Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Лекарство от одиночества
Шрифт:

– В каком смысле?

– В прямом.

– Не понимаю.

– Спроси у своего друга. Он объяснит, – отчего-то злюсь. Злюсь противоестественно и неправильно. Как будто авансом. Руки Бутенко, колдующие над заварником, замирают. «Боже, разве кто-то еще пьет чай вот так, по старинке? Он не в курсе существования чайных пакетиков?!» – психую на ровном месте. Ни с чего. Опять. Долбаная истеричка! Вообще себя не узнаю в последнее время.

Сжав кулаки, отвлекаюсь на Мишку, который как набросился с порога на кота, так и висит на нем, похрюкивая и повизгивая

от восторга, и дышу, дышу, заставляя себя успокоиться.

– Я спрашиваю у своей подруги, – тихо замечает Георгий. – Что у вас происходит?

Со всхлипом вздохнув, поднимаю глаза на Бутенко. Тот хмурится. Кивает на стоящее у панорамного окна кресло, мол, садись. Ну, я и сажусь, не стоять же! Георгий опять куда-то отходит, но только для того, чтобы вернуться с двумя чашками, от которых поднимается пар.

– Здесь всякие травки. Для нервов.

Наши глаза с Бутенко встречаются. Становится не по себе.

– Спасибо.

– Давай, Эльвира Валерьевна. Смелей.

Нерешительно пожевав губу, оборачиваюсь к Мишке и, убедившись, что маленькому непоседе нет до нас никакого дела, начинаю свой рассказ. Тот, к удивлению, выходит довольно коротким. Борисыч в курсе основных моментов, а что касается деталей, то их немного.

– Ну, вот и все, собственно. Теперь можешь жечь…

– Ты про что? – хмыкает Бутенко, отставляя чашку.

– Тебе же наверняка захочется вступиться за друга. Рассказать мне, как я неправа. Ну, чего смотришь? Мужская солидарность. Я все понимаю.

– Я лучше воздержусь от комментариев.

– Вот как? И почему же?

– Потому что ты права. Юра – мой друг. А в том, что касается тебя, я могу быть чудовищно необъективен.

Пока я глупо моргаю в попытке как-то осмыслить, что он имел в виду, Георгий поднимается из кресла и, бросив взгляд на часы, негромко замечает:

– Поздно уже.

– Д-да, – запинаюсь, – надо ехать.

– Надо.

В каком смысле он необъективен в том, что касается меня? Почему необъективен? Он же не хочет сказать… нет, конечно. Боже, ну что за глупости лезут мне в голову?!

– Мишка, сынок, давай прощаться с дядей Георгием.

Мишка никуда ехать не хочет. Ему и тут хорошо. С котом. Затаскиваю его в машину с боем, пообещав, что мы непременно вернемся. За время, пока мы чаевничали, погода совсем испортилась. Туман сгустился, и начался дождь.

– Езжай осторожно, Эля.

– Да, конечно. Спасибо за все.

Ну, вроде бы попрощались. Надо, и правда, ехать. Только почему-то Бутенко не торопится в дом. И пока он стоит, я тоже не решаюсь тронуться с места. Поколебавшись, опускаю стекло:

– Все-таки ты явно что-то хочешь мне сказать, Георгий.

Бутенко вскидывается. Помолчав, достает сигареты. Засовывает одну в рот. Чиркает зажигалкой и затягивается.

– Я могу выбить тебе контракт от своего отделения. Но тогда, сама понимаешь, специализироваться тебе придется на онкологии, и отпахать у меня не один год. Считай, продаешься в рабство.

– Ты серьезно сейчас? – сглатываю.

– Еще как серьезно. Только мой тебе

совет, Эльвира Валерьевна, взвесь все как следует. Твоему мужу это может не понравиться.

– Почему ты так в этом уверен? Он сказал, что помог бы мне, если бы…

– Взвесь, – перебивает меня Георгий и уходит. Ну, вот и что это означает? Какой странный день. Нет, он что – правда замолвит за меня словечко? Неужели Бутенко разглядел во мне особенный дар? Не зря же он мне как никто другой этот институт вспоминал.

Уношусь на годы назад, когда только-только пришла в его отделение практиканткой. Может, в те дни я как-то по-особенному себя проявила? Да ну. Какие глупости. Никакими выдающимися способностями я не отличалась.

Домой приезжаю затемно. Юры еще нет. Что неудивительно. В последние дни он вообще как будто не спешит к нам возвращаться. Свекор со свекровью смотрят какой-то сериал. Я оставляю с ними Мишку, а сама поднимаюсь наверх. Нужно же понимать, как долго продлится мое рабство, если я соглашусь на предложение Георгия. Открываю ноутбук – у нас он с Юрой один на двоих. Палец дергается, чтобы свернуть открытое окно программы, но в последний момент что-то заставляет меня присмотреться к ней повнимательней. Поначалу я ровным счетом ничего не понимаю. Зачем Юре карты малышат? На ум не приходит ничего толкового, а то, что лезет в голову… не лезет ни в какие ворота.

Дверь в спальню открывается.

– Привет.

– Привет.

– Что делаешь? – Юра на ходу снимает пиджак и открывает шкаф.

– Хотела посмотреть кое-что в интернете, а тут открыта одна интересная вкладка. Ты ничего не хочешь мне рассказать?

Тонкая голубая рубашка не в силах скрыть, как напрягаются Юркины мышцы.

– Нечего рассказывать, – бросает тот.

– Кроме того, что ты сходишь с ума? Юра… Матиас ведь сказал, что твоя сперма не была использована. Зачем ты все это делаешь? Что хочешь найти среди этих карт? Своего ребенка? Так это глупо.

– Я сам решу, что глупо, а что нет. Просто не лезь в это.

– Почему? Твоя сперма не была использована! – ору я.

– А я тебе говорил, что у меня в этом нет никакой уверенности! – шипит Юра в ответ. – Я вообще не удивлюсь, если ты с Пятсом заодно.

Я вскакиваю как ошпаренная.

– Что ты хочешь сказать, а, Юра?!

– То и хочу!

– Думаешь… Думаешь, меня заело, что у какой-то левой бабы родился твой ребенок? Так заело, что мы с Пятсом решили это скрыть?

– Да. Именно так я и думаю.

– Озвереть, – я плюхаюсь на кровать, обхватив голову. В душе – полнейший сумбур. То, что он говорит, то, что он верит в это… Я не знаю. У меня просто нет слов. После всего, что я ради него пережила… После того, что отдала ему…

– Дети, у вас все хорошо? – заглядывает в комнату свекровь.

– Нет, – шепчу я, слизывая слезы с губ. – Все плохо. Все очень и очень плохо.

– Эля!

Юрка дергается ко мне, как будто осознав, в чем меня обвинил, и пожалел об этом. А я не могу… Мне впервые отвратительны его касания.

Поделиться с друзьями: