Лента Мебиуса
Шрифт:
– «Нет, не еврей, – говорю, – но если бы был евреем, то признался бы. Даже в гестапо…»
– «Слава тебе господи! А ваша девушка? Аннет, кажется? Она что, тоже не еврейка? Признайтесь, облегчите душу!»
– «А это важно?»
– «Что важно?..»
– «Национальность?»
– «Да, в общем-то, нет… – отвечает он нехотя, – хотя мне все уши прожужжали про мировой еврейский заговор…»
– «Кто, – спрашиваю, – прожужжал?»
– «Да есть тут такие. Двое. То есть два еврея. Братья Берковские. Они и прожужжали… Говорят, что если революция вдруг ни с того ни с сего начинается или еще что-то в этом роде, ищи еврея.
– «И вы?..»
– «А что я? Чем я лучше других? Тоже ищу еврея…»
– «Нашли?..»
– «Пока нет, надеюсь, с вашей помощью…»
– «А они сами-то кто, эти Берковские?»
– «Они-то? Я ж говорю, евреи…»
– «Ничего не понимаю…»
– «Думаете, я понимаю? Кстати, во время задержания при вас не оказалось никаких документов».
– «Купался я недавно в Сене… Они у меня и намокли, а теперь сохнут».
– «Вы что, в одежде купались?»
– «А как же иначе?! Октябрь ведь, холодно…»
– «Ну, конечно же, как это я не сообразил… А где они сохнут, документики-то ваши?»
– «А в Париже», – говорю.
Тут он очень огорчился.
– «Как же вы, господин Голицын, решились отправиться в столь дальнюю дорогу без паспорта? Нехорошо…»
– «Я и сам знаю, что нехорошо, Но король, – говорю, – велел. Разве с ним поспоришь?»
– «Ну, тогда, – вздохнул он с облегчением, – тогда совсем другое дело. Раз сам король… И все-таки, девушка еврейка?».
– «Сомневаюсь… Просто она сегодня плохо выглядит. Отпустили бы вы нас, господин генерал, а? Я ведь друг короля. Да и Аннет…»
– «А орден, – он привстал, перегнулся через стол и кончиками пальцев коснулся ордена на моей груди, – орден-то почему чужой нацепили?» И здесь я, признаюсь, пережал. Ты уж меня прости, Сонни. Я ему сказал:
– «Это король наградил меня за заслуги… – и опять за свое, – отпустили бы вы нас, господин министр?»
Генерал странно так на меня посмотрел и говорит:
– «Велики же, должно быть, ваши заслуги, если его величество наградил вас орденом, которым награждают только членов королевской семьи».
– «Да, – отвечаю, – должно быть, велики». Не думаю, что он мне поверил, но больше к этому вопросу генерал не возвращался. Потом генерал…
Король задумался. Когда это Шинкль успел пролезть в генералы? Действительно, ни на минуту нельзя Асперонию оставить без присмотра!
– Потом генерал, – продолжал Поль, – как бы размышляя вслух, сказал: – «Ну, вы, я вижу, человек честный, и вины за вами никакой я не усматриваю… А коли так, почему бы мне вас и не отпустить? У меня такой порядок, если выясняется, что человек чист перед законом, его тотчас же освобождают из-под стражи».
Я встал и рассыпался в благодарностях. Министр тоже встал и, пожимая мне руку, сказал:
– «И передайте королю, чтобы он на меня зла не держал. Работа у меня такая. Я солдат. Скажут, арестовать хлебопека, арестую хлебопека, скажут – короля, арестую короля».
Генерал помолчал. А потом как брякнет.
– «и еще передайте королю, я точно установил, что во главе заговора стоят его дочь и гофмаршал Шауниц. Такие вот дела…»
Самсона передернуло.
– Так и сказал? Ну и фрукт!
– У меня сложилось впечатление, что он далеко не так глуп, как мне поначалу показалось. Слово свое он сдержал, нас с Аннет сразу освободили, а мне он дал несколько своих головорезов,
распорядился выделить транспорт и посоветовал срочно отправляться в федеральную тюрьму, где безвинно томится в неволе наш любимый монарх.Все это время у Самсона было странное ощущение, что он спит и никак не может проснуться.
– А где сейчас Аннет?
– Наверняка, во дворце. Ее освободили на моих глазах. Она так сверкала глазами! Ах, какая замечательная девушка! Сделай ее королевой, Сонни!
– А что прикажешь делать с Лидией, моей женой, законной асперонской королевой? Задушить портьерой, укокошить канделябром, зарезать маникюрными ножницами? Сжечь на костре? Повесить? Отравить крысиным ядом?
– Вон у тебя сколько готовых предложений! Видно, ты не раз…
– На то мы и короли, чтобы думать обо всем… – сказал Самсон очень серьезно. – Значит, ты предлагаешь умертвить королеву?
Поль чуть не поперхнулся.
– Боже упаси! Ты же не Иван Грозный и не Генрих Восьмой… Зачем убивать? Неужели не существует мирного решения?.. Можно отправить ее…
– К праотцам? На эшафот?
– Как же ты, однако, кровожаден! Я хотел сказать, можно отправить ее в отставку.
– Лезешь, ни черта не соображая, в королевские дела, а того не знаешь, что королева и в отставке остается королевой…
– А если ее понизить до должности фаворитки?
– Ты что, с ума сошел? Кому она нужна в роли фаворитки?
– Королева уродлива?
– Хуже… Она стара. В фаворитки идут те, кто помоложе, уж я-то знаю, такова традиция, без этого, брат, никуда…
– Что же ты будешь делать?
Самсон в задумчивости почесал подбородок.
– Ты себе представить не можешь, насколько это серьезная проблема…
– Ты же король! Издай закон о многоженстве!
Самсон в ответ хмыкнул.
Беседуя таким милым образом, друзья спустились по склону к дороге, где их ждал королевский лимузин.
Самсон поднял брови. Машина – это хороший знак. Снова Шинкль?..
В просторном салоне королевского «роллс-ройса» расчувствовавшийся от собственного героизма Поль сказал:
– Я все никак не найду времени сказать, что я очень благодарен тебе, Самсон.
– За что? За то, что ты из-за моей глупой самонадеянности очутился в тюрьме?
Поль открыл окно. Ветер развевал его светло-русые кудри.
– Банально, но мне вдруг понравилось… жить!
Самсон заметил, что от Поля пахнет спиртным. Когда успел?.. Словно угадав мысли Самсона, Поль сказал:
– Твои аспероны очень милые люди. У парижан такого радушия не встретишь. Алебардщики по дороге угостили необычайно вкусным вином. В жизни не пробовал такой прелести! Не остаться ли мне по этой причине в Асперонии, как ты думаешь? А что? Ты по блату устроишь мне гражданство, вернее, подданство, ты как друг просто обязан это сделать! У меня ведь нет никаких документов. Я даже не знаю, где они могут быть… В последний раз я свой паспорт видел лет двадцать назад… Нужны же мне хоть какие-то документы! Король ты или не король, черт бы тебя побрал! Дай команду выдать мне паспорт. На любое имя, мне безразлично на какое… Думаю, тебя послушают. Пойми, без паспорта я чувствую себя неполноценным, этаким космополитом поневоле… И потом, это будет в демографических интересах государства, которым ты так бездарно руководишь, – ведь одним аспероном станет больше.