлым. Хотя сейчас они скорее обглодают себе руки до локтей, чем признаются, что угодили в ловушку собственной морали.